«Чего уж?..»

А делать было и вправду нечего. Она откинулась назад на другой мешок, чуть сползла и постепенно начала впадать в панику — подобно окружающей темноте, та затягивала её всё глубже и глубже. Её не тронули, потому что очереди были, но кто такой Арсенович и что ждать от него?

«Вдруг руки отрубят?» — припомнив истории древности некоторых народов, Марго крепче ухватилась за фонарь и зажмурилась — и так тошно! А она тут об отрубленных руках! Снегирёва решила, что так не пойдёт, потому начала глубоко вдыхать и медленно выдыхать — так, как учила её Марья Марфовна.

Полегчало.

Но не совсем.

Переживания коснулись теперь фигуры Сергея — ведь он остался снаружи и не знал, что её взяли. «Да даже если бы знал, — рассудила Марго, — чем помог бы?». Снегирёва обвела взглядом темноту, и темнота ей ответила той же солидарной тишиной, только откуда-то издалека доносились крики и шумы магазина.

«Ничем», — Марго выдохнула, садясь ровно и горбясь, следом она почесала мочку уха пальцами и прикинула, что было бы здорово, будь у них какой аппарат — типа телефона, какой был у некоторых «понтовитых» взрослых: кнопочный, небольшой и громко пиликающий при звонке. Через него было бы легче действия координировать, но Марго подумалось, что и стоит такая «труба» дороже, чем всё, что она когда-либо крала. «Задница», — на вдохе протянула она про себя и нараспев на радость темноте повторила:

— Зад-ни-ца!

Темнота ответила ей тишиной. Ну и фиговая из неё слушательница…

«И пусть», — Марго постучала фонарём по раскрытой ладони и спустя пару минут услышала приближающиеся шаги. Она поднялась, вскинула руку с «оружием», приготовившись точно не сдаваться без боя, но с открывшейся дверью так и отвернулась от резкой для глаз полосы света. Марго зашипела, повернулась обратно, а когда глаза чуть привыкли, увидела, как в полоске света мелькнула рыжая макушка, после — дверь снова захлопнулась.

— Вы не имеете права так поступать! — По двери забарабанили, и Марго тут же определила и характер речей, и голос к единственному, кто им обладал — Сергей.

«Вот теперь точно — задница!» — Она шлёпнулась обратно на мешки, подпёрла рукой щёку и ещё несколько минут слушала, как Разумовский продолжал барабанить в дверь, говоря что-то там о «правах», о «насилии над детьми», и бла-бла, бла-бла.

Марго зажгла свет — мигающий, он удерживал его на тусклых значениях. Сергей в дверь барабанить постепенно перестал, осознав, что в этом не было смысла — в обслуживающих помещениях магазина никто не появится вплоть до того, пока не появится тот самый Арсенович. Или кто-то из самого персонала магазина.

Вместе посмотрели друг на друга, вздохнули, после Сергей присел рядом на мешок, причём почти плюхнулся, отчего в воздух в закрытое пространство поднялась мучная пыль. Марго отогнала её от носа свободной рукой и потупила взгляд.

— Прости, — пробормотала она.

— Да ладно. — Сергей выдохнул. — Испугалась? — вдруг спросил он.

Марго подумала над ответом, прислушалась к себе и… действительно обнаружила, что там, как говорилось, словно кошки скреблись или подгадили. Снегирёва прикрыла глаза, признаваясь:

— Да, — она шмыгнула носом. — И плакать хочется.

Сергей рядом вздохнул.

— Если хочешь, поплачь. — Марго уныло посмотрела на него, на что он пожал плечами. — Говорят, легче становится.

— Если б умела, поплакала, — почти в тон ему парировала Марго.

Оба притихли. Снегирёва выключила фонарь, позволяя темноте окутать их полностью, и только услышала, как Разумовский рядом возился ещё немного. Она чувствовала его напряжение, будто оно витало в крошечной подсобной так же, как муковая пыль, оттого глянула в сторону, но рассмотреть не смогла — темно.

Тогда сознание вдруг подбросило события первых месяцев общения, когда они только притирались друг к другу, наблюдали, редко вступали в стычки и часто защищали друг друга от шестёрок. Марго вспомнила, сколь тяжело давалось это вечно зашуганному и поначалу малословному Сергею, потому, несмотря на собственный страх и тревожность за будущее, она переложила фонарь, протянула руку в сторону и сначала нащупала плечо друга, после его руку, какую она крепко сжала своей.

