А в замке продолжался настоящий погром. Грозное отчаянное рычание Ральфа было отчетливо слышно снаружи, оно нагоняло ужас даже на привычных к этому воинов, которые устрашали противника подобными рыками во время сражений. Князь крушил всё, что попадалось ему под руку: мебель, посуду, домашнюю утварь. Он швырял это все об стены, надщербляя колоны, разрывая постель и драпировку. Картина хаоса была ужасна! Прислуга забилась в подсобные помещения и молча переглядывалась друг с другом. Все решили, что князь сошел с ума или подхватил бешенство.

Магнус, не естественным для себя образом, в этот раз постучал в дверь и вошел, как и полагалось. Обведя апартаменты князя удивлённым и проницательным взглядом, он осторожно заговорил:

— Я бы не советовал рушить замок до основания. В нем жить ещё твоему сыну. Умерь гнев, мой князь, наши лугару в замешательстве, скоро по городу поползут слухи. Что вызвало такую ярость?

— Убирайся! Я не желаю тебя видеть! Все убирайтесь! — прорычал в ответ взбешенный Ральф.

— Я догадываюсь, что причиной явился отъезд Мэг, но ведь это единственное и правильное решение, которое только может принять князь клана. Очень хорошо, что теперь чужачки нет в Фархаде, она не испортит мальчика своим людским воспитанием, не будет будоражить лугару своими слабостями. Ей больше нет здесь места. Теперь никто не усомнится в твоём крепком духе и твоей силе, теперь никто не сможет сказать, что ты не имеешь права править провинцией. Мы победили! Властвуй, Ральф! Прошлое погибло, новый день принёс новое начало жизни! Выбери себе другую жену, и всё станет на свои места.

— Ты так считаешь? — раздалось холодное шипение Ральфа. — Как же ты мне надоел со своими советами! Да, я получил власть, и теперь я сам решу, когда мне остановиться и как поступать. Ясно? А теперь скройся с глаз!

Появление чародея немного остудило его пыл, и Ральф направился в детскую комнату своего сына. Одного его взгляда было достаточно, чтобы кормилица пулей вылетела прочь, и оставила его с малышом наедине. Князь погладил сладко спящего малыша и печально улыбнулся.

— А у тебя крепкий дух, Лукаш. Спишь, невзирая на шум и страх окружающих. Правильно, сын мой, будь сильнее чем я или твоя мать. Мой сын, — прошептал он, вымучено. — А если она так и не простит меня? Как думаешь?

Мэган уже не рыдала. Она просто лежала, отвернувшись к стене, живя в своем мире беспорядочных воспоминаний и безутешных попыток анализа поступков князя. Эта жизнь перестала её интересовать, её больше не радовали беседы с Войтом и Шер, не завлекал закат и сияние звёзд, она отказывалась принимать пищу и отвечать на вопросы. Уже третий день подряд Войт заходил в хижину и, не замечая никаких изменений, раздраженно уходил прочь. К концу третьих суток его терпение лопнуло. Подойдя к девушке, он бесцеремонно перевернул её на спину и, заглянув в глаза, твердо спросил:

— Всё-таки любишь его?

От проснувшейся боли и обиды, Мэг только закрыла глаза.

— Нет, смотри на меня, Мэг, и слушай! Ты столько времени боролась за жизнь в этом мире, столько вынесла, а теперь вот так просто сдашься? Джафрат-Кир расположен только к тому, кто не прекращается борьбу, опустишь руки — тебя сожрут, если не оборотни, так собственные мысли! Вставай! Давай, давай, поднимайся! — Войт стал стаскивать её с топчана. — У меня уже не хватает сил видеть, как ты себя убиваешь, знаешь, это зрелище не для слабых, поэтому избавь меня от подобных мучений. Вставай, Мэг и уходи!

— Что? — уронила она со стоном.

— Уходи из селения, возвращайся в Фархад!

— И ты гонишь меня? — еле слышно пролепетала она.

— Какое же ты глупое существо! Я хочу помочь тебе! Была бы моя воля, я никуда бы тебя не отпускал, но судьба распорядилась по-другому, ты здесь зачахнешь. Иди в город, найди распорядителя крепости, он хранитель законов клана, и задай ему несколько вопросов. Ральф отдал приказ не забирать первенцев из нашей стаи, а ты этой стае принадлежишь, твой сын — твой первенец, значит, он не может его у тебя забрать. И ещё он дал тебе полную свободу, а значит, ты вольна выбрать Фархад, как место для жизни. Иди, борись, если не за князя, то хотя бы за своего сына! Если ты этого не сделаешь — я больше не желаю тебя знать!

Ошарашенная Мэг, смотрела на Войта округлившимися глазами, борясь со смутными чувствами радости, страха и благодарности. Он подарил ей такой элементарный ответ, до которого ей самой мешали додуматься её неверие и упадок духа. Она крепко обняла его, затягивая эти объятья, и поцеловала в щеку. Всё же Войт так и остался для неё самым великим лугару, у него одного были такие качества, каких не хватало даже правящим вожакам.

Сидя на псаре, Мэг обернулась и помахала им на прощание, прежде чем скрыться за поворотом.

— Я бы так не смог, — тихо произнес Джар, стоя рядом со своим младшим братом.

— Что, подсказать ей правильный путь? — невесело спросил Войт.

— Нет, ты знаешь, о чём я!

Теперь дорога в Фархад показалась ей вдвое короче. Мэг скакала во весь опор, нетерпеливо подгоняя псару, она уже видела перед собой тщеславное ухмыляющееся лицо Ральфа и представляла, как она бросит ему в это лицо неоспоримые факты. Он не сможет нарушить собственное слово. Этот шанс наградил девушку необычайным приливом сил и веры. Уже утром, она была у стен Фархада, наблюдая, как медленно опускается деревянный мост. Стража пустила её в крепость, так как каждый житель Фархада знал её в лицо. Мэг, не слезая с псары, направилась к дому распорядителя Бурхана, застав его почти на пороге.

— Бурхан! Я приветствую тебя. Я пришла к тебе искать правду. Можно спросить совета у хранителя закона?

— И я приветствую тебя, Мэг. Лучше пройдём внутрь, на пороге правды не ищут.

— Тебе ведь известно, что князь отдал приказ не забирать первенцев из стаи Аттила, теперь уже Джара, и что я по их воле принадлежу этой стае?

— Естественно, — кивнул головой Бурхан, сидя в своем широком, оббитым мехом, кресле.

— Тогда надо полагать, что Ральф не имеет права забрать у меня моего сына?

— Но он отец, Мэг.

— А я мать, и Лукаш мой первенец, Ральф не может не разрешить мне жить в Фархаде и видеться с моим сыном! — не сдавалась она.

— В этом случае всё равно придётся решать князю, — ровным голосом ответил Бурхан, с любопытством сверля её своими светло-карими волчьими глазами. — Ты, как и мальчик, принадлежишь Ральфу.

— Нет, я больше ему не принадлежу! Наш договор истёк! — возмутилась Мэган, хмуря тонкие брови.

— Нет, принадлежишь! — раздался за её спиной вкрадчивый голос.

Мэган не желала оборачиваться, не желала встречаться глазами с Ральфом! Но она чувствовала, что он стоит за её спиной, и из-за этого по коже побежали мурашки, обволакивая её сначала холодом, а затем жаром.

— Ты принадлежишь мне, Мэг, и об этом знает каждый в Фархаде, об этом знает и Шер, но она поклялась мне держать всё это в тайне от тебя и своих сыновей, пока я сам не решу сказать тебе об этом, — продолжал князь. — Своими вопросами, ты очень развеселила Бурхана, и поставила его в сложное положение.

— И о чём же я не знаю? Кажется, время пришло, давай, говори, … повесели и меня! — раздраженно произнесла Мэг, не оборачиваясь.

— Скажи ей, Бурхан! — усмехаясь, велел Ральф.

— Ты можешь жить в Фархаде, и ты принадлежишь князю, по одной причине, Мэг — потому что ты его жена!

— Что?!! — Мэг подскочила как ужаленная.

— Тогда во время зачатия, в полнолуние, на жертвенном алтаре произошёл обряд лугару, с тех пор ты вторая жена князя, а со смертью Сирены, стала его единственной женой.

Мэг недоверчиво покачала головой, лишившись дара речи:

— Вы сумасшедшие! Вы все абсолютно ненормальные чудовища! Как такое могло случиться, почему у меня никто не спросил, а потом мне не соизволили сказать об этом?! — теперь почти прокричала она.

— Потому что я так приказал! — ответил Ральф. — Это пришлось сделать для снятия проклятья, ты же тогда согласилась отдаться зверю, разве тебя остановила бы такая мелочь? Все остальные были согласны, включая и Сирену. И вот теперь ты — моя жена, и ты принадлежишь мне!