— Потому что своим ужасом он считает только хромую ногу! Ты научилась принимать их такими, какие они есть? А ты видела своих друзей в полнолуние? Нет? Тогда не нужно рассказывать мне о чудовищах! — нервно возразил Ральф.

— Не нужно меня считать слаборазвитым безмозглым существом! Ходячим мясом для охоты! Не нужно смотреть на меня как на домашнюю скотину! — в свою очередь выкрикнула Мэг. — Да, я из другого мира, но я живой человек. Я женщина, у меня есть сердце, и оно может не только бояться.

— Если бы ты знала, каким невероятным усилием я сдерживаю свою суть, готовую придушить тебя! На меня не повышают голос! Но я готов терпеть тебя, ради продолжения своего рода. И у меня тоже есть сердце! — Ральф схватил её за руку и приложил её к своей груди, чтобы она ощутила его биение. — Что я должен сделать, чтобы угасла эта ненависть?! Мы должны перестать ненавидеть друг друга, иначе наш конец будет намного страшнее, чем просто упасть со стены. Не думай, что тебя защитит стая Аттила или помилуют те, кто хочет занять моё место! Такой ужас даже не поместится в твоей маленькой головке. Ты ответишь мне, что нужно делать?!

Мэг принудительно ощущала, как стучит его сердце, она растерялась под этим пристальным взглядом поблескивающих зелёным огоньком глаз.

— Я … не знаю. Это не может произойти за один день, если это вообще возможно. Просто заставить себя быть искренне нежным нельзя. Сердце само выбирает себе друзей и врагов. Можно попробовать быть терпимее друг к другу, научиться уважению, и может со временем ненависть исчезнет. — Высказала она неуверенное предположение.

— У нас нет этого времени! — возмутился Ральф, отталкивая её руку.

Тут он приблизился к ней и хитро проговорил, прищурившись. — Но ведь у тебя получилось в селении кузнецов разыграть моего чародея! Значит, ты можешь притворяться! Сделай то же самое! Сейчас!

— Что? — опешила Мэг, отшатнувшись от него. — Но к Войту я испытываю теплые чувства, я не боролась с отвращением.

— А ты притворись, что я тоже твой друг. Ну же! Ты первая, я уже говорил, что время воюет против нас. Я так же попробую представить тебя желанной. Я не шучу, Мэг. Только два пути! Помни о них! — его голос прошуршал в ночи тихим шелестом.

Мэг шумно вздохнула, и закрыла глаза, в шоке качая головой. Она медленно приблизилась к Ральфу и не уверенно обвила руками его за шею. Затем, облизав пересохшие от волнения губы, она едва коснулась его приоткрытых губ. Он не мешал ей. Только удивленно наблюдал за ней, пытаясь понять возникающие ощущения.

— Продолжай, — требовательно шепнул Ральф. И Мэг, внутренне сжимаясь, повторила эту пытку. Она снова поцеловала его, только в этот раз более глубже, затягивая поцелуй, представляя себе всё это как дурацкую игру, в которой выиграет тот, кто лучше всех целуется. Она коснулась кончиком языка его клыков и обмерла, вспоминая, кого она целует. Только Ральф не позволил ей сдаться. Он обнял её, покрепче прижимая к себе. — Ещё!

— А ненависть тоже имеет свой запах? — вдруг неожиданно сама для себя, спросила Мэг, воспользовавшись паузой.

— Да, имеет. Любое чувство, особенно у чужих. Но лугару умеют маскировать свои запахи. Не отвлекай меня, продолжай! — сжимая руки, проговорил Ральф.

— И как долго это будет продолжаться? — возмущенно прошептала она.

— Пока не появится искренне желание быть друг с другом. Принуждение должно привить сначала хотя бы привычку. А так как я мужчина-вожак, то ты обязана подчиняться моей воле, не зависимо от своих чувств. Это будто тренировочный бой, словно разминка застывших мускул. Продолжай, я сам остановлю тебя! — холодно отсек он.

Эта нелепость не доставляла ей абсолютно никакого удовольствия, но кроме как целовать этого рычащего истукана, у неё не было другого выхода. Она чередовала вздохи с поцелуями, касаясь его холодных губ, щёк и даже глаз. Ральф никак не реагировал на эти прикосновения, Мэг ощущала на себе только его шумное дыхание и преследующий зеленый взгляд из-под опущенных ресниц.

