Ярик отползает от стола ещё дальше.

— Ладно, — вздыхает зеркало, — нет так нет. Надеюсь, ты всё ещё там. Я просто хотел сказать, что я не опасный. Не собираюсь… занимать твоё место или что-то в этом духе. Просто чуть-чуть дебил.

— Ты как меня нашёл?! — вырывается у Ярика.

— О, ты ещё здесь, — радуются из-за стекла. — Ну… я ведь уже говорил, что я дебил?

— Ну, — невежливо соглашается Ярик.

— Ну и мы с тобой немножко связаны, только ты вообще не должен был об этом знать, — виновато признаётся человек. — Ничего страшного. Ты этого даже не замечаешь. Просто… мне через тебя проще путешествовать.

— Путешествовать.

— Ага, — человек, судя по голосу, радуется, что Ярик пошёл на контакт. — Слушай, я всё объясню, но мне здесь, мягко сказать, неудобно. Можно, я вылезу?

Ярик нервно сглатывает, решаясь. Нашаривает на полке тяжёлый том и жмурится:

— Вылезай.

В воздухе пахнет вдруг озоном. Когда Ярик приоткрывает глаза, всё уже заканчивается: в комнате стоит человек и тянется, разминая плечи.

— Муа-ха-ха, — говорит, найдя Ярика взглядом. — Ты выпустил меня, и теперь я порабощу этот мир… воу, не надо! Шутка! Это шутка! Дурацкая!

Замахнувшийся было на него книгой Ярик медленно её опускает, но отложить не решается.

— Путешествуешь? — спрашивает снова.

Пришелец жизнерадостно кивает.

— Я из другого мира, зеркала — двери, а ходить проще всего, если привязаться к местному человеку, — говорит легко. — Извини, я не знаю, как сказать это мягче. Не падай в обморок?

— Да не собираюсь я, — обижается Ярик.

— У нас всех есть свои люди тут, — продолжает тот. — Это в детстве происходит. Связь. Но я налажал, ты меня увидел… прости. Не хотел быть причиной моральной травмы. Я нечаянно.

Ярик возмущённо фыркает.

— Ты очень даже мне отомстил! — трясёт головой пришелец. — Вот это вот твоё зеркальце малюсенькое… невозможно же! Тесно!

— Сам виноват!

Пришелец, вздохнув, кивает.

— Вот так, — говорит. — Не бойся, а? Кроме меня, в зеркалах с твоим отражением никого нет. А я вроде… не сильно страшный? А?

— Не страшный, — неохотно соглашается Ярик.

Незнакомец широко улыбается.

— Меня Саша зовут, — говорит невпопад. — Я буду иногда ходить? Ладно?

Ярик буркает неохотное «ладно» — по его мнению, даже одного Саши на его бедное отражение многовато. Ярику про этот их мир узнать и интересно, и страшно; он не успевает сформулировать вопрос — Саша с весёлым «ну до встречи» исчезает, будто втягиваясь в потерявшее гладкость стекло.

Ярик ещё минут пять мрачно сидит в обнимку с книжкой. Потом решается и заглядывает в оставленное на столе зеркало; зовёт неуверенно:

— Саш? Ты там?

Отражение на него моргает — Ярик видит, как его собственные синие глаза на миг меняют цвет на зелёный.

— Саш, — решается он, — а ты можешь мне этот твой мир… показать?

— Я уж думал, что ты не попросишь! — смеются оттуда.

Ярик даже пискнуть не успевает, когда появившаяся рука затягивает его в зеркало.

И вовсе это не страшно. И не больно даже.

Новый мир бьёт по глазам яркими красками. Саша смеётся рядом, крепко держа его за плечо.

Ярик, кажется, ни о чём не жалеет.

(И больше не боится.)

========== Вурдалак ==========

Он котов не любит, не-а.

Просто если не покормить их на ночь, они будут орать под окнами. А кому это нужно? Особенно когда хочется выспаться и вообще завтра рано вставать?

— Да заткнитесь вы, — ворчит он, выставляя миски на крыльцо и несильно отпихивая самую наглую тушку кроссовком. — На всех хватит, цыц.

Коты вьются у ног грязно-серыми тенями и сверкают глазами из темноты. Кто-то на кого-то шипит и рассерженно мявкает; Саша, передразнивая, шипит в ответ.

— У-у-у, морды.

Морды одобрительно урчат и данью вежливости трутся о сашины ноги плешивыми боками. Тот изображает брезгливость и треплет драные уши. Это давно уже стало ритуалом.