Разумовский, поначалу дёрнувшийся от прикосновения, стиснул её ладонь в ответ. Снегирёва уловила, как его била мелкая дрожь, какую, очевидно, друг пытался скрыть. И такое состояние было ей знакомо.

Темнота всегда действовала устрашающе, во многом потому как рождала простор для воображения и создавала иллюзии, пускай и в подсобке были одни дети, продовольствие и где-то, определённо, вредные насекомые. Марго знала это даже слишком хорошо, потому как часто оказывалась в темноте наедине со своими мыслями перед сном. Когда как другие девчонки из комнаты переговаривались почти допоздна, после тихо засыпали, Снегирёвой оставалось уныло пялиться в потолок и сражаться со своей бессонницей и обидой — ей, быть может, тоже хотелось поговорить о девчачьем: о всяких понях, конях, да даже феечках, хотя ей больше нравились джедаи и воины в матросках, или о Гарри Поттере и как она мечтала быть также на Гриффиндоре! Она бы даже стерпела разговоры о розовом и блёстках. Но… Её не брали в «кружок девчачьего», а стоило ей заговорить, как на неё косились как на прокажённую или… Больную. Что, собственно, было не так далеко от истины.

Марго покачала головой, выныривая из воспоминаний, и погладила сухую треснутую кожу ладони друга большим пальцем. Сергей рядом чуть поуспокоился. В тишине его дыхание почти стало ровным, тогда Марго рискнула заговорить, чтобы отвлечь и себя, и его от удушающего мрака.

— Партию я нашла.

— Нашла? — Голос ещё дрожал.

— Угу. В самый конец поставили, но нашла. Точно совпадает, ты прав был. Было наше — стало ихнее.

— Их, — хоть и в страхе, хоть в трясучке, Разумовский её поправил.

«Ничего удивительного», — улыбнулась Марго во многом от того, что на провокацию он повёлся, а следом ляпнула обидчиво:

— Иди в задницу.

— Не помещусь, — со смешком отозвался Сергей.

— С твоей тощестью — поместишься! — важно заверила его Марго. — А я помогу.

Оба пять секунд помолчали, после прыснули сдавлено со смеху, представляя сие действие. Снегирёва ощутила, как Разумовский убрал свою ладонь. Тянуться к нему она не стала, решив, что если что, он найдёт её. «Найдёт её, да уж», — хмыкнула Марго, осматривая маленькую каморку — тут уж точно не потеряются.

Со смехом напряжение ослабло и словно прояснилось в сознании вместе с обретённой решимостью.

— Ладно. — Она вдруг поднялась. — План есть. Только он тупой.

— Валяй. — Сергей завозился на мешке, очевидно, садясь ровней. Марго повернулась к нему и, сжав крепче фонарь, снова передумала его зажигать — может пригодиться, ведь неизвестно, сколько им здесь торчать.

— Тупой-тупой, — растянула она.

— Справедливо заметить, иногда и тупые планы стреляют, — проговорил Сергей, и Марго осклабилась — друг совсем успокоился.

Не оставить за собой последнее слово она не могла, потому ляпнула:

— Прямо как палка один раз в год. — Вместе хмыкнули. — Ладно.

«Так», — она вздохнула, собирая мысли в кучу и приказывая им не воображать о стреляющей палке или о той палке, какая до фонаря ей служила световым мечом, с помощью которого она против крапивы сражалась.

«Бр-р-р, соберись!» — Марго выдохнула и, почувствовав себя увереннее, протянула:

— Ну, значит слушай…

Марго изложила ему свой «тупой» план. Сергей не перебивал её, дождался, пока она закончит, после оба скорректировали его и стали ждать того Арсеновича, которым их запугали.

========== Воровство ==========

Сначала открылись двери, и пришлось зажмуриться от яркого света, после Вместе увидели остроносые лакированные туфли, такие же острые стрелки брюк. По ним они поднялись взглядами до накинутой бирюзовой спортивной куртки с угловатыми узорами в голубых и синих тонах. Она была расстёгнута, подсказывая, что надета на голое тело, и открывая вид на золотую цепочку с крупными звеньями. Сергей узнал мужчину, как и, судя по взгляду, Марго. Воспитанники поднялись, а появившийся тот самый Арсенович снял солнцезащитные очки, осмотрел детей и обернулся на застывших позади работничков: продавщицу и охранника.