Марго почувствовала себя глупой, смотря на то, как Сергей прилагал усилия в попытке ей всё объяснить. Возразить ей и правда было чем, потому, потупив взгляд на сцепленные руки, она забубнила:

— Да глупости.

— Ну что ещё? — тише пробормотал Сергей.

— Больно выгодно ему это, — парировала она, исподлобья глянув на «Шерлока Холмса». Ковыряя ногтем грязь на штанине, Марго продолжила смутившую её мысль:

— Ну если б он парировал, то тогда б у нас вызвал бы сомнения — мол, а откуда владелец магазина знает о пропитании детдома, а? Тогда он бы себя выдал!

Сергей подался назад. Бимка с коротким звуком покосился на хозяина, после — на хозяйку и поставил уши «торчком». Марго выжидала, выжидала ещё немного и вскоре увереннее глянула на Сергея — тот потрепал себя по затылку, задумавшись, и это удивило Снегирёву больше, чем тайна исчезновения продовольствия. Выходит, она задала такой вопрос, какой умника застал врасплох.

«Хы… приятно», — в груди и правда разлилось тепло довольства, но Марго сбавила с лица улыбку и заставила себя сосредоточиться — загадка и разгадка! Сейчас они важнее постановки в тупик вредного Разумовского!

Марго пригляделась к схеме, начав вспоминать все-все названия магазинов их пригорода, после проговорила:

— Если даже поставок две. Крупная сеть у нас на выезде, а второй магазин — это Бутырочка. — Она глянула на Сергея. — А Бутырочка и Перетлёнок постоянно соперничают, не думаешь же, что наша грымзовна работает и нашим, и вашим?

— А почему нет? — оживился Разумовский. Марго насупилась. Сергей вновь отвлёкся на Бима, который ткнулся ему в ладонь. Продолжая гладить псину, Разумовский пояснил:

— Сейчас всем деньги нужны, вот и смотрит, кто больше предложит, а может, и работает на два лагеря.

— Зачем это? — не унималась Марго.

— Так деньги же, — напомнил Сергей. — Сама говорила, что зарплаты маленькие.

— Но не у директрисы же! — рассудила Снегирёва, глянув куда-то в потолок. «Вроде», — подумала она и, смекнув на логике, кивнула. Да не вроде, а точно — на то она и главная среди грымз, чтобы зарплату больше иметь. — Тем более, — Марго опустила взгляд на друга, — работать на два лагеря сложнее — шифроваться надо.

— Не всегда, — покачал головой Сергей.

— А сейчас что не так? — обиженно просипела Марго.

— Сама посуди, — он указал обратно на первый этап схемы, — это продовольствие будет многим дешевле скорее, чем закупаемое у поставщиков, потому скорее банды, — Сергей перенёс палец на группу магазинов, где рядом с «Перетлёнок» вывел «Бутырочка», — будут соперничать за долю. Конечно, им всем надо, но если обидеть одного, другой настучит.

Марго тихо рыкнула, закинув голову назад — делала это тогда, когда возникало слишком много переменных задач. На некоторые нужно было время. Так и сейчас Снегирёва, прикрыв глаза, попыталась всё представить, и получилось тогда, когда она переложила ситуацию на происходящее в их баторской иерархии:

— Как соревнование между шкетами потоков перед паханом.

— Около того, — улыбнулся сравнению Сергей.

«Мгм, понятно», — наконец, с усталым торжеством утвердила Марго, ставя галочку напротив очередного логического скрепа. Она изучила схему на полу и уныло закончила:

— В итоге страдаем мы, — вышло даже не уныло, а мрачно.

— Увы. — Сергей поджал губы, продолжая добавлять на схеме новых магазинов для Бутырочки.

На этом Вместе притихли. Закончив с «магазинами», Разумовский дотянулся до бутылки воды и отпил больше половины — сказывалась слишком солёная приправа, а вот Марго было нормально. Ну и что, что язык только соль и чувствовал, да во рту жгло. Нормально! Снегирёва приуныла, вспоминая всё, что произошло с ними за неделю: необходимость укрывать Олега, отголоски трагедии, да и ещё это расследование кражи и поборов. И по мере воспоминаний её начала переполнять всё большая и большая злость, которая вскоре оформилась в следующий вопрос: почему кто-то продавал то, что причиталось именно им? Детям, которые не умели зарабатывать деньги и которым нужнее всего адекватная, здоровая и не пахнущая тиной и мерзостью еда!

