Саша пихает её в плечо.
— Ты же правда замёрзнешь. Ветер.
— А без неё я сгорю, — Яра втягивает голову в плечи. — Я быстро сгораю.
— Солнцезащитный крем?..
Яра мотает головой.
— Или ты просто не хочешь снимать футболку, — вздыхает Саша.
— Не хочу, — бурчит Яра. Бормочет тут же: — Прости, это не ты, я просто…
— Я понимаю, — Саша щурится на солнце. — Всё хорошо.
Саша думает, что не только ей в детстве, наверное, говорили, что ей нужно быть красивее, чем она есть.
Яра улыбается, снова прижимаясь к её боку. Саша заматывает её в полотенце плотнее и садится так, чтобы хоть немного закрыть её от ветра.
Яра довольно мурлычет что-то себе под нос, снова расслабившись. Саше очень хочется чмокнуть её в уже немного обгоревший нос.
(Саша вместо этого мажет кремом по её переносице.)
(Когда они следующим летом выбираются всё-таки на море, Яра щеголяет в открытом купальнике — и только Саша замечает слишком прямую спину и чуть скованные движения.)
(Саша повторяет ей «для меня ты прекраснее всех», пока Яра не начинает в это верить.)
========== Эсмеральда ==========
— Птица бедная в нево-о-оле… — тихонько напевает Ярик, устроившись в карамоновой «темнице», — кто откроет эту дверь…
Саша, сидящий на нижней платформе, негромко хмыкает и прикрывает глаза, отвлекаясь от телефона. Улыбается уголками губ.
Саша любит быть с ним. Саша любит быть с ним на сцене — и наедине, когда никто ещё не пришёл, или все уже разошлись, или, как сейчас, ушли пить кофе на время перерыва. Саше с ним спокойно и хорошо, и не хочется всё время настороженно щуриться на окружающих.
— Где же ты, звонарь мой бедный, — свешивается сверху голова Ярика, решившего, видимо, убедиться, что у него есть слушатель, — где же ты, мой Квазимодо…
Саша благодушно щурится на него и демонстративно горбится. Ярик довольно улыбается и снова прячется наверху. Саша, фыркнув, поднимается с несколько наигранным кряхтением и под жалобное «разогни стальные прутья, из тюрьмы освободи» берётся за цепи.
— Я совсем твой текст не по-о-омню, — мычит в ритм мелодии и, делая вид, что преодолевает огромное сопротивление, отводит цепь в сторону, — но сейчас всё разогну…
Ярик лыбится, протягивая к нему руки.
— Но снимать тебя не бу-у-у-уду, — тихонько ворчит Саша, мотая головой с самым неприступным видом, — у меня спина, я де-е-ед ведь…
— Это было нашей встречей, это стало нашей дружбой, — обиженно дует губы Ярик, — и я верю и я знаю — эта дружба навсегда…
Саша тяжело вздыхает и подаётся к нему, давая обнять себя за шею. Ярик целует его, умилённо жмурясь.
— Ты уж не такой уж лёгкий, — Саша демонстративно кряхтит, стягивая его на себя и перехватывая под коленками, — меньше надо жрать тебе…
Ярик только фыркает, прекрасно угадывая его несерьёзность. Саша садится вместе с ним, пока руки не устали — Ярик, ничуть не расстроившись, устраивается у него на коленях. Жмётся уютно.
— Какое-то у тебя недаламарское настроение, — фыркает Саша, гладя его по спине.
— У меня настроение петь Эсмеральду, — Ярик щекотно целует его в ухо. Тянет нарочито тонким голосом: — А-а-а-аве Мари-и-и-и-ия…
— Вечно стекло выбираешь, — ворчливо бормочет Саша. — Нет бы что-то весёлое, хорошее, позитивное…
Ярик бессовестно ржёт, даже не пытаясь это скрыть. Саша показывает язык куда-то в пустоту и начинает напевать «пой мне, Эсмеральда» в отместку.
Ярик замолкает. Потом бурчит обиженно:
— Нечестно. Нечестный приём.
Саша усмехается, прижимая его покрепче, и замолкает тоже.
— Ты первый начал, — говорит примирительно. — Не реви.
Ярик передёргивает плечами. Саша целует его куда-то в шею.
— И не бухти.
— Я молчал.
— Ты думал.
— Давай лучше долго и счастливо, — Ярик чуть отстраняется, заглядывая ему в лицо. — Без вот этого вот «смерть венчает нас» и прочего… нехорошего.
Саша пожимает плечами:
— Квазимодо крадёт Эсмеральду из темницы, а та не сохнет по всяким красавчикам и сбегает вместе с ним?
