— Прошу заметить — корову подарили тебе! — перебивает Ярик. — А выходной я тебе выбил. И даже не спрашивай, как мне это удалось.

— Но «Икар» же…

— Перенесли нашу с тобой репетицию, я договорился. И да, я знал, что ты будешь против, можешь мне потом дать по ушам. Но, Саш, ну серьёзно, на тебя смотреть страшно! Ты сейчас закрываешь глазки и ложишься баиньки. Надо бы на сутки, судя по твоему виду, но, так и быть, вечером отцеплю.

— Офигеть у тебя эротические фантазии, — вздыхает Саша.

Ярик, по голосу, видимо, разобрав, что Саша сдаться готов, оживлённо кивает:

— Ты даже не представляешь! Спать. У тебя под боком. И чтоб ты тоже спал. Вот прям весь день — офигеть как смело, да?

— Слишком смело, — фыркает Саша. — Не для этой реальности.

— Я волшебник или где? — Ярик возмущённо толкает его в плечо. — Не для этой — так свою создадим. В рамках отдельно взятой спальни.

Саша хочет возмутиться ещё раз, но неожиданно для себя широко зевает. Ярик, приняв это за белый флаг, одобряюще кивает и целует его в лоб; потом устраивается под боком, обняв за шею и уютно тюкнувшись лбом в висок. Ведёт носом по щеке — уже не пытаясь соблазнить, просто успокаивая. Рассеянно по голове гладит, перебирая взъерошенные пряди; кончиками пальцев ласково проводит по виску.

Саше сопротивляться, на самом деле, ужасно не хочется — особенно когда Яр на него одеяло тянет, укрывая заботливо, и снова прижимается всем телом, греясь и грея. Саша слегка удивляется умению этого существа резко режимы переключать: только что был дорвавшийся герой-любовник, а сейчас, скорее, котик домашний, разве что не мурлычет — но удивляется уже краем засыпающего сознания.

Чёрт с тобой, Баярунас, победил.

Саша открывает глаза и не сразу понимает, что вообще происходит. За окном темно. Наверное, опять вскочил в четыре утра. Саша щурится на часы и невольно дёргается.

Ярик, похоже, про двенадцатичасовой сон не шутил: на часах десять вечера. И как это он не проснулся ни разу? В последнее время три часа сна подряд уже были достижением…

Причина крепкого сна что-то сонно ворчит-урчит-мурлычет ему на ухо и прижимается поближе, крепче стиснув руки и проехавшись лбом по виску. Ресницами щекочет щёку, просыпаясь; мажет губами по подбородку. Замирает на несколько секунд, но, судя по изменившемуся ритму дыхания, уже не спит.

Саша, расслабившись, пропускает момент, когда Ярик вдруг в одно гибкое движение снова оказывается сверху; глазами сверкает шало и наклоняется к самому уху, хриплым выдохом обжигая:

— Продолжим?

Саша тянется всем телом, на него щурясь и мысленно прикидывая длину цепочки. Отвечает в тон:

— Продолжим, — и, одним движением Ярика опрокинув, нависает над ним на согнутых руках. Наклоняется ниже, ловя сбившееся дыхание; тонкую губу прикусывает несильно, смотрит в расширенные зрачки напротив. — Сейчас я буду мстить.

Ярик, сглотнув, ощутимо лопатки ему царапает

и притягивает

ближе.

========== Один разок ==========

Комментарий к Один разок

Я ни в коем случае не обесцениваю работу художника по костюмам, простите, но… меня вынесло с этих нарукавников и накладок на плечи в костюме Ярика. Я просто не могла не.

Кайро, запоздалое «с др, крч»! Ты клёвый, было круто с тобой увидеться! Казьмиярунас объединяет :D

Саша ржёт до икоты и боли под рёбрами, пополам сгибаясь.

— Это… это… — снова глаза поднимает, снова от хохота сгибается, — что за… костюм бомжа? Это что, накладные плечи? — хлопает по ним, потом тыкает осторожно пальцем в грудь: — А это? Типа пресс у тебя есть? Гос-споди боже мой… — и лицо руками закрывает, пытаясь успокоиться и от смеха едва ли не всхлипывая.

Ярик его в плечо пихает обиженно, потом сам, не удержавшись, фыркает.

— Это вот так вот ты меня поддержать пытаешься перед концертом? Я и так, может, волнуюсь страшно, а ты… эхх, а ещё друг называется!

— Я не называюсь… фух, — Саша вздыхает глубоко, снова голову поднимает (снова давится смехом, но успевает его сдержать). — Оно просто… такое… такое…

— Да знаю я! — не выдержав, тоже смеётся Яр. — Ну вот такое вот. Я же Бродяга. Я опасный, между прочим! — и, оскалившись, пальцы скрючивает на манер когтей.

