А вот и именинник шкандыбает.

— Уй, ё! Помоги. — Держа в одной руке кемпинговый фонарь, в другой — упаковку вяленой индейки, Армин звякал распиханным по карманам пивасиком. — Еще трава есть. Еле успел вытащить, когда Хан жилет отбирала.

— Бухач в честь нового рядового!

Освободив друга от тяжкого бремени, Эрен пристроил фонарь и бухлишко на занозистый деревянный столик. Они бодро свинтили крышки, чокнулись бутылками, глотнули и приготовились кайфовать, как вдруг противно зажужжало в заднем кармане. Пришлось вытащить всратый гаджет. СМС от Мики. Вот кого сейчас видеть точно нет никакого желания… Нехотя набрав «мы в беседке», он отхлебнул местного пойла.

— Кто там? Микаса? — Армин суетливо сбросил пакетик с ганджубасом под стул.

— Она, блин. Пишет — нужно поговорить. Сейчас приедет.

— Зачем? Вы же давно разобрались…

— Откуда я знаю.

Эрен опустил голову. Мики была другом, сестрой. Когда Шадис привез его в Сильвер сити, она поджидала возле клаб-хауса. Там толкалась чертова туча народа, но он видел только красный шарф на шее и блестящие от слез глаза под густой челкой. Потом они долго молчали. Сидя в этой самой беседке. Просто держались за руки, пока солнечные блики ранней осени медленно ползли с востока на запад по растрескавшемуся лаку столешницы. Он поднялся первым: «Жизнь — дерьмо. Бери лопату, сопли каждый может пускать». Тогда он чувствовал себя круче Дина Винчестера. А через два года, снова на том же месте, ерзал на стуле, неистово колупая ногтем потемневшее дерево, мямлил самому преданному человеку, почему у них никогда не получится стать парой. В тот день Микаса не проронила ни слезинки. Только губы сжались в тонкую линию, а глаза подернулись пепельным, тусклым, безнадежным. Будто внутри нее разом угасли свет и радость. Дружбу удалось сохранить. На выпускном они громко хлопали, когда королем и королевой бала выбрали лупоглазого Спрингера и Блаус: смешливую дружелюбную Сашу обожал весь городок, а ушлепку Конни повезло за компанию. Но потом пересекались все реже и реже. Мики училась в местном колледже на медсестру. Сам он вкалывал в автомастерской…

Дальний свет доджа-каравана шарахнул по глазам сквозь кривые плети виноградной лозы. Через несколько секунд Микаса нарисовалась прямо перед ними.

— Армин, пойди погуляй. — Обычно изящные, брови сошлись у переносицы в жесткую линию, похожую на жуткую волосатую гусеницу.

— Зачем так грубо? — Рывком Эрен усадил обратно засуетившего было друга. — Мики, выдохни и поясни, где трындец, — растянув губы в попытке изобразить примирительную лыбу.

Она с минуту потопталась. Словно намереваясь забить и свалить. Ухватив за спинку легкий пластиковый стул, покачала его, отодвинула ко входу и, крепко уперевшись руками в столешницу, посмотрела на Эрена. Тот невольно откинулся назад — лицо, подсвеченное снизу кемпинговым фонарем, напоминало Капрала. Что за хрень?..

— Ты понимаешь, что клубу конец и оставаться в городе больше незачем? Не перебивай! — открывший рот Эрен не успел выдавить ни слова. — Я знаю про филиал в Гилрое. «Титанам войны» крышка — это подходящий момент перевернуть страницу. Давай уедем. Прямо сейчас. У меня полный бак и три тысячи нала. Отправимся в Адамс, в Чикаго… Да куда угодно, лишь бы подальше от оружия, шлюх, прочего дерьма… не знаю, чем вы там еще занимаетесь, — голос звучал пугающе тускло. Казалось, говорит робот, и у него только одна цель — убедить, заставить, перекрошить BIOS. — Тебе нужно учиться, продолжить образование. Ты закончил школу четвертым. Запросто смог бы стать первым, если бы не торчал столько времени в мастерской.

— Мики… — Он сделал единственное, что мог: оторвав от столешницы замерзшие руки, сжал их. Согревая, как тем осенним днем, почти пять лет назад. — Мики, я останусь. Поеду в Гилрой… Барби, съебись! — Эрен сорвался на крик, но уже пофиг. Пофиг на удивленно вылупившегося Армина, который едва не пролив пивас, унесся к штабу и застыл возле розовых кустиков темной картонной фигуркой. — Ты заботилась, помогала, поддерживала... но мы выросли, понимаешь? У нас разные дороги. Мне налево, тебе направо. Я поеду с клубом… С Капралом, — последнее сказанное слово вымело остатки стыда. — С Риваем, — повторил, крепко сдавил ледяные пальцы и отпустил с сиплым стоном. — Он мой — я его. И начни уже жить свою жизнь, парня себе найди что ли.

— Против Ривая возразить нечего. — Выпрямившись, Микаса одернула короткую курточку. Она опять выглядела привычно: спокойная, собранная, серьезная. Когда-то преданная подруга, названная сестра. Сегодня чужая. — Зря ты так — никто в койку не напрашивался. Только помни, я всегда готова помочь. Не теряйся, ok?..

— Знала, что шериф замазан по самое некуда?.. — Эрен сам толком не понял, почему задал этот вопрос. Возможно, хотелось ясности, последней точки над i, полной открытости. — Знала?

— Догадывалась.

Горький смешок, легкие шаги, ветер, шевельнувший бахрому красного шарфа на спине. «Додж-караван» моргнул фарами и растаял за поворотом. Подошедший Армин робко тронул за плечо:

— Ты в порядке?

— Да… Барби, извиняй, что ли.

— Ерунда. — Подхватив со стола фонарь, приятель нырнул под стул. — Нашел! Думал, вы его в угол запинали. — Вытряхнув перемолотые листья ганджи на папиросную бумагу, он свернул косяк, полюбовавшись на аккуратную работу, чиркнул зажигалкой. — На, успокойся.

— А самогон спереть не удалось? — Эрену хотелось прокатиться по радуге на розовом слоне и насрать, что завтра в дорогу.

— Не. Подвал заперт на механический замок: сам знаешь. Такие вскрывать не умею. Электронный — как два пальца. А такой не могу.

— Ну, ты хлебушек! — Затянувшись, Эрен заржал не хуже Лошадиной морды.

— Угусь.

Они снова чокнулись бутылками. Дым постепенно заволакивал бурлящую в башке сальсу мыслей. Размывал, успокаивал, дурманил. Розовые слоны так и не прилетели. Даже Чеширский кот не порадовал людоедской улыбочкой. Но стало легче.

— Эрен, а мы увидим океан! — восторженно выдал окосевший друган. — Ты представляешь?

— Э? Уже видели в Пиратах. Там этого океана — завались… В смысле, утопись.

— Там будет настоящий. С волнами и чайками. Мы сядем на берегу и будем смотреть на солнце, тонущее в синеве горизонта.

— Барби, стихи писать не пробовал?

— Нет… просто я всегда хотел почувствовать босыми ногами, как шипит прибой при луне. Плавать все равно не умею. А волны — они живые. Мне всегда казалось, что у них есть свой язык, только люди его не понимают… Ты хотел бы узнать, о чем они рассказывают? Наверно, о рыбах, морских черепахах или тюленях, или о том, как касатки втащили белым акулам. Я видос на Ютубе смотрел. Там в конце — сплошная кровища и кархародон с откушенной башкой. — Выпустив идеально круглое колечко дыма, Армин попытался «надеть» его на указательный палец, промахнулся, глупо захихикал и притих над недопитым пивасом.

Приятель смотрел куда-то в сторону клаб-хауса. Даже в белесом свете фонаря глаза отливали пронзительно синим. Невысокий, он сидел подтянув колени к груди, и от этого словно стал еще чуточку меньше и беззащитнее. А ведь у них обоих ни хера нету, кроме клуба. «Титаны войны» — им и хавчик, и хата, и семья, которая дарит подарки на Рождество.

— Идем спать?

Блондинистая голова понуро кивнула длинной челкой. Их маленький праздник с самого начала зарулил не в ту сторону, поэтому оставалось только, покидав бутылки в припасенный мешок, затолкать в бак мусор.

Скрипнула верхняя ступенька ведущей на второй этаж лестницы. Армин, шарахнувшись от желтой ленты, которой копы опечатали дверь злополучной спальни, отправился к себе мучиться ночными кошмарами. Морально приготовившись к ехидным расспросам любовника, Эрен решительно вломился в комнату, но там не было никого, кроме двух ночных бабочек, упорно старавшихся поджариться на желтоватом абажуре горящей на комоде лампы. Осколки стекла кто-то подмел (Ривай? — упаси господи!), а фото дамы в шляпе висело на прежнем месте. Оставалось только молиться в душе о спасении собственной задницы. Во всех смыслах этого слова. Трахаться не хотелось.