— Освещение… ик, — «киношник» неодобрительно ткнул пальцем в болтающуюся за окном луну. — Светосильный объектив ни хера… Темно слишком.
Пришлось врубить свет. На иллюминацию бухая туша не отреагировала. Отсняв необходимое количество материала, они выбрались в коридор, подобрали Чёрча и кое-как добрели до штаба, возле которого кстати блевал Йен. Ему было велено бросить все, положить куда-нибудь уже невменяемого Чёрча и лететь мухой в канцелярию. Куда, собственно, Капрал поволок оператора. Прибыв на место, тот подсоединил камеру к компу, Капрал ввел пароль и начались ритуальные пляски шаманов навахо вокруг самого удачного кадра. Бормоча какую-то хрень про цвета, контрастность и векторы, «киношник» сладил с железом, и из принтера выползла вполне сочная картинка формата А3. Дальше путь лежал в прачечную, где изображение предстояло перевести с термотрансферной бумаги на первую попавшуюся простыню. Грозную легенду Команды 6 и Второго корпуса со-товарищи пропустили без стука и звука. Но тут случился затык. А конкретно — цвет постельного белья. Для себя Капрал его определял как серый обоссанный. Вот этот самый цвет мог испортить колер, что и произошло. Снятая крупным планом часть тела Командора слегка поголубела, утратив здоровый вид. Положив болт на эстетическую составляющую, Йен обрезал вытащенную из гладильного пресса ткань до нужного размера, соорудив подобие знамени. Заменить же полотнище на древке — дело одного чиха.
Сценарий, разработанный еще вчера, выглядел так: легенде Команды 6 с подразделением предстояло поразить на полигоне из свеженьких снайперок М100 статичные, а затем движущиеся мишени, после построиться на фоне и развернуть звездно-полосатый с бодрым призывом «Боже, храни Америку». Естественно, призывать возложили на Ривая.
С утра события развивались куда надо. Едва поднявшись над мертвенно-желтым кряжем, солнце дало залп изо всех орудий. Ривай шагнул из кондиционированной казармы в белесое пекло. Отцы-командиры расселись под навесом, установленным спецом для такого случая перед огневым рубежом. И нацепив наушники, приготовились слушать и отсматривать грядущий «блокбастер» на огромном мониторе, водруженном съемочной группой на хлипкий столик. Наконец, затмевая светило белозубым оскалом, явился Эрвин Смит. В парадной форме и при всех регалиях. Скрипнул под монументальной фигурой складной стул. Свита разных чинов и упитанности от борова до бегемота выстроилась «вольно» за спиной «бога войны». «Киношники» объясняли друг другу матом, почему туда, а не налево. Риваевцы залегли на рубеже. Все строго соответствовало сценарию.
Отстрелявшись, подразделение построилось на фоне пораженных в жизненно важные органы муляжей. Сделав шаг вперед, Ривай поправил закрепленный на воротнике микрофон. Древко с хрустом вонзилось в каменистую землю. Адово пыльное марево взорвал Капральский рев: «Боже, храни жопу Командора!» Вселенная, в лице Смита со свитой, замерла в немом изумлении. С трудом удерживая похерфейс, легенда Команды 6 жестко давил позывы заржать в голос.
— Оскорбление флага… Государственная измена...
— трехзвездный генерал Объединенного Ближневосточного штаба, контролировавший съемочный процесс в прохладе кабинета, вылез под пекло и несся прямиком к стрельбищу.
Отклонившись, Ривай посмотрел вверх на развевающееся полотнище. Блики бликовали на выпуклостях. Тени оттеняли рельефы. Особенно импозантно смотрелись ямочки на пояснице. Жопа реяла по ветру во всей холеной красе. Четкий тяжелый шаг прервал медитацию. Чеканной походкой к огневому рубежу направлялся Сам. На породистом лице не дрожал ни один мускул. Символически поправив кипельно-белую фуражку, Смит пригладил ровно постриженный левый висок и встал рядом, перехватив древко на дюйм выше руки «мятежника».
— Да я вас… — Жиденькие усики трехзвездного тряслись в сокрушительном гневе на багровеющей морде. — Вон из рядов… Под суд… Думаете, что все позволено?! Незаменимых нет!
