Воодушевил бойцов крепости и внезапный приезд царя в конце прошлого года. Генерала Щульмана чуть удар не хватил, когда он увидел царя с небольшой группой сопровождающих лиц. Уже тогда знали, что немцы перехватывают переговоры по связи, поэтому генерала не известили о посещении высокой особы.
– Ваше величество, как же вы… – суетился он, – осторожно… нас тут каждый день обстреливают… – залепетал он, понимая, что произойдет, если немецкая разведка разнюхает, что в крепости находится русский император.
Солдаты принимали царя восторженно. Он приказал выстроить гарнизон, произнес краткую речь, и приступил к раздаче наград. Почти все защитники крепости получили ордена и медали. Тогда и получил подпоручик Котлинский орден Святой Анны 3 степени. Вручая ему орден, Государь удивился:
– Какой молодой офицер, и такой смелый.
Комендант генерал Шульман тут же подтвердил:
– Весьма смелый, Ваше величество.
– Вы все же будьте по осмотрительнее, – улыбнулся юноше Государь.
– Служу Отечеству, – выпалил подпоручик Котлинский, весьма ошеломленный таким вниманием царя.
Комендант Шульман все поглядывал на небо, не слышно ли стрекота моторов аэропланов и воя снарядов, старался как можно скорее закончить торжественную часть, он тоже получил орден Святого Георгия 4 степени. Царь прошел со своей свитой в один из фортов, осмотрел артиллерийские оружия, кратко побеседовал с артиллеристами, затем прошел в Покровскую церковь, в которой зияла дыра от прямого попадания снаряда. Он зашел, перекрестился перед иконой Святого Николая Чудотворца, которую подарил этой церкви в свое первое посещение семнадцать лет назад. Спросил священника:
– Страшно бывает при бомбардировке?
– Нет, ваше императорское величество, когда снаряды начали ложиться возле церкви, мне стало скучно, я зашел в храм.
Государь улыбнулся, потрепал за предплечье священника и пошел на выход. Батюшка перекрестил в след Государя, проговорил тихо: «Храни Господь Ваше императорское величество».
Офицеры провожали Императора до безопасного места, где ждал его экипаж к поезду. Возвращаясь назад, Котлинский услышал, как начальник строевого отделения штаба подполковник Свечников проговорил:
– Слаб наш государь, хотя и помазанник Божий. Офицеры не ожидали подобной оценки царя, напряглись. Подполковник Хмельков повернулся и сказал:
– Объяснитесь, господин подполковник.
– Извольте, – нисколько не смутился Свечников. – Будь наш государь более дальновиден, не стал бы ввязываться в эту войну. Англичане волею случая ставшие нашими союзниками, которые полвека вставляли нам палки в колеса, будут воевать с немцами до последнего русского солдата. Да еще мы им должны останемся за поставку оружия. И французы нам союзники никакие. У них нет того людского ресурса, который сдерживал бы немцев, приковал бы значительные силы на своих границах. Они всегда будут ждать помощи от нас. Вот и получится, что все тяготы войны лягут на наши плечи.
– Мы не могли оставить в беде братский сербский народ, – возразил подпоручик Стржеминский.
Свечников скептически посмотрел на него.
– Мы мало чем поможем сербскому народу, а потеряем тысячи убитых солдат и офицеров. Десятки и сотни тысяч покалеченных! Во всей Сербии населения меньше, чем будет погибших и раненных русских. Судя по всему, война продлится еще не один год.
– Европа бы осудила нашего царя, если бы мы остались в стороне. Он не мог поступиться честью, – возразил поручик Ефимов.
– Ничего, стыд не кислота, глаза не выест. Немцы успели подготовиться к войне. А нам нужно еще три года, чтобы перевести экономику на военный лад. Мы вступили в войну не подготовленными, на фронтах не хватает оружия, снарядов, вынуждены у тех же англичан покупать все в три дорога. Да и наши фабриканты патриоты стараются от них не отстать, – зло проговорил он.
Генерал Бржозовский резко остановился, толпа офицеров чуть не смяла его, повернулся в сторону подполковника Свечникова строго проговорил:
– Прошу, господин подполковник, свои мысли оставить при себе. Обсуждать поступки Государя не вашего ума дело. Не хватало еще, чтобы солдаты и младший командный состав слушали ваши умозаключения.
