«Да, расслабились», — угрюмо подумала Марго, украдкой оглядывая холл.

А теперь и не сбежать из него, где целых три взрослых.

— Да, Ольга Петровна? — подал голос Сергей.

Марго упрямо смолчала — парламентёром среди них троих Сергей был горазд, а потому она продолжала таращиться на воспитательницу и прикидывать варианты, как всё же сбежать. Её взгляд цепко изучил вечно облезлую серую мохнатую накидку с «висючками», худенькие ручки, болезненно-бледное лицо, на чьих щеках едва проглядывался румянец, и усталые глаза.

Ольга Петровна сдержанно им улыбнулась. Марго нахмурилась: «Ну точно чего задумала». Подозрения стало к ней больше, а затем так тихо, будто озвученное должно было остаться между ними троими, воспитательница произнесла:

— Я знаю, что вы Олега укрываете…

Вместе вдохнули почти синхронно, на что Ольга Петровна помедлила.

— Помочь вам хочу.

«А это неожиданно», — Марго, не веря, моргнула и повернула голову к Сергею. Оба воспитанника переглянулись, отвернулись обратно к воспитательнице и не спешили давать ответа. Марго принялась размышлять, с чего бы Ольге Петровне помогать?

И в поисках ответа она снова присмотрелась к ней. Читать взрослых, которые умели контролировать эмоции, всегда было сложно, а по их воспитательнице с вечно отстранённым лицом вообще нереально сказать, лгала она, пыталась навлечь на них беду или, действительно, хотела помочь. Марго помрачнела, словив на себе взгляд блёклых глаз воспитательницы.

«Помощь», — раздалось гулким в сознании.

В Баторе воспитатели редко помогали, чаще ругали и поносили на чём свет стоит, чаще сами могли потакать устраивавшимся розням, чаще сами грозили пускай и не рукоприкладством, но душевой «терапией» или психушкой за чрезмерные эмоции, оттого поверить в по-мощь оказалось сложно. И всё-таки… Марго призадумалась. Ольга Петровна, пускай и была от шнурей, отличалась от них: тихая, спокойная, никогда не повышала голоса. Ну да, сама в себе, но что теперь? Все они чуточку чудики, и воспитатели схожи им в тон. Да и… что, если она и вправду могла помочь с Олегом?

«А это бы не помешало», — отозвалось рациональное в голове.

— Почему мы должны вам верить? — внезапно спросил Сергей, обхватывая руками плечи. Марго, спрятав свои в курточке, кивнула и себя пристыдила — когда как она уже хотела дать согласие, Разумовский пошёл по-разумному.

«Разумовский по-разумному», — зацепился за тавтологию мозг. Марго сдавленно кашлянула, заставляя себя думать о насущном.

— Потому что он — ваш друг, и он болен. И место, где вы его прячете, вряд ли способствует выздоровлению, — говорила Ольга Петровна складно, будто понимая и зная. Марго испугалась — что, если она о китризке прознала? Тогда всё точно прахом пройдёт: и укромное место, и тайники, и старый пёс Бим, и…

«Стоп».

Марго резко осадила себя: ничего она не знала, так бы назвала место точно — хотя бы как дом погибшего смотрителя доков Китризовича Ивана Ильича. Подтверждало догадку то, что Ольга Петровна на вид казалась достаточно старой, чтобы застать такого же старого смотрителя. Потому нет: Ольга Петровна о китризке не знала. А значит, пыталась их засыпать фактами. Но — стоило признать — достаточно разумными.

Китризка, задуваемая ветрами, без отопления и без нормальной еды, едва походила на место, где кто-то в принципе мог выздороветь.

«И всё же», — упрямствовала Снегирёва.

— Вы хотите попросить вернуть его сюда? — осторожно, с недоверием поинтересовалась Марго.

— Здесь, — Ольга Петровна оглянулась на охранника и вахтёршу, — ему пока не безопасно.

Марго поймала себя на том, что брошенная воспитательницей фраза повысила к ней доверие. Она посмотрела на Сергея, сжимая руки в кулаки.

— Тогда куда? — спросил Разумовский.

— К себе домой, — почти с лёгкостью ответила Ольга Петровна.

Процент доверия откатился почти до нулевого порога, и сказанное последним внесло больше смуты, чем само предложение о помощи. Марго тяжело вдохнула, покачала головой и забормотала:

— Нет-нет-нет, зачем вам это, Ольга Петровна? — Ей с трудом далось в принципе обратиться к ней так «официально». — Вы не за… взрослая, вы воспитательница. Зачем вам помогать?