— Ошибаетесь. Есть, — казалось, тихий голос Смита остудил раскаленный воздух. — Успокойтесь, генерал Рейсс. Вы можете сегодня же отправить под суд лучших бойцов корпуса, но тогда придется докладывать Конгрессу о срыве операции по зачистке в Наомиде. Или сами завтра высадитесь на плато Шинданд? Возвращайтесь в штаб. В ваши годы вредно находиться на жаре. — И, выдержав короткую паузу, добавил: — Мы переснимем последнюю сцену.
— Спасибо не скажешь? — проводив взглядом спину «кипящего» генерала, Командор повернулся к Риваю.
— За то, что спас собственную задницу?
Правый уголок обветренных губ чуть приподнялся. Льдистые глаза растаяли, словно наступила весна.
Это был их самый светлый момент. Словно мираж, поманивший за горизонт и пропавший в лаве войны…
— Вспоминаешь то же, что и я? — Вкрадчивый вопрос и то же замерзшее воспоминание о весне в льдистой глубине глаз.
— Нет, — ложь далась Капралу легко и небрежно. — Думаю о том, что раньше ты нес смерть, а теперь ею приторговываешь. Пушки берешь у ИРА?
— Ты единственный, кто стал по-настоящему близок, Ривай, — в голосе мелькнула укоризна. — Единственный…
— Ну да. А в десяток-другой стрипух из Вегаса твой хер заглянул на чай с кексиками. Вот и дальше продолжай бегать по кискам с сиськами.
Знакомый рык Урода. Эрен, лихо вспахав широкими колесами байка задроченную лужайку, поднял аппарат в свечу. Солнце рассыпало по черному лаку пригоршню задорных бликов. Переднее колесо бешено вращалось в воздухе. На один слепящий миг замер на фоне темных вязов точеный, почти женственный профиль. Под насупленными бровями — взгляд, устремленный строго вперед. И летящий по ветру каштановый хвост, затмевающий переливами оранжевого и золотого догорающее пламя осени.
— Сомневаюсь, что преподобный сам датчик падения отрезал. — Забив на Смитовы подкаты, Ривай в развалочку спустился с крыльца к затормозившему возле розовых кустиков мальчишке. — Провода хоть замотал чем-нибудь, ушлый ты наш?
— Я чего, по-твоему, дебилоид?
— Не искри глазищами. А если не дебилоид, то каску надень.
— Йегер, где Барби? — Свалившись из четвертого измерения, Очкастая клюнула воздух горбатым носом в дюйме от разобиженной физиономии Эрена.
— Босс велел ему собрать хакерские приблуды. Пакуется, наверное.
Снова рев моторов со стороны мастерской. Первым показался Майки на тяжелом круизере, за ним — Конни на потрепанной «дайне», следом Саша — на стареньком «триумфе».
— Хан, где Барби носит? — президент недовольно прищурился. Пора выдвигаться.
— Может, к тетке метнулся? — осторожно предположил Эрен.
— С каких хуёв? — встрепенулась сержант. — Твой друган уже год живет в клубе, а его тетка занята новым хахалем. Или ты знаешь то, чего я не знаю?
— Ну, вдруг забрать чего-нибудь надо.
Разгорающуюся перепалку прервало эпичное явление предмета ссоры на гигантском трехколесном байке. Взъерошенная ветром блондинистая шевелюра в сочетании с ярко-зеленым свитером повергли Капрала в состояние легкого ахуя. С его точки зрения Барби, восседающий поверх кастомного монстра, смотрелся как одуванчик, проросший на БМП «Бредли».***
— Барби, уверен, что управишься с этой «дурой»? Если опрокинешься, ее придется краном поднимать, а тебя с асфальта соскребать, — сержант озадаченно почесала клюв.
— Справлюсь! Шадис армировал раму. Мы вместе рассчитали. Центр тяжести сдвинут вперед, — затормозив, «одуванчик» легко спрыгнул с монстра. — Зато боковые кофры вместительные. Влезли и гаджеты, и одежда… Даже место осталось. Эрен, у тебя кофров нету, куда шмотки сложил? Можно ко мне, — приподняв крышку.
— Бля-а-ать!
Взгляд красотки утратил нахальный блеск и теперь испуганно перепрыгивал с приятеля на сержанта. Ривай демонстративно разглядывал одинокое потрепанное облачко, меланхолично повисшее над верхушками вязов.
— Твои кружевные трусики с чулочками у меня. Вчера сложил, — сжалился он, ткнув пальцем в сторону замершего у крыльца чоппера. — Вместо резать провода, лучше бы кофры прикрутил.