– Учту, ваше высокопревосходительство! – козырнул Свечников и нагнув голову пошел в сторону крепости.
В офицерской среде разговоры нынешней войне, политике России, конечно, велись, сколько людей, столько и мнений. Порой суждения высказывались нелицеприятные для нынешней власти, но за стены офицерских посиделок во время затишья боевых действий, – не просачивались. Как-то грузинский князь Тугаев, капитан, командир саперной роты во время одного из таких споров с пеной у рта доказывал:
– Зря Россия поддалась уговорам Англии и навязала Персии конституцию, и что из этого вышло?! Персы лояльного России шаха Наср-Эдина свергли, мы там потеряли свое влияние, пролили русскую кровь, теперь у нас под боком враждебное мусульманское государство, зато англичане там полные хозяева положения.
– Полно вам, князь, вы обижены потому, что ваши предки теперь не могут торговать с Персией, опасаетесь род обеднеет. Причем здесь политика России? – лениво возражал ему подпоручик Стржеминский.
– Молод вы еще! – брызгал слюной князь. – История рассудит нас!
– Не спорте, господа! – останавливал всех подполковник Хмельков. – История, действительно, все расставит по своим местам. В какой то степени я согласен с подполковником Свечниковым: война потребует значительных финансовых вливаний, которых в России нет. Будем брать взаймы под высокие проценты. Если мы победим, с разоренной Германии взять будет нечего. Если заключим мир, выплачивать долг Англии будет тоже нечем. Как ни крути, война нам не выгодна ни с какой точки зрения. Мы не колониальная держава, чужие земли нам не нужны, своих девать некуда.
– Нам ли, господа рассуждать, что Государю выгодно, а что нет! – укоризненно высказывался пожилой штабс-капитан, который службу начинал еще при Александре П, – наше дело воевать! Честно воевать! А не рассуждать!
И все замолкали. Стыдно перед пожилым человеком показывать свое беспокойство по поводу исхода войны. Дело офицеров – защищать царя и Отечество.
Приезд царя в крепость удивил не только коменданта Шульмана и всех офицеров, он воодушевил защитников крепости. В Европе ранее никто не не знал, где находится второстепенная крепость Осовец, не слышал о ней, теперь о защитниках заговорили в салонах и царствующих дворцах, газеты выходили с крупными заголовками о посещении царем крепости и о его защитниках.
Котлинский замер с пером в руке, перебирал в уме события последних месяцев.
Получив отпор, немцы стали ждать зимы, когда замерзнут болота. Дождались. В феврале подкатили самые мощные осадные пушки «Большая Берта» и осадные мортиры «Шкода». Снаряд «Большой Берты» весил восемьсот килограмм, оставлял воронку до пяти метров в глубину и до пятнадцати метров в диаметре. Снаряды «Шкоды» чуть легче, но ничего подобного в русской армии не было, а тем более в крепости. Перед обстрелом и штурмом немцы прислали парламентера. С передовых позиций взлетела белая ракета, условный знак прекратить огонь. Через передовые окопы прошли три немецких парламентера с белым флагом. Встретил их подполковник Свечников, выслушал о цели прихода, провел их в подземелье, где находился командный пункт коменданта крепости генерала Бржозовского. Старший по званию парламентер убедившись, что его понимают без переводчика с апломбом заявил:
– Немецкое командование уполномочило меня предложить вам крупную денежную сумму – полмиллиона имперских марок денег в обмен на сдачу фортов.
Бржозовский от удивления вскинул брови. Он предполагал, что парламентер предъявит ультиматум в обмен на жизнь. Немецкий офицер уловил удивление русского генерала тут же пояснил:
– Это не подкуп, и не мзда. Это те деньги, которые будут потрачены на снаряды, которые наши артиллеристы выпустят по крепости. В случае договоренности, мы не потратим их на производство снарядов, вы спасете жизни своих солдат и офицеров. Если мы не договоримся, через сорок восемь часов мы сравняем эту крепость с землей, она станет вашей братской могилой. Поскольку мы подкатили под стены самое мощное немецкое оружие, против которого не смогла выстоять ни одна крепость.
