Шаги приблизились — то вернулась Марго. Подбросив фонарь, она поймала его, а Олег улыбнулся, приметив, как блики на стали отразили упавший на них свет свечи.

— Хороший бросок, — похвалил он её, припомнив удар вещи о нос Васюткина.

— Спасибо, — Марго улыбнулась. — Советское! — подражая больше взрослым, протянула она.

Все усмехнулись, переглянувшись. Снегирёва подкинула фонарь снова, поймала и прицепила-таки на пояс, который, судя по тому, что Волков помнил из её рассказов, относил к атрибутам героев читаемых ею книг.

— А! Это твоё! — спохватилась Марго. — Молодец! Прямо хорошо их отвлёк. — Она протянула Сергею книжку в добротном переплёте, которую воспитанник перехватил. Не больно медлив, она фыркнула, склонила голову и продолжила:

— Но серьёзно?

Сергей, осмотрев, не понимая, обложку, глянул на Марго исподлобья, а Олег устало перевёл взгляд с книжки на девчонку, после обратно на книжку и по-о-онял.

Вроде.

— Достоевский? — Она улыбнулась. — Его же только старшаки читают!

— А почему нет? — встрял в разговор Олег, приковывая к себе внимание. Он переменил постепенно оттаивающие руки на фонаре так, чтобы тот остался в левой, и указал на этаж. — Вот преступление, — Олег внимательно глянул на Сергея и постучал по обложке книги пальцами, — а вот наказание.

Ребятня посмеялась, и только когда все успокоились, Сергей чуть более уверенно — как показалось Олегу — вставил:

— Вообще, там о другом, но смысл почти.

Марго так и зависла. Олег хорошо знал это выражение: подруга явно хотела ляпнуть что-то ещё, но, видимо, решила сдержаться, так что перевела взгляд с него на этаж. Или нет… Она повернулась обратно.

— Только не говори, что и Гоголя читал? — Марго качнулась к нему, прищурилась и пригрозила пальцем.

— Мёртвые души, да. Два тома.

Марго подалась назад, нахмурилась и ляпнула:

— Врёшь! Он второй сжёг!

Несколько секунд те буравили друг друга взглядом, а Олег постановил: точно спелись. Скользнув взглядом по улыбающемуся Сергею, Волков хмыкнул — чудик не только говорить умел, но и улыбаться, и язвить, и играть на паузах, чтобы заставить усомниться Марго в своих знаниях. Выходит, нормальный он, только зашуганный.

— Врёшь-врёшь, да не возьмёшь! — не сдавалась Марго, тогда Сергей хмыкнул:

— А я не говорил за вторую часть, я говорил за два тома, — и принялся прятать книгу.

Марго так и скривила губы.

— Словоговорун, — тише проговорила она.

Разговоры о литературе пришлось отложить, когда Олег вцепился в фонарь, поёжился сильней да зажмурился от очередного крупного приступа, после, ощутив что-то тёплое на голове, удивлённо осмотрелся. Марго сняла с себя шапку и, очевидно, нацепила на него.

— Замёрзнешь, — шмыгнул носом Олег.

— Тебе нужней, — парировала она. — Всё, погнали в батор. Иначе это, — Марго кивнула на фонарь, — не больно поможет.

На том и порешили. Марго, сняв снова фонарь, включила его — и факт того, что после броска он ещё работал, вызвал очередные уже тихие слова про советское качество, и устремилась к лестнице, ведшей на первый этаж заброшки. Олег покачал головой и уже направился следом, как его отвлёк голос:

— Спасибо.

Он обернулся на Сергея, который на этот раз не отвёл взгляда.

— Спасибо за… тогда в коридоре.

Олег хмыкнул и, переложив фонарь, протянул руку.

— Взаимно. Олег.

— Сергей.

Оба обменялись рукопожатиями, и уже это было больше похоже на знакомство, чем случившееся в первый день заселения, когда имена они узнали от Ольги Петровны, и лучше, чем ситуация в коридоре…

Батор объявил отбой. В пятой комнате второго этажа пока горел слабый свет от свечи присвоенного фонаря. Марго отослала Олега с Сергеем в душ, чтобы первый оттёр себя от краски, а второй постоял на шухере — увидь ночные воспитатели Волкова, устроили бы выволочку, причём ему, но не шестёркам. Когда Олег почти победно вернулся в комнату, то заметил, как Марго забралась на хилый подоконник и, выпрямившись во весь рост, пыталась что-то сотворить с окном. Девчонка ненадолго отвернулась, после принялась пояснять, вернувшись к занятию:

— Мы так в коррекционке делали по ночам. Тёплыми окна забивали. Они свет почти не пропускают, и шнури не палят, ещё можно под косяк кинуть одно. Чтобы с коридора было не видно.