— Потому, как ты правильно сказала, Маргарита.

У Марго всё внутри прямо аж ощетинилось на пресловутое «Маргарита», похолодело в затылке, да по рукам побежали мураши. Стало холодно и мерзко.

—… я ваш воспитатель, и я несу за него ответственность, как и за каждого из вас.

Марго фыркнула — ответственность! Где ж бывала эта ответственность, когда шкеты устраивали показное в коробке? Когда обливали красками? Когда устраивали тёмную? Да много когда! На памяти молодой Снегирёвой оказалось достаточно эпизодов, когда эта упоминаемая шнурями столь часто «ответственность» не работала. «Не получишь ты Олега», — обиженно просипела она и уже хотела озвучить вслух, как услышала рядом:

— Хорошо.

Гнев как рукой сняло. Марго удивлённо уставилась на Сергея с единственным вопросом: «Как это?» — и дальнейшими нечленораздельными звуками искреннего непонимания.

— Я вам адрес написала, разберёте? — Ольга Петровна вложила в раскрытую руку Сергея клочок бумаги, который Вместе развернул.

— Угу. Вроде знаю, — пробормотал он, кивая.

«Да как это?!» — всё сокрушалась Марго.

— Хорошо бы сегодня привели, но можно завтра. На выходных я обычно дома, — ужасно по-доброму закончила Ольга Петровна, а Сергей снова кивнул. — Я надеюсь на ваше благоразумие.

И, улыбнувшись, шнурь направилась прочь. Марго, всё ещё не отойдя от шока, смотрела на Ольгу Петровну, на Сергея, снова на Ольгу Петровну, снова на Сергея, после на записку. Она резко потянулась за ней, Разумовский дёрнул в сторону, так что Марго только воздух и словила.

— Да ты… Мы… — Марго указала на лестницу, на записку, какую Сергей спрятал в куртку — подальше от неё. — Ты чего творишь, Серый?! — вспылила она так, что на неё покосились и охранник, и вахтёрша.

Вместе обернулись на них и решили продолжить разборки за батором. Выскочив на улицу, оба прошли прямо до забора — причём Марго буравила Сергея одним из самых суровых взглядов из своего арсенала (как она считала), да чуть один раз не споткнулась об камень. Наконец, Сергей соизволил пояснить свои мотивы согласия:

— А какие у нас варианты? — Он пожал плечами. — Олег месяц в медблоке лежал, и его не вытащили, а здесь китризка…

— А что, если это замануха? — парировала Марго, отворачивая от него голову и смотря на дорогу.

— Вряд ли, — усомнился Сергей.

— Почему это? — Она не дала ему ответить, переключившись на следующее:

— Ответственность! — фыркнула Марго. — Почему только сейчас о ней она вспомнила? — Девчонка скривилась.

— Потому что такая трагедия произошла, — заговорил другим — словно взрослым — голосом Сергей, и Марго прислушалась. — Потому что все сейчас детей стараются оградить, а Ольга Петровна знает, кто Волков такой и потому и правда может хотеть помочь. К тому же, — он вздохнул, пряча руки в карманах куртки, — она взрослая, а значит, у неё больше возможностей ему помочь.

Марго насупилась. Они прошли до края забора, свернули на улицу, ведшую на главную в их пригороде, и только после Снегирёва, хорошенько взвесив слова Разумовского, согласилась:

— Ладно. Только если замануха, без боя не отдадим, — выдохнула она, на мгновение прикрыв глаза. — Умный ты, зараза, Разумовский.

— Конечно, — легко и уже знакомым ехидным тоном согласился он. — Кому-то же надо мозгами думать.

Снегирёва подумала. Потом ещё. И ещё немного и выдала следующее:

— Мозги не задница, накачать можно. И прокачать.

Сергей подавился и закашлялся, Марго преспокойненько подвела к истине:

— А вот вредность — черта характера. Не выводится и хозяйственным мылом! — важно закончила она. — С Олегом ты говорить будешь, раз умный такой.

Сергей очухался, на что Марго улыбнулась — как бы то ни было, сегодня вечером им предстоял серьёзный разговор с Олегом, которому точно не понравится то, что они почти согласились с предложением Ольги Петровны.