Это снова я, — Тит начал запись спонтанно. — Иду вдоль скалы на север. Это мой поход за вдохновением, если хотите. И пока что выходит он довольно удачным. Нет, идей для названия у меня по-прежнему нет никаких, зато есть кое-какая другая. Более масштабная. Предупреждаю сразу, кому не интересна философская ерунда — можете смело перематывать…
Он сделал паузу, думая, как начать.
Вы никогда не задумывались над тем, что такое жизнь? Не человеческая, а вообще. Жизнь в широком смысле этого слова. Сейчас я буду говорить, как человек, который школу не закончил и, возможно, пропустил что-то важное, так что вы на меня сильно не ругайтесь, если я какую-то глупость ляпну…
Так вот, для того, чтобы полностью понять, о чем я хочу сказать, нужно вспомнить, что нам рассказывали на уроках истории, про возникновение жизни на Земле. В смысле, что рассказывали мне. Вам-то, может быть, совсем другое говорили… Меня учили, что на Земле жизнь зародилась случайно. Вернее, не случайно, а спонтанно. Простые молекулы под воздействием температуры, давления и прочих условий среды объединялись в более сложные, а те в еще более сложные… Пока не получились простейшие организмы, способные размножаться. Таким образом природа перешла от хаотичных химических реакций к более упорядоченному естественному отбору. И дальше началось интересное. Эти простейшие организмы принялись плодиться, пожирать друг друга, при этом мутируя и приобретая новые свойства. Так те, что посильнее выживали слабых, те, что поизворотливее перебирались в более сложную среду обитания, чтобы занять новую нишу. За миллионы лет из химических соединений, беспорядочно плавающих в первородном супе благодаря поставленным природой условиям получились сначала одноклеточные, затем многоклеточные, а потом вообще животные. Продолжая плодиться, поедать друг друга и приспосабливаться, они вышли из океанов на сушу, отрастили лапы и хвосты, чешую, выросли до невероятных размеров, а потом БАМ! — Тит громко хлопнул в ладоши. Хлопок коротким ритмичным эхом прокатился по скале. — Метеорит врезался в Землю и на какое-то время превратил ее в ад. Что случилось? Это природа таким образом наказала динозавров? Может ей не понравилось направление, в котором пошел запущенный ею процесс? Нет. Как и с химическими реакциями, здесь все дело в чистой случайности. Вселенной абсолютно плевать, что и как происходит. Она только задает правила, ограничивает жизнь законами природы, вот и все. Каждый сам за себя, каждый сам по себе… Что-то я отошел от темы. Ах, да, динозавры. Что с того, что они вымерли? Наоборот, это оказалось даже к лучшему. Они освободили место для новых видов, для новых попыток к развитию. Теперь на место чешуи пришла шерсть, холодная кровь нагрелась, а яйца передали факел живорождению. Миллионы лет продолжался фестиваль поедания врагов и выживания в различных жестких условиях, и продолжался бы еще столько же — да он в принципе и сейчас никуда не делся — если бы у одного из видов не начал расти мозг. Случайная мутация, позволившая увидеть в обыкновенной палке инструмент и оружие. Она решила все. Она стала новой отправной точкой. То, что когда-то было случайно образовавшейся в ходе химических реакций сложной молекулой, пройдя через бесчисленное множество преобразований, обросло настоящим телом и обрело разум, способный покорить всю планету, а за ней и космос. Из бурлящего котла естественного отбора выбрался человек.
Да уж, что-то я разошелся. Из бурлящего котла естественного отбора… Но ничего, это пойдет на пользу той мысли, что я хочу донести. И сейчас я попробую ее сформулировать так, чтобы она не показалась вам полнейшей глупостью.
