Следует отдать должное: накладка на плече оказывается приятно мягкой.

Саша глаза закрывает «на минутку», незаметно для себя проваливаясь в дрёму. Просыпается от осторожного прикосновения к щеке и виноватого шёпота: «Саш, мне на сцену и тебе скоро тоже»; не сразу понимает, где вообще находится. Ярик смотрит встревоженно:

— Саш, ты себя вообще не жалеешь.

— Просто не выспался, — ворчит Саша, снова натягивая пиджак.

— Ага, последние месяца три.

Ярик, кажется, и ещё что-то сказал бы, но вынужден убегать на сцену, так что ограничивается короткой гримасой. Саша, вздохнув, поправляет волосы перед зеркалом.

Надо просто пережить, да? Вечер, неделю, месяц, весну… Саша это, в общем-то, умеет.

Сталкиваясь с Яриком в коридоре, он коротко хлопает его по плечу — «всё в порядке» — и чувствует, как его руку так же коротко сжимают в ответ.

Снова оказавшись с ним в гримёрке, в которую кто-то предусмотрительно притащил вентилятор, Саша уже прицельно тянет его к диванчику и ложится головой на полюбившуюся накладку на его плече. На неразборчивое неодобрительное ворчание бормочет: «дай моментом насладиться, у тебя обычно плечи костлявые, как чёрт знает что» — и вырубается снова. Уже сквозь сон слышит тихое, будто самого себя убеждающее, «всего один разок, никто и не заметит» и чувствует лёгкий поцелуй в лоб.

Тепло тела рядом действует лучше любого снотворного. Саша дёргается пару раз — «ещё не пора?» — но получает в конце концов тихое «да разбужу я тебя» и отключается окончательно.

Эти пара десятков минут сна внезапно проясняют мозги лучше, чем кофе. На «Сомнения» Саша выходит бодрый и готовый сворачивать горы, а на доносящемся со сцены «Оттолкнись и лети» оказывается неожиданно для себя в гримёрке наедине с Яриком.

Вот уж удача — на одну-то оставшуюся до конца песню — но…

Общее летательное настроение и Сашу вдруг подхватывает.

Он полулежащего на диванчике Ярика за руку на себя тянет и кружится в несложном танцевальном движении.

— Ты чего? — спрашивает Ярик. Саша руку ему между лопаток кладёт, другой сжимая тонкие пальцы.

— Я… вспоминаю. То, что ты вспомнить просил. Всего один разок, никто и не заметит, да?

Саша замирает испуганно, когда в коридорчике слышатся шаги Круглова. Смотрит настороженно на дверь. Шаги стихают.

Наверное, не заметил.

Ярик его пальцы переплетает со своими решительно.

— Один разок, — повторяет эхом.

Танец, как на выпускном в школе, на раз-два-три-четыре; в тесной гримёрке и кружиться-то особо негде, они, скорее, на месте топчутся.

— Оттолкнись и лети, — поют со сцены.

Саша его отстраняет слегка, заставив покружиться; кружится сам, снова к себе притягивает. Ярик ненадолго подбородок опускает на его плечо, уютно прижимаясь виском к виску. Саша рукой по горячей спине проводит, гладит большим пальцем по тыльной стороне ладони.

— Я люблю тебя, — шепчет наконец-то вслух.

— Догони, обними, — настаивают со сцены.

У Ярика глаза сейчас синие совсем. У Ярика губы сухие и горячие, как в лихорадке.

Саша сгореть сейчас не боится. Можно и дотла. Не страшно.

Саше уходить от этого пламени совсем не хочется.

— Надо на сцену, — выдыхает Ярик ему в губы.

Саша по заросшей щетиной щеке проводит ласково.

— Не жди меня, ладно? Спать ложись, я поздно вернусь.

— Ты возвращайся, — просит Ярик тихо.

— Оттолкнись и лети, — вторят ему со сцены.

Саша на поклонах сжимает его руку и чувствует, как дрожат у «опасного Ярослава Баярунаса» пальцы.

Саша снова вынужден убегать. Саша не слышит, как Круглов со сцены шутит про «так много всего начинается с фразы “всего один разок, никто и не заметит”» и «только я заметил». Ярик ему не рассказывает.

Ярик его, конечно же, ждёт.

========== Тепло ==========

@kazmin_official

Всё нормально?

Ты там это, если помощь нужна — пиши.

Ярик по телефону барабанит рассеянно.

Ярик скучает, правда. И — что гораздо сильнее — беспокоится. А Саша на сообщения отвечает через раз и занят постоянно, вот и остаётся — вот так вот, через дурацкий пост в инсте, давать понять, что хей, Ярик тут ещё, существует где-то за тридевять земель и несколько часов скорым поездом, обрати внимание, а?..