— Эй, а это кто ещё?

Незнакомая чёрная тень, слишком большая для кота, отдёргивает лапу от миски и забивается обратно в куст. Саша щурится близоруко и тянется за веником:

— Если это ты у них еду вторую неделю пиздишь…

Тень шуршит, торопливо исчезая в зарослях. Саша обречённо думает, что кусты надо бы подстричь.

***

Саша на следующий день — вот заняться-то нечем, право слово — устраивает на незваного гостя засаду.

Ну, засада — слово слишком громкое, конечно; на самом деле Саша просто устанавливает камеру и кладёт у двери фонарик. Ему слишком любопытно; он, вообще-то, грешил на каких-нибудь пришлых котов или бродячую собаку, но когтистая лапа, потянувшаяся вчера из кустов, уж больно напоминала человеческую. Может, обезьяна какая из цирка сбежала?

Только вот цирка рядом нет.

Незваный гость не появляется; Саша выставляет миски, ритуально гладит котов и делает вид, что уходит, — а сам, засев за дверью, подглядывает за кошачьей вознёй через камеру.

Минут пять не происходит ничего. Потом уже знакомая лапа тянется из кустов снова.

Сашу едва хватает на то, чтобы выждать чуть-чуть и позволить незваному гостю схватить миску из-под кошачьего носа, — потом он, рывком распахнув дверь, с громогласным «агааа!» замахивается веником, высветив фонариком неизвестное… существо.

То проворно улепётывает в кусты. Саша со вздохом веник опускает.

У Саши, наверное, галлюцинации.

Когда он пересматривает видео, с реальностью приходится смириться: существо действительно… существо. Точно не собака и определённо не обезьяна. Но и на человека не похож: когти слишком длинные, клыки звериные совсем, кожа какая-то… тоже странная. Серая, что ли.

А ещё рёбра торчат, пересчитать можно.

Вот надо же было так попасть.

Саша вырубает видео и обещает себе подумать об этом завтра.

***

Саша следующим вечером традиционно выставляет кошачьи миски и со вздохом машет в воздухе куриной ногой:

— Эй, чудик, ты тут? Смотри, что у меня есть.

Чудик не то благоразумно в кустах отсиживается, не то вовсе сбежал. Саша издаёт глубокомысленное «мде» и машет курицей активнее:

— Еда, видишь? Еда. Вкусно. Иди сюда, обещаю не драться. Кис-кис… да я не вам, морды блохастые!

Заинтересовавшиеся было коты обиженно мырчат. Саша кис-кискает ещё раз, потом пытается посвистеть, будто подзывая собаку.

В кустах загораются чьи-то глаза.

— Я пожалею об этом, — вздыхает Саша. — Иди сюда уже, не бойся. Кошачий корм тырить — последнее дело, так не пойдёт.

Глаза опасливо щурятся.

— Ты вообще разумный? — Саша наклоняет голову, всматриваясь в темноту.

Глаза двигаются — будто их обладатель головой кивнул.

— Вот и иди сюда. Голодный же?

В кустах шуршит. Саша смотрит на протянувшуюся к нему лапу и со вздохом вкладывает куриную ногу в когтистые пальцы.

— Ты хоть говорить умеешь? — спрашивает в сторону раздающегося из кустов чавканья.

Оттуда угукают — судя по приглушённому звуку, сквозь курицу. Саша заинтересованно наклоняет голову.

— У меня ещё есть.

Лапа почти требовательно тянется снова.

— Не-а, сначала выйди покажись.

В кустах обречённо вздыхают и шуршат снова. Саша смотрит на появившееся… появившегося…

— Кто ты вообще, чудик?

— Вурдалак, — буркает тот, глядя на пакет в сашиных руках.

Саша, подумав, вручает ему вторую куриную ногу. Чудик в неё вгрызается так, будто не ел неделю.

— Вурдалаки же вроде людьми питаются, а не кошачьим кормом?

Тот обиженно сверкает глазами и что-то неразборчиво бормочет. Саша издаёт вопросительный звук; вурдалак неодобрительно вздыхает и заставляет себя оторваться от еды. Бурчит неохотно:

— Аллергия. На кровь.

Саша сдавленно ржёт. Вурдалак снова вгрызается в мясо.

— И насколько я пожалею о нашем знакомстве?

— Я тебя не шьем, — говорит тот сквозь курицу.

— Ну да, зато весь кошачий корм схомячишь, — хмыкает Саша. — Не жалко зверюшек-то?