А вот с развалами решились потому, что, как и упоминал Олег и как ему объяснила умудрённая практикой и законами госпожа Емельянова, книги там были почти нелегально: налоги такие точки не платили, губернатор долго лямку тянул, что с ними делать, а после и вовсе принял закон с кучей лазеек, где непонятен… как его… юридический статус таких мест и процедура определения границ муниципальной территории, на какой те продавали.

— Крадёте книги? — отозвался Прокопенко, о присутствии которого Волков позабыл.

Он посмотрел на отвлёкшегося от монитора офицера почти уязвлённо и дополнил:

— В магазинах прижмут. На развалах — копейки. Учиться по чему-то нужно.

— Беспризорники, ворующие книги ради обучения?

Вот теперь Олег точно оскорбился на уточняющий вопрос, глянул на старшего лейтенанта, слегка склонив голову, и, напомнив себе о приличиях, почти философски проговорил:

— Питер.

Прокопенко хмыкнул, повторил обозначенное «Питер» тихо-тихо и, качнув головой, склонился обратно над документами. Процедура с монитором была окончена, паспорта беспризорников сложены в сторонке, и, как предположил Олег, сейчас старший лейтенант писал свою версию событий обнаружения детей. Для протокола.

— Даже если здесь вы всё просчитали, — проговорил Гром, убирая заявления от лавок и развалов, оставляя факсимильные листы, — то выходит ты подстрекаешь их на организованный побег. Раз за разом.

Олег вдохнул — крыть нечем. С самого начала возникновения идеи больше года назад именно Волков уговорил Вместе: объяснял это работой и необходимостью набора знаний и опыта. Да и к тому же так Вместе могли открыть себе возможность заработать деньги и на них купить то, что всегда хотелось: хотя бы скейты, одежду какую хочется, а не какая оставалась в раздаче, или телефоны… Разумовский согласился только если план будет придуман, Марго же вроде была не против, только боялась, как типичный ребёнок, воспитанный только в рамках батора.

— Полагаю, и здесь есть какая схема, как с книгами? Ведь убегаете вы всегда не больше, чем на семь дней, — напомнил Гром, и Волков спокойно подтвердил:

— Есть.

— Поделишься?

Олег встал, откинулся на спинку стула и посмотрел на старшего лейтенанта, будто тот издевался над ним, но нет Гром сидел серьёзный, лишь иногда прокручивал ручку в руках и внимательно наблюдал. Никакого желания уязвить или посмеяться не было, да и внутри у Волкова, наконец, всё поуспокоилось, на что он более чем уверенно произнёс:

— Нет.

И изучил реакцию офицера.

Ничего.

Гром будто ожидал этого. «И ладно», — Олег проследил, как офицер убрал в сторону заявления участкового, сложил в папку досье и спрятал её, отчего вновь на переднем плане показалось дело матча. Волков нахмурился, понимая, что они снова возвращались к начатому, вот только Олег до сих пор не придумал, как выкручиваться. Время утекало, молчать больше невозможно, да и старший лейтенант заговорил:

— Если с воровством и побегом вы всё просчитали, то вот с матчем выходит нестыковка. — Гром перевернул папку так, чтобы раскрытые данные Олег увидел полностью. На одном из снимков как раз лежала разбитая бутылка, а рядом — снятые с горлышка отпечатки с неё.

Волков сглотнул, почти не мигая смотря на снимок.

— Говори уже, признал же.

Олег упрямо молчал, только исподлобья ненадолго посмотрел на старшего лейтенанта. Медленно он опустил взгляд обратно на бутылку, следом осмотрел написанное по делу в поисках подсказки, как поступить, — в голове стучали разные версии, какие Волков перебирал и пытался найти нужную. Одни не подошли, потому что Емельяновых подставляли, другие — потому что его засаживали.

Волков удивлённо моргнул, увидев приписки основной версии к делу, но прочитать полностью не смог. Прикреплённые скребками фотографии и выписки мешали, а рыться в документах — не совсем то, что ускорит процесс разрешения дела. Кое-что, однако, стало понятным и…

— К сведению, — раздался спокойный голос сбоку, и Олег посмотрел на Прокопенко, изредка наблюдавшим за ходом допроса, — покушение на сотрудника правоохранительного органа карается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет, либо пожизненным лишением свободы. — Он чуть шире распахнул вечно прищуренные глаза, поджал губы и растянул приглушённый звук «мгм».

