– Звиняйте, ваше благородие, – прогудел над ухом вахмистр. – Нечаянно получилось, споткнулся я. Котлинский ничего не ответил, выполз на край воронки, посмотрел на передний край. Немцы беспорядочно отступали. С крепости дали сигнал отбоя атаки. И только в крепости подпоручик встретил выпачканного в грязи подпоручика Стржеминского, сначала не узнал, тот блеснул белыми зубами в улыбке, проговорил с радостным воплем, еще не отошедший от боя:
– Во всыпали им, а?! Будут знать, сволочи!
Весь перепачканный в болотистой жиже Котлинский обнял товарища.
– Хорошо что жив и не ранен, – похлопал он по спине сослуживца.
Так сразу же, через месяц после прибытия в крепость, подпоручики получили боевое крещение.
– Доложите, сколько убитых и раненных, – велел он прапорщику своей роты. Тот козырнул, через некоторое время появился, доложил: «Убитых по всей линии атаки сорок восемь человек, раненых сто семьдесят три человека. В нашей роте три человека убиты, двадцать ранены, только шестеро тяжело». Котлинский кивнул, попросил составить списки убитых и раненных.
С тех пор прошло полгода. Всего лишь полгода или целых полгода?! Когда идет бой, летят снаряды, время как-будто останавливается. В более мирные дни время пролетает быстрее. Только жить в постоянном напряжении все трудней и трудней. От того время движется медленно. Потому что все время подспудно ждешь, когда же это все закончится. Да еще бытовые условия донимают. Мало чистой воды, хотя река недалеко, мыться приходится редко, завелись вши. Прожарочные бани ранее в крепости имелись, их разрушили снарядами еще в первую атаку. Обмундирование быстро приходит в негодность. И каждодневные обстрелы.
Молодые подпоручики вспоминали, только недавно они представлялись по прибытию в крепость тогдашнему коменданту крепости генерал-лейтенанту Карлу-Августу-Шульману. Представившись, и выйдя в коридор, подпоручики переглянулись, недоуменно пожали плечами. Уж очень своеобразно выглядел генерал внешне, да еще при своей немецкой фамилии. Худой до изнеможения, но живой и подвижный, усы топорщились в разлет, как у сказочного персонажа, окладистая борода, быстрая речь, логично построенная и в тоже время захлебывающаяся от нетерпения, он несколько раз вскакивал из-за стола, поздравлял молодых офицеров с прибытием в полк, пожимал им руки, наговорил много приятных вещей, не имеющих отношения к делу, отпустил их, выразив надежду, что они впишут свои имена в страницу защитников крепости. Как в воду глядел, вписали в историю свои имена молодые офицеры. Первое недоверчивое впечатление о генерале оказалось обманчивым. Руководил обороной умело, он посылал в контратаку войска в тот момент, когда немцы меньше всего ожидали. Особенно ошеломительной для немцев случилась атака русских в три часа утра. Когда немцы спали. А часовые прозевали атаку русских. Комендант перед атакой выслушал передовых дозорных, которые скрытно вели разведку в тылу противника, лично вышел на передовую и на месте руководил боем. Никто из молодежи не знал, какой боевой путь прошел генерал-лейтенант, судя по наградам, он прошел славный путь: кавалер трех степеней ордена Святого Станислава, трех степеней ордена Святой Анны, две степени ордена Святого Владимира, на груди почему-то он носил только орден Святого Георгия четвертой степени. Видимо как намек, что он должен заслужить все остальные степени этого ордена. Скептическое отношение вкупе с недоверием к его немецкой фамилии исчезло сразу же, как только подпоручики поняли, насколько генерал грамотен в организации обороны крепости. Да и мало немецкой крови осталось в родословной генерала. Происходил он из дворян Великого княжества Финляндского.