— Я очень даже сохну по красавчику, — Ярик разыгрывает праведную обиду. — По самому красивому актёру отечественной сцены, вообще-то.
— Это по кому же? — Саша делано озадачивается. Ярик щёлкает его по носу.
Ярик успевает соскользнуть с его колен и легко забраться обратно наверх за секунду до того, как дверь в зал открывается — но перед этим шепчет на ухо щекотно:
— А про побег мы ещё поговорим, мне нравится эта мысль.
Дёрнуть его за ногу Саша не успевает и вместо этого только бьёт в дно верхней платформы.
Ярик свешивается оттуда, показывая язык.
Саша не может не улыбнуться.
========== Ведьма ==========
Чернявая девчонка дёргается в путах — несколько картинно, но собравшимся вокруг селянам и в голову не приходит мысль, что что-то может быть не так.
— Бедная я несчастная-я-я, — голосит она дурным голосом. — Умираю тут одна, и никто обо мне, злобной, слова доброго не скажет, и не вспомнит потом…
Толстый монах, усердно поджигающий хворост, пыхтит:
— Ещё как вспомним, ты нам весь урожай побила, ведьма проклятая. Всю зиму вспоминать будем…
— А это не я, — ворчливо заявляет та и, кажется, порывается обиженно сложить руки на груди. — Это град.
— А град кто вызвал… — монах, наконец, раздувает огонь и с чувством плюёт девчонке под ноги: — Поделом тебе, ведьма.
Та пожимает плечами и наклоняется к доверчиво потянувшемуся к её лицу пламени. Монах хмурится, разглядывая невесть откуда появившуюся в её зубах палочку.
— Табак, — любезно подсказывает ведьма, когда кончик палочки начинает тлеть. — У дурной ведьмы дурные привычки. Не осуждайте.
Монах тупо пялится на огонь, лижущий босые ноги, и на дым, который ведьма выдыхает рассеянно.
Дым зависает в воздухе, не спеша улетучиваться, и вдруг складывается в неаккуратное сердечко — а ведьма улыбается вывалившемуся из воздуха мальчишке. Монах крестится. Потом, спохватившись, машет, командуя селянам хватать колдуна, — но мальчишка небрежным взмахом руки ставит перед ними полупрозрачную стену, в которую врезаются особенно расторопные.
— Я тебе сколько раз говорил перестать курить эту гадость? — шипит мальчишка. — Ты себя травишь, голос портишь и… что ты вообще тут забыл?
Ведьма самокрутку роняет в огонь и пожимает, как может, плечами:
— Её сжечь ведь хотели, а она просто знахарка. Вот и выиграл время бедной девочке…
— Ну и зачем, — мальчишка деловито лезет в огонь, распутывая ведьмины руки. — На её место-то зачем, Саш, просто освободил бы и…
— Огонька захотелось, — ехидно сверкает та зелёными глазами. На пламя, окружившее их, оба не обращают внимания.
Мальчишка закатывает глаза и, справившись с верёвкой, хватает ведьму-неведьму за руки.
Оба исчезают в яркой вспышке. Монах оседает на землю, шепча молитвы.
***
— Убирай маскарад, — фырчит Яр, тыкая «ведьму» в плечо.
— Не нравится? — насмешливо щурятся зелёные глаза. Ведьмины черты плывут, сменяясь мужскими.
— Ты мне нравишься больше, — бурчит Яр, беспокойно его разглядывая. — Цел?
— Зануда ты иногда, Ярк, — Саша щурится благодушно. — Засел со своими книжками…
— А ты опять куришь, — тот обвиняюще тыкает Сашу пальцем в грудь и тревожно цепляет его запястья: — Не обжёгся?
— Зато ты сразу призываешься читать мне лекцию, — смеётся Саша, давая осмотреть свои руки. Яр осторожно гладит следы от впившихся верёвок. — Да не бойся, у меня с огнём отношения… тёплые, — и улыбается, довольный каламбуром.
Яр вздыхает и тянется к нему. Коротко касается губами губ и морщится демонстративно:
— От тебя пахнет табаком. Сколько веков назад ты обещал завязать?
Саша закатывает глаза.
— Я нервничал, вообще-то, — сообщает. — Меня сжигали.
— Они сжигали не тебя, а… — Яр хмурится, вдруг соображая, — а где та девчонка? Ведьма, знахарка, кто она вообще?
— Знахарка, — Саша улыбается, переплетая с ним пальцы. — Я её к Дашке закинул, надо будет заглянуть как-нибудь.