Волкова не проняло, вместо вполне логичного страха он подумал над тем, что вот и оформились почти позиции в допросе: где добрый милиционер, а где — плохой. Гром как раз будто бы не одобрил упоминания законодательства, судя по взгляду, какой он метнул на товарища. Олег не брался судить точно, да смысл? Прокопенко взгляда этого не заметил, продолжая изучать воспитанника.

«Как в музее прямо», — выдохнул он.

— Твои действия чуть не стоили мне руки, — пошёл по другому пути Гром и положил на правое предплечье другую руку. Олег хмыкнул, детально вспоминая с каким треском разбилась бутылка о ведущую конечность.

— Смешно?

— Подорожник бы приложили. — Волков вскинул взгляд на офицера и почти сразу опустил его на документы. — Хотя о чём это я. Здесь в городе они не растут.

Офицер юмора не понял, помрачнел, и Олег поспешил пробежаться по доступным ему материалам дела. Украдкой вдохнув, он постарался так заставить себя собраться. Придуманное — граничило на лезвии ножа, пускай и было полной правдой к ликованию внутреннего, где рацио и правда впервые заговорили одним голосом. «А там может и пахану поможет», — Волков сглотнул.

Была не была.

— В ином случае вы бы пристрелили человека, который за вас работу выполнил.

Он посмотрел на Константина Игоревича. Офицер замер, лицо разгладилось, глаза чуть посветлели, а руки медленнее обвели очевидно контуры полученной тогда раны — старший лейтенант заглотнул брошенную фразу, и не дожидаясь предложения к диалогу Волков разговорился:

— На матче всё не так было, как тут вы пишите. — Он ткнул пальцем в данные, убрал руку и повернулся чуть корпусом к офицеру, следом опустил руки локтями на доступный участок стола. — Это не ультрас подрались друг с другом. Их пытались спровоцировать.

— Ты видел другое? — Голос звучал ниже, выдавая задумчивость.

— Видел, потому не дал вам пристрелить одного из сине-белых. — Олег вдохнул. — Иначе тогда получилось, что вы бы напали на невиновного, который, наоборот, виновных пытался задержать.

Гром задумался, отведя взгляд на документы. Волков не торопил и сам постепенно вспоминал всё больше событий после весеннего матча, который за малым не превратился в большую кровавую бойню.

— Это же Емельянов вроде, нет? — спросил Прокопенко.

— Он. — Гром кивнул. — Один из активных участников ультрас, ни один домашний матч не пропускает.

— Что-то тут не то… — покачал головой товарищ. Документы, которые он заполнял, были благополучно забыты, и теперь сотрудники пытались раскрутить ситуацию, и не сказать, что оба сразу приняли позицию. — Ростовские всё начали из-за жёлтых карточек необоснованных, а там и чехарда началась, в какой и Емельянов был замечен.

Олег осмотрел обоих сотрудников, дал им возможность переглянуться известными только им знаками и воспользовался наступившей тишиной, чтобы пояснить:

— Ни Ростов, ни Зенит это не начинали. Это сделали скины, одетые как ультрас что одной, что другой команды. — Офицеры глянули на беспризорника, который не стушевался, наоборот продолжил спокойно:

— Я видел, как они выходили из машины уже после матча вместе, поджидали на выходе с гостевой, чтобы начать стычку.

Гром подался вперёд, перевернул папку и зашуршал документами, отцепив мешающие фотографии с предписаниями и приписками. И пока офицер искал что-то средь огромной кипы бумаг по делу, Волков продолжал:

— Хотели сыграть на карточках, да. Мне показалось странным, что сель… ростовский, — поправился он, не уверенный, что менты знали футбольного жаргона, — и зенитовский приехали вместе прямо под конец матча и шли спокойненько, разговаривая. С битами. Подошёл к ним, чтобы дать листовку и услышал, что планировали потасовку между командами развязать: ростовских спровоцировать, через погоню подсадного зенитовца вывести их от гостевой на дом. Там мы с вами и… — Олег глянул на Грома, который мельком пересёкся с ним взглядом, — встретились. Емельянов своих остановил от провокации.