Пожалуйста.

Телефон звонит, заставив Ярика вздрогнуть. В трубке — мягкий усталый смех, от которого уголки губ поднимаются сами собой и тепло где-то в области сердца.

— Всё нормально, чудовище. Опять поводы для фанфиков даёшь? Договорились же.

Яр в пространство улыбается — растроганно и, кажется, до идиотичности влюблённо; хорошо, что не видит никто. Моргает часто — в глазах вдруг сырость подозрительная появляется, комком в горле застревая. Обнимает себя одной рукой, другой смартфон к уху прижимая и жмурясь — тепло чужих ладоней на спине почему-то представляется вдруг очень ярко.

— Яр?

Кажется, пауза слишком долгая повисла. Ярик снова улыбается, не открывая глаз.

— Ты там так и будешь дышать в трубку? — снова смеётся Саша.

Смех будто тёплым пушистым пледом греет, плечи укутывая.

Саша тоже замолкает. Ярику шаги слышны и музыка где-то грохочет. Ярику сашина чуть усталая улыбка почти наяву видится.

— А у меня «Первое свидание» сейчас, — говорит Саша негромко, в самый динамик, прикрывая, видимо, его от музыки ладонью — такое себе АСМР получается. У Ярика сердце немножко с ритма сбивается и мурашки по коже. — Второе подряд. И оба не с тобой, представляешь?

Он, кажется, шутить пытается, но в какой-то момент голос всё равно звучит очень грустно.

— В шубе бегаешь? — выговаривает, наконец, Ярик.

— Ага, — Саша улыбается. — В шубе.

Снова повисает тишина. Ярик сашино тихое дыхание слышит на том конце провода и уплывает куда-то потихоньку.

Тишина уютная очень, тёплая. Ярик в ней греется, как в надёжных объятиях; даже музыка почти не мешает.

Саша вдруг кашляет тихо. Ярик хмурится:

— Болеешь?

— Устал просто.

Опять пауза. Потом голос сашин виноватый:

— Мне бежать сейчас. Ты… приедешь когда?

— Послезавтра, — Ярик головой виновато дёргает: голос против воли дрогнул. — Утром. А тебя даже на квартирнике не будет.

— Ты же знаешь, я… — у Саши интонация виноватая откровенно. — Я очень хотел бы. Я правда хотел бы.

— Я знаю, Саш, не…

— Я скучаю.

— Я тоже. Очень.

— Не грусти? — просит Саша почти жалобно.

Ярик комок в горле сглатывает.

— Я люблю тебя, — торопливым шёпотом говорит Саша.

«Я тоже» Ярика тонет в быстрых гудках.

***

— Аудиторию у меня со стрима уводишь?

На том конце провода смеются тихо:

— Не всё же тебе мою уводить.

От родного смеха становится чуточку теплее. Ярик ухом к телефону жмётся, как к тёплому привычному плечу, и ёжится зябко.

Не так давно, кажется, виделись — что же сейчас снова так тоскливо?

— Не обижаешься? — подозрительно спрашивает Саша.

Ярик головой мотает, будто собеседник может его увидеть. Потом, спохватившись, хмыкает:

— Нет. Ну как мне на тебя обижаться, ты и так вон… своим расписанием обиженный.

— Не начинай, — вздыхает Саша.

— Ты ж свалишься так, чувак! Беречь себя надо.

— Я берегу, — ворчит Саша упрямо.

Замолкает. Ярик закрывает глаза. Неожиданно для себя широко зевает. Сашино тихое дыхание в трубке успокаивает лучше любой колыбельной.

— Ложись спать там, чудовище, — фыркает Саша. — Тебе на поезд с утра.

— Ты тоже… — Ярик зевает снова, — спать. Ложись.

— Не хочу пока, — Саша — по голосу слышно — глаза закатывает. — Да нормально со мной всё, ну. Не переживай, спать иди.

— К тебе бы сейчас, — вздыхает Ярик, кутаясь в одеяло.

Саша хмыкает растроганно и, помолчав, что-то неспешное затягивает по-английски. Ярик ни слова не понимает.

Гипнотизируется немного.

Засыпает.

***

Перед съёмками времени хватает только обняться коротко — Ярик из этих нескольких секунд выжимает всё, что возможно, носом в шею ткнувшись и руки чуть не до боли стиснув; дышит торопливо — надышаться времени нет. Саша его по спине ладонью трёт ласково, в шутку прихватывает губами за ухо и смеётся.