— Разве так не перекрываешь воздух?

— С нашими сквозняками? — парировала Марго на слова Сергея. — Он даже через одеяла будет задувать, потому… нормально!

Олег покачал головой и устало опустился на свою кровать, ляпнув только:

— Не грохнись.

— Угу, — отозвалась угрюмо Марго, крепя верхние концы одеяла.

Спустя пару минут Снегирёва спустилась, хлопнула руками и, оглядев учинённое, удовлетворённо хмыкнула с коротким «сойдёт». Стащив оставшиеся одеяла, одно она кинула Сергею, чтобы зазор под дверью побил, а другие два — Олегу. В них последний моментально принял кутаться: вода в душевой держалась на около-тёплых значениях, потому не сказать, что он сильно согрелся. Более того, пришлось очень долго стоять под водой, чтобы гадость наконец размякла и принялась поддаваться жёсткому мылу, смешанному с зубной пастой. Способ посоветовали почти одновременно и Сергей, и Марго — и краска вправду легко отмылась с волос. Вот только теперь пахло от него душком дешёвого мыла и мятной свежести зубной пасты — одним словом, гадское сочетание.

Сергей присел на свою койку, как расправился с дверью. Марго поставила фонарь со свечой на тумбу Олега и, стащив стул у его рабочего стола, расположила так, чтобы видеть обоих и чтобы они её видели. Усевшись на него, Марго скрестила руки на спинке и тяжело выдохнула.

Несколько минут воспитанники просидели в тишине. Олег пытался окончательно согреться, поглядывая то на устраивающегося, но не строящего баррикады Сергея на своей кровати, то на Марго, непривычно тихую. Очевидно, произошедшее наложило на каждого отпечаток, и воспитанникам необходимо время подумать и понять, как относиться к этому. Даже Олег пока не знал толком, что и как, зато определённо радовался, что к телу почти вернулась прежняя чувствительность. Только нос ещё не отошёл.

— Через час можно попробовать в грымзенную сходить, — на вдохе нарушила тишину Марго. Она подняла взгляд от пола.

— Грымзенную? — привычно отозвался Олег.

— Место, где воспитатели собираются, — пояснил на этот раз Сергей, приковывая к себе внимание. Марго кивнула:

— Там чайник есть. Электрический, — она чутка приподнялась и почесала ухо. — Шум будет, но мож успеем. Главное, чтоб ночнушка спала и дверь открыта. Её порой забывают закрыть.

— Ночнушка?..

Верь Богам, но Олег уже со всеми этими фразочками чувствовал себя тупиком — что ни день, то новые термины! Усиливалось это, когда на него ставились так, как сейчас и Сергей, и Марго. Причём первый даже прекратил чёркать в тетради, какую стащил парой минут назад.

Переглянувшись, воспитанники негласно решили, что пояснит Марго:

— Ночнушка — ночной воспитатель.

«Ла-а-адно», — Олег насупился и прикрыл глаза. Снова послышались шарканья — вероятно, Сергей продолжил что-то чёркать в тетрадке, а Марго вновь притихла. Просидели они так долго. За это время Олег уже почти согрелся и даже убрал одно из одеял, оставив единственное, и накрыл тёплой рукой нос. Да сразу услышал тихий одиночный смех, к которому присоединился ещё один.

Олег удивлённо уставился на хихикающую Марго и улыбающегося Сергея и вскинул брови.

— Прямо как буратино, — пояснил Сергей. И на нём Олег задержал взгляд чуть подольше — сейчас воспитанник едва напоминал чудика, с которым весь месяц разделял комнату Волков: от зашуганного и молчаливого мальчишки почти не осталось следа.

Но веселье быстро испарилось, да и Олег вскоре убрал руку — нос слегка потеплел, а вот тишина не желала становиться менее напряжённой. В конце концов нарушить её решила Марго. Перед этим, правда, она набрала глубоко и шумно воздуха, будто собиралась прыгнуть в реку, и, побарабанив ладонями по спинке стула, произнесла: