Ей пришлось какое-то время успокаивать свое веселие, прежде чем она была готова вновь слиться в общее сознание.

Когда она вернулась, то тут же попросила у Лесли прощения, за свой нечаянный визит в его душевую, ощутила его веселое расположение, и еще раз, уже вместе с ним посмеялась над инцидентом.

В гостиной уже собирались люди, и надо было заканчивать утренние туалеты, чтобы совещание не застало ее перед зеркалом. Подобрав двумя элегантными заколками волосы, она потаращилась пару минут на ряды разнокалиберных бутыльков и тюбиков, занимавших четыре полки не маленького шкафчика у зеркала, и кроме нескольких наборов губных помад не смогла узнать ничего. Очевидно было, что из тридцати с лишним обитателей замка, никто толком не разбирался в этом, так как знания на этот счет так и не всплыли в ее сознании. Ни мало не расстроившись подобным стечением обстоятельств, она выбрала помаду поскромнее и слегка придала губам розовый оттенок. На этом решила и ограничиться.

Она вышла из своей комнаты и решительным шагом двинулась по прохладным коридорам. Благодаря знаниям Генри, она теперь прекрасно ориентировалась в замке, словно родилась в нем. Вместе с этими знаниями ночью ей передались и какие-то обрывки воспоминаний от первого лица и ощущения, какие-то ассоциации, отчетливые, но не понятно с чем связанные. Она замечала какой-то предмет и ощущала его связь с какими-то событиями, но самих событий она не помнила. Это было странное чувство, как будто амнезия поела часть памяти, и она стала дырявой, как сыр.

Подобные новые переживания, как изюминки в булочке, добавляли немного восторга в итак захватывающее приключение, в которое превратилась ее жизнь.

Гостиная находилась с восточной стороны замка, и потому в утренние часы была просто великолепна в ослепительный лучах восходящего солнца. Все вокруг блестело: золото подсвечников, серебро посуды, хрусталь люстр, лак старинной громоздкой мебели. Массивный дубовый стол овальной формы располагался перед окнами, и входящему требуется пройти через всю комнату, чтобы присоединиться к присутствующим.

Элеонора спокойно приблизилась к столу и выбрала себе место рядом с Марией. Все заметили ее приход, но никак на него не среагировали, потому что с момента ее пробуждения ощущали ее присутствие, и ее физическое появление было ожидаемо, как возвращение того, кто отлучился на минутку. Этот психологический побочный эффект от ментального общения начисто избавил людей в необходимости приветствовать друг друга при встрече.

Элеонора заметила интересную перемену. Вчера вечером за ужином люди предпочитали говорить в голос, и от этого было много неразберихи. Голосовое общение гораздо медленнее, пока ты слушаешь чью-то речь, кто-то другой посылает тебе не одну мысль ментально, и первое сильно отвлекает, не дает сосредоточиться, чтобы мозг мог обработать большое количество информации, которая подчас содержит не только идею, но и зрительные образы, целые массивы воспоминаний и чувств. Сегодня за столом царила тишина, нарушаемая только звуками от столовых приборов или хрустом пережевывания.

Приход Элеоноры совпал с обсуждением нового открытия Оуи в области ментального общения. Она сосредоточилась на передаче Оуи, чтобы не пропустить что-то важное, тем более, что его передачи отличались особенной компактностью и сложностью одновременно.

Новость оказалась в том, что Оуи заметил, распространение своего влияния посредствам людей находящихся с ним в связи. Любой из них, если он был в зоне досягаемости, мог служить чем-то вроде ретранслятора, и при этом сам мог направлять влияние по своему усмотрению. Это казалось важным открытием, потому что оно сулило практически безграничное распространение гармонии, при помощи цепочек агентов, которые можно было растянуть по всему лицу Земли. Теоретически Оуи мог оставаться на месте, в то время как его влияние будет распространяться все дальше.

Все общество обсуждающее эту новость было в восторге от предвкушения мира без зла и насилия. Пока у кого-то не возникли сомнения по поводу этичности подобного влияния. Правильно ли вынуждать людей быть хорошими? Если бы всем предложили гипнотическое внушение, чтобы никогда не делать зла, многие согласились бы?

Прошло несколько минут и доброй половине собравшихся наскучило это обсуждение, потому что всплыли труды большинства философов, которые со всей своей мудростью так и не смогли дать однозначное решение этой проблеме.

Наконец, Генри прервал дискуссию и предложил Оуи высказать свое видение, потому что тот так увлекся созерцанием горячего спора, что по существу вопроса не предложил ни одной мысли.

– О, меня настолько воодушевляет ваше активное участие в столь малозначительных проблемах, что я не смог упустить возможность ощутить подобный чувственный накал. – Оуи откинулся в кресле с добродушным сияющим выражением лица. Генри где-то раздобыл ему подходящий по размеру смокинг, в котором он выглядел как сказочный принц. Женщины обратившие на него свое внимание, не могли удержаться от лестных комментариев, что пришлось по душе не каждому мужчине за столом. Подобные вспышки неудовольствия всегда погашались неизбежностью искренности. Когда все твои мысли на виду, то неудобно быть злым или ворчливым, неловко развивать негативные мысли, приходится тут же их пресекать, пока все не обратили на тебя внимания. – Что же касается этичности, то меня этот вопрос мало заботит. Цель оправдывает средства. Вы же не беспокоитесь об этичности дорожной разметки или светофоров, когда выезжаете из дома. Эти средства ограничения оправдывают безопасность на дороге. Ведь нет никакого зла в том, что красный сигнал останавливает вас на перекрестке даже тогда, когда вы очень спешите, и остановка для вас нежелательна. Установление гармонии заключается в искоренении зла, объективного зла. Ребенок, терпящий наказание от родителей ощущает это как насилие, каковым оно и является на деле, однако это насилие не является объективным злом, а лишь ощущается таковым. На деле же, уместное и умеренное наказание есть необходимый элемент воспитания, которое в свою очередь, является объективным добром, потому что служит будущему счастью ребенка. Так и наш случай. Без искоренения зла не может наступить гармония в природе вещей, а значит, и мы, как часть этой природы, никогда не сможем быть счастливы. И напротив, если установить гармонию даже вопреки заблуждающимся, то и заблуждающиеся в свою очередь счастливыми будут.

– А если кто-то вопреки этой золотой клетке будет продолжать чувствовать себя несчастным, ведь известно, что насильно мил не будешь? – Горячо возразил Оуи псарь Миклаф, который славился в замке своим вздорным характером. Его разгоряченное лицо выражало крайнее неприятие, и он даже наклонился над столом в сторону Оуи, словно собирался вступить с ним в схватку. Всем присутствующим стало неприятно от подобной неприязни, и они поспешили прикрыться от этого переноса. Оуи не смутился и не расстроился.

– Мы им поможем. – Невозмутимо возразил он.

– Как, скажите на милость?! – Вслух выкрикнул Миклаф, и эта фраза в тишине прозвучала как пощечина.

– Вот так. – Улыбаясь ответил Оуи, и послал ему такой заряд блаженства, что Миклаф, как оглушенный откинулся назад в кресло и замер в экстатическом приступе тяжело дыша и томно постанывая словно кот.

– Сдаюсь. – Через минуту прохрипел Миклаф, улыбаясь и утирая слюни с подбородка. – Вы можете быть убедительны.

– И какова же во всем этом наша роль, если говорить конкретно? – Не удержалась Элеонора.

Ее немного утомляла пустая «болтовня». Хотелось уже к делу переходить. И с этим вопросом все почувствовали всю ее досаду на промедления.

– Человечество деградировало на протяжении шести тысяч лет, плюс минус пара часов погоды не сделают. – Урезонивал ее Генри. – Кому-то необходимо больше времени уделить второстепенному, чтобы потом не отвлекаться во время главного.

– Мне кажется, что можно попробовать привлекать к единству ключевых игроков на важных стратегических постах. – Неожиданно для всех предложил Барри, один из бывших подчиненных Элеоноры. Он отличался молчаливым нравом и очень уравновешенным характером в купе с отличным физическим развитием.