Где-то совсем неподалёку раздался глухой раскат грома, и в воздухе, щекоча ноздри, запахло дождём. Здесь, на такой высоте, порывы ветра ощущались намного сильнее. На лицо упали первые крупные капли. Но казалось князь, совершенно не замечал непогоды.

— Кажется, приближается гроза, — попыталась отстраниться от него Мэг. А Ральф не сказав ни слова, подхватил её на руки и спустился по длинной узкой лестнице вниз, к основанию стены, возле которой стояли многочисленные бочки, а помост, на котором они находились раньше, служил неким козырьком, способным на время укрыть от дождя. Он небрежно усадил её на широкое круглое днище одной из бочек и снова склонился к её лицу.

— Я разве сказал, что всё окончено? — издевательски проговорил он.

— Я и так сделала, всё что смогла, все, что могло бы выглядеть как дурацкая игра. … Но если ты приказываешь мне участвовать в тренировочном поединке, то в поединках, по меньшей мере, выступают хотя бы двое! Ты, ваше величие, просто продолжаешь измываться надо мной! — не выдержала Мэг.

— Ты, наверное, меня плохо слышишь?! Я сказал, что ты просто должна подчиняться моей воле, и я сам решу, что и когда мне нужно делать!

— Разве это поможет избавиться от ненависти? Я только ещё сильнее злюсь на тебя, князь! — выкрикнула Мэг, с вызовом глядя ему в глаза.

— Я … пытаюсь научиться … принимать от тебя ласку, — едва слышно, заглушаемый ударом грома, прошептал Ральф. И эти мученические нотки в его голосе, добили Мэг больше чем его предыдущий грубый тон.

Она снова нехотя положила руки ему на плечи и прижалась к его плотно сжатым губам. Но вдруг получила неожиданный для себя ответ. Осторожно и мягко, его губы коснулись её губ, резко перенимая всю инициативу на себя. Дождь хлынул стеной, долетая до них холодными и мелкими брызгами, отгораживая их от всего мира водяной занавесью. И что-то произошло под эту симфонию грозы. Они оба вдруг ощутили, как какой-то поток подмывает их внутреннюю плотину, потому что в этот самый миг от нарастающего темпа их первого настоящего поцелуя, по телу стало расползаться приятное томление. Впервые он опасался поранить её клыками, а она сама, сильнее прижалась к нему, запустив пальцы в его густую гриву волос, уступая под напором его языка. Такое наваждение совсем не увязывалось с брезгливостью и лютой ненавистью. И это ощущение почему-то испугало Ральфа и заставило растеряться Мэг.

— Проклятье! — воскликнул князь, шарахнувшись от неё и подставив своё смуглое лицо под струи дождевой воды. Мэг обхватила голову руками, а затем задумчиво коснулась уже распухших губ.

— Достаточно! Ты сейчас же отправишься спать, а я подумаю, что здесь не так, — сдерживаясь, произнес он.

Он довел её до дверей её комнаты и молча закрыл за девушкой дверь. Пока они бежали под дождем, Мэг вымокла до нитки, и сейчас безуспешно пыталась стащить с себя через голову мокрое и прилипшее платье, оставшись в одиночестве, извиваясь посреди комнаты, запутавшись в длинной юбке.

Пока чьи-то сильные руки не разорвали его не ней. Мэг в испуге, оторопело обернулась. … Перед ней стоял Ральф с блуждающим вожделённым взглядом.

— Это странная ночь, — прошептал он, — И я не знаю, что со мной такое происходит, и я не могу уйти пока не возьму то, что мне сейчас нужней всего. Моя кровь словно кипит прямо в жилах, всё будто горит вокруг, и это пожарище мне хочется затушить озёрами твоих глаз. Может, лучше бы я прыгнул со скалы или сбросил туда тебя, но сейчас ты притягательна для меня как круглая луна.

Она будто во сне протянула к нему руки, стаскивая с него тонкую рубаху. Ни один из них раньше даже предположить не мог, что они способны подарить друг другу столько страсти. И то удовольствие, которое будто расплавило их тела, едва не лишив их рассудка, заставило провалиться в блаженство, уже не ища ответов.