— Я с тобой, — шепчет Саша. — Я с тобой-с-тобой-с-тобой, я здесь, я с тобой…

— А я помню, — он всхлипывает, — помню, у меня такой ад в голове был, и сейчас тоже, такой трэшак, Саша, Сашечка, я…

— Обнять бы тебя, — бормочет Саша. — Яр, Ярик, я с тобой, ладно? Держись. Пожалуйста, держись. Я здесь. Я люблю тебя, я с тобой, я так хотел бы быть сейчас с тобой, пожалуйста, просто держись, этот день закончится, всё будет хорошо…

— Закончится, — эхом отзывается Ярик. — Если я доживу до…

— Доживёшь. — Саша жмурится бессильно. — Доживёшь, доживёшь, всё будет хорошо, и не слушай, что тебе этот твой волшебник в голове говорит, ты классный, ты нужен, ты… просто дыши, хорошо? Я хотел бы быть сейчас там, у тебя. Я хотел бы просто… быть с тобой.

Тот тихо плачет в трубку.

Саша себя ненавидит.

***

Ярик ц-е-п-л-я-е-т-с-я.

За всех и всё подряд — за чат, за вдруг пришедшую Аню, за деда, за гитару, за музыку — лишь бы не сосредотачиваться на собственных мыслях. Тесс, такая родная и привычная, чувствует это, наверное, лучше всех — и обнимает, и сидит вплотную, и тормошит какими-то глупыми вопросами и шутками.

Хочется, конечно, чтобы рядом сидела в этот день не она, но… это ничего. Тот, кто нужен, он ведь тоже рядом, он всегда рядом — он в чате, он в мессенджерах, он звонит в перерывах и отвлекает-подбадривает, как может.

Хочется, чтобы обнял. Но это ничего. Это ерунда. Не то чтобы Яр вообще достоин того, чтобы к нему срывались из другого города, верно? Это просто день рождения, вот и всё. Саша и так с ним, Саша ему пишет, Саша его легонько поддразнивает и успокаивает, и дышать напоминает, и в чате появляется под конец снова, и…

…господи, можно, этот день просто закончится? Пожалуйста.

От сдерживаемых весь день слёз горят глаза и раскалывается голова. Ужасно хочется лечь и просто лежать — но тогда, он знает, догонят мысли.

Он устало откидывается в кресле, завершив всё-таки стрим, и прикрывает глаза, стянув наушники с головы. В тишине и одиночестве снова начинает трясти.

— Хе-хееей, — говорит вдруг голос рядом.

Ярик дёргается. Слёзы как-то резко подкатывают к горлу комком.

— Галлюцинации начались, — выдавливает он, закрывая для верности лицо руками.

Не хочется, чтобы эта конкретная галлюцинация заканчивалась.

— Ну уж нет, — ворчливо говорит та. — Я и так под дверью торчал, пока ты стрим не свернул, так что теперь обрати уж на меня внимание, ага?

Ярик это всё н-е в-ы-в-о-з-и-т.

От внезапного перепада эмоций, неверия, надежды какой-то сумасшедшей на слёзы пробивает всё-таки — пугающе сильно и сразу, заставив вздрогнуть и согнуться бессильно, инстинктивно пытаясь сжаться в комок.

Ему это сделать не дают. Его ловят такие знакомые и тёплые руки, притянув к себе и заставляя уткнуться в футболку, пахнущую знакомым одеколоном.

Ярик цепляется за него вслепую, судорожно сжимая руки на поясе.

— Ш-ш-ш-ш, — родная ладонь ложится на затылок, прижимая крепче и осторожно гладя. — Ну ты чего, а? Так расстроился, что я приехал?

Ярик торопливо мотает головой, пытаясь выговорить хоть что-то. Его покачивают осторожно:

— Тихо, тихо, тихо, я шучу просто. Ну, пытаюсь. Не особо успешно, да? Чшшш, всё хорошо, реви в меня, если нужно, я здесь, я вообще с утра должен был быть, но такой уж я мудак, видишь? Только сейчас вот добрался…

Ярик снова мотает головой, цепляясь за него крепче.

— Задушишь, — ласково фыркают ему в волосы. — Чшшш, я с тобой. С тобой… чудовище ты моё.

— Это ты, — выдавливает Ярик. — Чудо.

— Не-а, — фырчат над головой. — Я подарочек. Вот, смотри, ко мне шарик привязан, значит, я подарочек.

— Какой… шарик? — он с трудом заставляет себя оторваться от футболки и разлепить мокрые ресницы.

Ему под нос предъявляют перевязанное ленточкой запястье. Ярик ленточку глазами отслеживает — действительно, ведёт к яркому воздушному шарику, болтающемуся в воздухе рядом с родным лицом, которое он не надеялся сегодня увидеть.

— Да ладно, на самом деле, нормальный подарок у меня тоже есть, — хмыкает оно, — я так, приложение, у меня там для тебя…

Ярик мотает головой и утыкается в него снова, за плечи притянув к себе.

— Чшшш, — выдыхают ему в волосы. — Всё хорошо. Честно, всё хорошо.

Ярик судорожно кивает, отчаянно прижимаясь к нему и честно пытаясь не реветь.

Получается так себе.

— Если я ещё немного так постою, — философски говорят над ухом, — у меня заклинит спину.

Ярик его отпускает испуганно, пытаясь торопливо вытереть слёзы. Саша вздыхает — и вдруг опускается на колени рядом с его креслом, заглядывая в лицо и снова притягивая его к себе. Прижимается лбом ко лбу.

— Я просто имел в виду — переберёмся сейчас на диван, а? Не нужно меня отпускать, я здесь. Держись за меня. Серьёзно, держись, тебя же шатает… и трясёт всего. Всё прошло. Закончилось. Всё хорошо. Дыши? Ты же голодный, наверное, дико, я там притащил…

Ярик отчаянно впивается губами в его губы, будто пытаясь убедиться, что всё по-настоящему. Саша отвечает мягко и долго; пальцы гладят горячее от слёз лицо, приятной прохладой ложась на лоб, виски и скулы.

— Я здесь, — обещает он снова выдохом в губы. — Здесь.

Ярик чувствует, как Саша сжимает его руки, осторожно гладя костяшки, и жмурится от переполняющей нежности. Тот прижимается вдруг к ним губами; шепчет:

— Прости. Прости-меня-прости-прости-прости, я должен был быть здесь раньше, весь день, не надеяться, что всё и так будет нормально, что обойдётся, что…

Ярик утыкается лбом в его волосы, чувствуя, как голова вдруг кружится.

Во вновь сомкнувшихся тёплых объятиях совсем не страшно, даже когда сознание плывёт совсем — Ярик только цепляется доверчиво за родные руки и успевает пробормотать тихое «спасибо».

Саша его держит, и это, наверное, лучшее, чем мог закончиться этот слишком длинный день.

Комментарий к Подарочек

Небольшой бонус туть: https://vk.com/wall-193131436_2110

========== План ==========

Помыться, заварить чаю и поцеловать того, кого любишь, туда, куда захочется.

Звучит как хороший план. И не только для зрителей.

Куда целовать, Ярик и сам пока не определился. Хочется, конечно, всего, но кружащаяся от усталости голова утверждает, что получится в лучшем случае в щёку и баиньки.

— Всех сжёг? — ехидно спрашивают из комнаты.

Ярик приваливается плечом к стене, стаскивая шапку и лениво дёргая молнию на куртке. Хочется лечь прямо здесь и ничего не делать.

Саша смотрит на него, потихоньку сползающего по стеночке, весьма скептически.

— Ясно, себя сжёг сильнее всех, — вздыхает. — Давай раздевайся и спать.

Ярик мычит что-то неопределённое, продолжая сражаться с заевшей молнией. Саша вздыхает, подходя поближе. Ярик чувствует, как его осторожно перехватывают, вытряхивая из куртки, и успокоенно прикрывает глаза.

— Мне ещё грим досмывать, — вздыхает. — Я вон весь красный… — И морщится страдальчески: — Голова болит. От рогов. И глаза…

— Тоже от рогов? — фырчит Саша, заставляя его сесть на тумбочку и дёргая его правый ботинок. — Ты ими в глаза себе тыкал, что ли?

— Не-е-е, — Ярик зевает. — Линзы. Бррр, глаза горят, — он жмурится до выступающих слёз и трясёт головой. — Эти получше, чем на той фотосессии, там-то я вообще не видел ничего, но…

— Сиди тут, — вздыхает Саша, стянув с него, наконец, и левый ботинок. Ворчит, куда-то отходя: — Как ты в них вообще ходишь, пара сантиметров роста стоят того, чтобы булыжники таскать? Они когда-нибудь проломят земную твердь и утащат тебя в ад.

— Меня там примут, — вяло фыркает Ярик, вытягивая гудящие от усталости ноги.

Саша вздыхает снова где-то рядом и за подбородок поднимает его лицо.

— Глаза открой, — командует. — И не пугайся.

Ярик замирает, пока Саша капает что-то ему под веки. Немножко страшно, да, и зажмуриться хочется, и отвернуться-увернуться от холодных капель, от пальцев так близко к глазам, но… Саша, кажется, единственный, кого Ярик готов подпустить настолько близко, так что он терпит — и закрывает глаза, когда тот коротко прижимается к его лбу губами и отстраняется.