Мы единственный вид на Земле, по крайней мере на данный момент, который додумался использовать предметы как инструмент, —он активно жестикулировал руками, будто разговаривал с невидимым собеседником. — Это очень мощное знание, открывшее нам практически безграничные возможности. И что мы с ним сделали? Правильно, использовали против своих же. Мы превратили палку в копье, но я сейчас не об этом. Было еще кое-что, о чем почти никогда не упоминают в подобных рассуждениях. Мы стали сохранять свою историю. Наскальные рисунки в пещерах помните? Ведь для выживания вида они были совершенно не нужны. А природа не любит ненужных вещей и ровных линий. Вот, к примеру, хвост у нас за ненадобностью отвалился? Отвалился. Подумать только, целый хвост был и, как перестал быть нужен — вжик! Отпал. А тут наскальные рисунки. И если так подумать, традиция записывать историю очень сильная вещь. Сколько людей посвятили свои жизни тому, чтобы передать через века знания о народах, идеях, личностях, технологиях. И сейчас этот процесс приобрел действительно колоссальные масштабы. Мы только и делаем, что накапливаем и храним всю информацию, до которой можем дотянуться. По крупицам мы собираем сведения о мире, в котором живем, без перерыва и без видимого конца. Даже я стал частью этого процесса. Собирал научные данные… Но что это значит? Зачем это нужно? Может, это попытка сложных молекул, из которых мы состоим, избежать вымирания от нового метеорита? Способ предотвратить все угрозы на свете, приспособиться к чему угодно? Может быть и так. Но мне нравится другая идея. Я думаю, что таким образом вселенная пытается познать саму себя. Понять, что она из себя представляет, откуда взялась и куда движется.
Я знаю, что мы не единственная разумная жизнь. С таким невообразимым количеством звезд, что мы можем наблюдать, вероятность того, что мы одни кажется мне невозможной. И что-то мне подсказывает, что они там, на своих планетах тоже копят знания, а если и нет, то рано или поздно придут к этой идее. И тогда во вселенной станет на одних ее автобиографов больше. Да, вот та мысль, что пришла мне в голову, пока я шел вдоль это дурацкой скалы и которую я хотел вам донести. Я — автобиограф вселенной. Я помогаю ей разобраться в себе. Хоть и косвенно, только собирая научные данные, но все же… Мы все так или иначе являемся частью этого большого проекта по самоанализу бесконечности. Мы размножаемся, чтобы становиться все сложнее и сложнее, выживаем, чтобы узнать больше, и сохраняем эти знания для тех, кто придет после нас.
Тит увлеченно рассказывал самому себе идею об автобиографах, уходя все дальше и дальше от лагеря. И по мере продвижения вдоль скалы, он начал замечать, как равнина, до того упиравшаяся в нее почти под прямым углом, медленно проседала, образовывая небольшой овраг. Видимо в этом месте вторая тектоническая плита под давлением ушла вниз.
Так что если вы застряли на никчемной работе, или заблудились в развилках жизни, помните, что…
Тит замолчал на полуслове, глядя вперед. Большую часть кадра, за исключением визора шлема, занимала стена скалы по правую руку. По крутой дуге разросшегося оврага она перетекала в равнину слева.
Что это? — он вытянул вперед руку и пальцем показал на темное пятно провала, видневшееся вдалеке. — Вы это видите? Скажите, что вы это видите.
Он ускорил шаг. На миг совершенно забыв обо всем, Тит перескакивал с одного плоского камня на другой, спускаясь на дно оврага к своей неожиданной находке. Это была дыра в скале. Трещина, в которую мог с легкостью пройти человек в скафандре. Была ли за ней пещера и какой глубины сказать было трудно. В сгущавшихся лилианских сумерках непривычный человеческому глазу свет отбрасывал на трещину тени, погружая ее недра в густую темноту.
Вот так новости… — Тит остановился прямо перед провалом в скале. — Теперь-то вы это точно видите, да? — он включил нашлемный фонарик и подошел поближе, чтобы посветить внутрь. О страхе быть приваленным не осталось и следа. Его буквально смело воспаленным от двухдневной скуки любопытством.
Яркий луч фонаря врезался в темноту и выхватил из нее извилистый проход, уходивший куда-то вглубь скалы. Скорее всего порода при смещении плит разошлась от возросшего внутреннего давления, образовав пещеру.