Саша снова сгибается от смеха. Проржавшись, кивает с очень серьёзным видом:

— Ага. Ты опасный. Я вижу. И мощный. Готов всем ломать лица.

И снова прыскает от смеха, зажимая рот рукой.

Ярик делает вид, что обиделся, и скрещивает на груди руки в наручах. Потом, передумав, к Саше лапки тянет с явным намерением на нём повиснуть.

— Не-не-не, стоп, сегодня ни с кем не обнимаюсь, коронавирус! — отшатнувшись, мотает Саша головой с очень строгим видом.

У Ярика как-то сразу опускаются плечи. Саша смотрит на него пару секунд, смеётся и дёргает его на себя, стискивая худую спину:

— Да ладно, чудовище, я соскучился. Один разок можно.

Наконец-то одни, наконец-то не смотрит никто; и как, спрашивается, не обнять человека такого нужного, которого вечность, кажется, не видел и который настроение сейчас поднял одним своим присутствием (и — ладно, если совсем уж честно — немножко костюмом).

Ярик урчит и прижимается поближе, жарко выдыхая в шею. Туда же несильно кусает.

— Ай, — фыркает Саша, — ты чего вдруг?

— Я сегодня опасный, — повторяет тот, пытаясь изобразить злобное рычание.

Саша ржёт бессовестно и лохматит ему волосы. Целует, воровато оглядевшись, в нос.

— А коронавирус? — смеётся Ярик.

— Ты ещё спроси — «а если кто зайдёт?», — улыбается Саша. Серьёзнеет: — Я правда соскучился.

— Один разок, никто и не заметит, — зеркалит его улыбку Ярик. К его губам губами прижимается коротко; отстраняется. — Александр, вы прекрасны в белом.

— Ярослав, вы… — Саша снова начинает от сдерживаемого смеха трястись, — честно говоря, всё ещё на бомжа похожи. Но стильного. Наверное.

Ярик фыркает почти обиженно и, на шаг отступив, Сашу окидывает взглядом, как художник — законченную картину, к которой осталось добавить пару штрихов. Саша хмыкает и подбородок задирает — ну давай, мол, любуйся.

Ярик и любуется — беззастенчиво и бессовестно. Не успевает Саша среагировать, как к шее тянутся длинные пальцы и пару пуговиц расстёгивают, заботливо расправив воротник рубашки. По горлу легонько проводят, едва касаясь; задевают ключицы.

— Ты играешь с огнём, — хмыкает Саша, делая вид, что от прикосновения не стало жарче и мурашки по спине не побежали.

Ярик бровями двигает, пытаясь, видимо, изобразить Герберта. Саша в кулак смеётся и зачёсывает ему волосы назад. Ярик к его руке ластится по-кошачьи совершенно, тут же свою «опасность» и браваду напускную растеряв.

— Я люблю тебя, — сообщает.

Саша хмурится немного:

— Что-то случилось?

— Нет, — хмыкает Ярик, — просто подумал, что больно редко тебе об этом говорю. Вдруг ты со своим расписанием забыл?

— Ты же знаешь… — пытается начать Саша.

— Я знаю, — перебивает Ярик. — Разве похоже, что я злюсь или обижаюсь? Просто… ну, не забывай, ладно? Всё, брысь на сцену, тебя там платиновый мальчик заждался!

И в спину его пихает в сторону выхода, абсолютно естественным жестом пригладив напоследок растрепавшиеся волосы. Саша ответить не успевает.

В клубе жарко — едва вернувшись в гримёрку, он пиджак стягивает и падает на диванчик, обмахиваясь листом бумаги. Безумный день, кажется, и не намерен заканчиваться: Саша вспоминает, что после концерта нужно снова бежать на репетицию, и со стоном откидывается на спинку. Ярик, сам в своей «броне» запарившийся, тут же оказывается рядом и, кривляясь, начинает обмахивать его лежащим тут же здоровенным крылом. Саша делает пафосное лицо, изображая «белого господина», потом, не выдержав, смеётся и дёргает его на диванчик рядом с собой. Машет на него листом. Ярик голову ему на плечо роняет демонстративно.

Ростик, на них глядя, посмеивается и головой качает. Саша сейчас больше всего, честно говоря, хочет с Яриком наедине остаться; Саша ему «я люблю тебя» пишет в заметках на телефоне, незаметно наклонив экран так, чтобы ему было видно. Тот — возможно, чуть менее незаметно — на миг сжимает его руку и, приподнявшись, в лицо заглядывает. Саша устало сползает по спинке дивана чуть ниже и, окончательно на всё забив, опускает голову на его плечо.