— Сказать надо обо всём, — выдохнула Марго, стукнув кулаком по раскрытой ладони. — Мы же сильное гражданское общество! А значит, нельзя допускать такого расхищения, — сурово проговорила Снегирёва, почти словами Президента из обращения после трагедии и дополнила уже по-своему:

— Я есть нормальное хочу. А не воровать из необходимости. Да и, скорее, Олег потому долго болеет! Что еды нормальной нет. А другие наживаются, и плевать им на нас. — Марго помолчала, ожидая, что Сергей что-то скажет.

Вот только её слова повисли в воздухе, не найдя реакции. Она удивлённо покосилась на Сергея — друг, всегда уже чем-то парировавший, сейчас подозрительно притих. Он перестал чухать по ушам Бима, сгорбился и только смотрел на схему, размышляя и думая о том, что было скрыто от Марго. Сама девчонка начала закипать: обида нахлёстывала такой силы, какую она чувствовала только после второго отказа — он запомнился надолго и оставил, казалось бы, не залечиваемый ничем шрам на душе.

Вопросы одолевали её снова и снова. Почему кто-то из взрослых решил, что может обдирать детей — тех, кто не способен себя защитить, не имеет средств купить себе поесть и вынужден воровать? Марго теперь и своё воровство видела иным: она пошла на это только потому, как тётки и дядьки решили обделить их нормальным пропитанием и нажиться на этом. А ведь могла и не рисковать каждый раз, если бы было всё… нормально! «Предприниматели чёртовы!» — выругалась в мыслях она, сжав в кулаки ткань штанин.

Марго всегда полагала, что батор не имеет к этому средств: потому что война в стране, потому что ужасы на улицах, потому что было много чего другого, что можно понять… Много почему, если даже вспоминать заработную плату шнурей. Вот только повинны были не шнури, выживающие на мизер, а грымзовна — директриса, у которой и оплата, скорее, выше рядовых. «А она ещё наживается», — просипела Марго зло и стиснула зубы, после зажмурилась.

Мерзко, просто мерзко!

И гадко!

Обидно — словно снова предали доверие!

— Не выйдет, — раздалось в тишине китризки, и Марго затуманенным непонимающим взглядом посмотрела на Сергея. Смысл не сразу дошёл до неё, потому она по-глупому спросила:

— Почему не выйдет?

— Беду на себя нашлём.

«Беду?!»

Марго поднялась на ноги настолько резко, что Бим аж вздрогнул. Она сжала руки в кулаки, возвысилась над Сергеем и просипела:

— Беду, Серый? А что ещё может быть хуже? — Марго указала куда-то в сторону. — Что может быть хуже продовольствия? Вернее, его отсутствия!

— Гнев системы? — Сергей больно спокойно проговорил и медленно поднялся, тем самым принимая не брошенный вызов спорить. — Мы же дети…

— Которым нужна нормальная еда! — не успокоилась Марго.

— И жить нам тоже нужно, — просипел он.

Бим рявкнул на обоих, но хозяева его не заметили.

— Да какая тут жизнь без еды?

— А что, лучше под кулаками?

— Ну да! — Марго всплеснула руками и продолжала:

— Умереть от голода и болезней либо умереть от побоев, потому что вот это вот, — она указала на себя, — не может справиться с болячкой. Что выберешь, Серёга?

Сергей вздохнул — Марго отлично знала, что такое обращение он не любил, вот только к разочарованию подруги проговорил он дальше спокойнее:

— От голода мы не умираем, нам просто дают паршивую еду, а вот побои просто станут дополнением к голоду, а? Не думаешь?!

— Ты предлагаешь выбрать голод, а не побои с голодом?!

— А ещё это заместо гнева властной иерархии.

— Да ты с ум…

Бим зашёлся громким лаем, недовольный игнорированием, и Вместе пришлось шикнуть на него — не хватало, чтобы лай привлёк кого с берега. Риск малый, конечно, но присутствовал всегда. Пёс заскулил, припал к половицам, однако своей цели достиг — хозяева больше не ругались.

Сергей и Марго осмотрели друг друга, и последняя покачала головой — она не согласилась с Разумовским. Внутри всё натянулось до предела и так и фонило злостью и отчаянием. Не в силах как-то сдержать одолевающие её эмоции, она зашагала туда-сюда, чем вызвала на себя удивлённый осторожный взгляд псины.