По прибытии к месту службы в крепость Котлинский получил назначение командовать тринадцатой ротой Землянского полка, его товарищ Стржеминский назначен командиром второй саперной роты. Располагались роты в одном форте, поэтому сослуживцы виделись часто, иногда специально заходили в гости друг к другу, поделиться новостями, обсудить дальнейшие совместные боевые действия. После той первой вылазки русских у немцев спеси поубавилось. Срочно стали совещаться, как им далее поступить. Стыдно топтаться у стен не самой мощной крепости, когда куда более крупные цитадели не выдерживали десяти дней осады. И только умелые действия в первые дни войны начальника артиллерии генерал-майора Бржозовского, который приказал открыть ответный огонь из всех орудий гарнизона, и коменданта крепости генерал-лейтенанта Шульмана, который организовал две фланговые контратаки, оттеснили немцев, они в спешке откатили свою артиллерию в тыл. Молодые командиры рот участвовали в контратаке на немцев, показали себя не только смелыми воинами, но и умелыми командирами. Так сразу подпоручик Владимир Котлинский и его ровесник и товарищ подпоручик инженерных войск Владислав Стржеминский получили боевое крещение и заслужили уважение своих подчиненных. Солдаты и прапорщики их рот смогли по достоинству оценить смелость молодых командиров. Пусть у них еще нет боевого опыта, зато шли впереди роты, сражались отчаянно, пришлось опытным солдатам оттеснять их, прикрывать своими телами, офицеров в крепости и так не хватало. Но разве можно прятаться за спины солдат, когда впереди наступающих войск шел подполковник Хмельков Сергей Александрович, увлекая за собой солдат и офицеров.
Не только смелостью, всем своим поведением молодые подпоручики сумели завоевать доверие солдат. Да и как Котлинский мог проявлять к ним высокомерие, его отец из крестьян, сыну дал образование продав последнюю корову, переехал в город, во всем себя ограничивал, только чтобы сын выучился. Подпоручику Стржеминскому учиться было легче, он из дворян, отец подполковник, отдал сына в одиннадцать лет в военное училище, воспитал уважать солдат. Война и защита крепости уравняли всех воюющих. Уже не наблюдалось той разобщенности солдатской массы и офицеров, которая имела место в мирное время. В прежние годы офицеры держались по отношению к солдатской массе высокомерно, отчужденно, случались и мордобои. Многие офицеры не считали солдата за человека. Сейчас такого не наблюдалось. И не потому, что боялись получить пулю в спину от обиженного солдата, а потому, что солдаты здесь ничем не отличались от офицеров, война уровняла их положение. В атаке перед пулей все равны, пуля не различает звания, там как нигде нужна помощь и взаимовыручка. Ели из одного котла, за спины друг друга не прятались. Нигде так, как на войне, офицеры, не смотря на свою кастовость и сословность, начинали понимать: они ничто без обученного, грамотного и патриотично настроенного солдата. И комендант Осовецкой крепости генерал-майор Бржозовский Николай Александрович, сменивший в январе пятнадцатого года генерал-лейтенанта Шульмана, неоднократно повторял: солдата нужно беречь. И сам никогда не повышал голос ни на рядового воина, ни на офицера. За что пользовался авторитетом у солдат и офицеров, хотя лично в атаки не ходил, но руководил обороной крепости умело. Он, как никто понимал, как много зависит от солдатской массы, с юности с ними в окопах. Участник русско-турецкой войны, похода на Китай, воевал в русско-японской войне, ранен и контужен, прошел путь от подпрапорщика до генерал-майора, человек сурового вида, однако суровость его чисто внешняя. За справедливость и грамотное управление обороной крепости завоевал уважение не только подчиненных, но и высшего командования. К солдатам и офицерам относился уважительно, строго следил, чтобы командиры не позволяли себе пренебрежительного отношения к солдатам, проявлять грубость, лично проверял довольствие солдат. Офицер до мозга костей, он лично обходил посты и форты, если делал замечание, все – от солдата до полковника тут же старались исправить положение. Уважали его безмерно. Он дольше всех находится в крепости, поскольку еще в одиннадцатом году назначен начальником Осовецкой крепостной артиллерией. Только недавно он стал комендантом крепости. Бржозовский мужчина хотя внешне суровый, неулыбчивый, никогда не повышал голос, говорил ровно, но веско, речь логически правильно выверенная, без лишних нравоучений. После своего назначения, он собрал на совещание офицеров и строго изрек:
