Первым очнулся Ральф, но стоило ему только вспомнить, что здесь ощутил с Мэг, как его тут же снова бросило в дрожь. Осторожно вытащив руку из-под спящей девушки, Ральф второпях оделся и тут его взгляд упал на кувшин. … Князь со скрежетом сжал челюсти и опрометью бросился бежать в свой замок.

— Магнус!!! — взревел он полной грудью, влетев в свои покои. — Покажись проклятый старый колдун! Или я найду способ вытрясти из тебя твою гнилую душу!

— Я явился сразу же по твоему зову. Что случилось, мой князь? — раздался смиренный голос чародея, возникшего из воздуха.

— Что ты подмешал мне в мьячи?! — зло гаркнул Ральф.

— Что ты, разве я мог бы! — обиженно развел руками лысый старик.

— Не лги мне, каналья! Я точно знаю, что ты что-то сделал! Это была магия — я самого себя не узнавал!

— Магия опирается только на наши желания, потому как с её помощью мы достигаем их исполнения. … Ладно-ладно, ты только не сердись на своего преданного чародея, князь. Да, я действительно немного помог вам преодолеть взаимное пренебрежение, подсыпав в напиток зелье. Конечно, с помощью магии наследника зачать невозможно, но эта ночь будет напоминать вам, что именно сокрыто в вас, что за страсти могут бурлить в телах живых созданий.

— Ты презренный, мерзкий старик! — метал молнии Ральф. — Значит, и эта ночь не зачала мне сына?! Но ведь ненависти в этот миг не было! Что ещё нужно?!

— Магию наложенного на тебя проклятья — нельзя преодолеть обычной магией. Его может победить лишь искреннее сердце, магия души. Это очень сложно, а для нас, лугару, тем более, но струны души этой девушки могут отозваться своими магическими звуками, она иная. Своим вмешательством я лишь подтолкнул вас друг к другу, чтобы выиграть время. Теперь к этому вы должны прийти своими силами. Прости меня, князь, но для сохранения жизней — это единственный путь, и дальше он будет только труднее и труднее, потому как проклятье замешано на твердом мраке угаснувшей древней магии отрекшихся чародеев, и сломить её практически невозможно. Доверься мне, моя мудрость отыщет этот скользкий путь.

— Я чувствую, что это изменение раздавит меня. Я теряю власть над собой, — растеряно пробормотал Ральф. Я заражаюсь её слабостью или она пьет мою силу? Это ужасное чувство, … что же мне делать? Уходи, Магнус! Я желаю подумать! — бросил он, не глядя на чародея.

Ральф опустился на широкую ступень, и, обхватив одно колено, задумался, опустив голову.

— Я слышала шум. Ты чем-то расстроен, муж мой. Могу я тебя утешить? — раздался мурлыкающий голос Сирены.

— Оставь меня одного, Сирена! — сухо ответил князь, даже не посмотрев в сторону жены. Она только тихо вздохнула и вышла, шурша платьем, скользнув словно тень.

В похожем состоянии находилась и Мэг. Сидя на скомканной постели, она только качала головой и шептала:

— Невозможно, этого не может быть. Как такое случилось? Он был для меня самым отвратительным существом в этом мире. И я … с ним. Почему мне было так … хорошо?! Это ведь была не я. А почему он? Ведь и он был не в себе. Что же сделало нас такими? Или я сама себя не знаю?

Она даже не заметила, как приходили женщины-прислужницы, принесшие одежду и еду, снова простое грубое платье, безвкусные лепешки и козье молоко. …Это было дурным знаком.

Ральф явился к ней, не дождавшись вечера. И застал её, царапающую каким-то обломком дверной косяк.

— Я смотрю, ты уже отдохнула! — самодовольно усмехнулся он. — А вот аппетита почему-то нет. Это очень-очень не хорошо, Мэг. Ты же не хочешь меня разозлить?

— Я? — Мэг удивленно подняла брови и сердито взглянула в его сверкнувшие шальной искрой, глаза. — По-моему это ты взялся за старое. За платье спасибо. И, правда, зачем каждый раз рвать дорогую ткань, если мне даже в простом балахоне удобнее. К пище я не притязательна, но насколько ты помнишь — я ненавижу козье молоко. Обойдусь сегодня без обеда! — резко ответила она.

— Значит, снова бросаешь мне вызов! — ухмыльнулся Ральф. — Что ж, тогда мне себя не в чем будет упрекнуть.

— Нет, не будет, по-твоему! Я буду мудрее! — Мэг кинулась к подносу и залпом осушила большую чашу молока, с шумом ставя её обратно. — Ну что, доволен?! — её глаза сверкнули. — Боишься? Лучше смотреть на меня злыми глазами, распустить свою грубость, и чувствовать ненависть? Так ты ощущаешь себя в безопасности, Ральф? — точно попадая в точку, проговорила Мэг.

Он явно рассчитывал на другую её реакцию. И Мэг показалось, что он даже на секунду смутился. Ральф отвернулся, явно недовольный.

— Что ты делала, когда я вошел? — решил он сменить тему.

— Делаю зарубки, считая дни. Высчитала, что именно сегодня был бы мой день рождения! — с горьким вызовом произнесла Мэг.

— Был бы, если бы ты родилась в этом мире, а так. … Здесь у тебя не может его быть, — иронично ответил Ральф, присаживаясь на топчан.

— Не переживай, я не особо расстроилась! — гордо вскинув голову, парировала она.

Он долго изучал её пристальным взглядом, но она не отводила глаз, молча, выдерживая это испытание.

— Что ты чувствуешь ко мне? — спросил он прямо.

Вот теперь Мэг хмыкнула и опустила глаза:

— Хочется забежать подальше, чтобы не искать ответа на этот вопрос. Чувствую смятение, не понимая саму себя. — Честно ответила она.

— Мне нравится, что ты не лжешь мне. Сегодняшний я, тоже уже не вчерашний. — Ральф выдержал паузу. — Магнус подсыпал зелье в мой кувшин.

— Фух! Это облегчает мои сомнения, — тихо проронила она, вздыхая.

— Но он сказал, что в жизни должно случиться всё именно так, чтобы снять проклятье, без магии, без ненависти, без принуждения. Вот. И … всё зависит от тебя, — добавил он, помолчав.

— А почему всегда от меня?! Тебе ведь тоже жить очень хочется! Почему, ваше величие, вы всё возлагаете на плечи хрупкой женщины?! — недовольно произнесла Мэг, отворачиваясь к окну.

— Ну, если кто-то дикий зверь, то кто-то должен оставаться мудрым и терпимым. — Высокомерно произнес он, поднимаясь с места и направляясь к двери.

Но Мэг было сейчас всё равно, зачем он явился, куда ушёл и когда придёт снова. Перед ней сегодня всплывали картины из её жизни, такого кажущегося отсюда не реального мира. Она вспоминала своё детство, свои прошлые дни рождения, посиделки с друзьями шумными компаниями и тихие семейные задувания свеч. Всё это было так далеко, будто на другом конце галактики, в мире, где о ней осталась лишь память помнящих её близких ей людей. Там утрачена, а здесь найдена не понятно кем. И не понятно как она доживет до следующего дня своего рождения.

Мэг свернулась своим любимым калачиком на топчане, отвернувшись к стене, и закрыла глаза, чтобы было легче видеть всплывающие в памяти лица родителей, сестры, дядюшек и кузенов. И хотя ей было очень больно поднимать эти воспоминания из глубины своей души, но именно сегодня ей очень этого хотелось.

Спустя время она почувствовала, что в комнату снова вошел Ральф, но Мэг даже не шевельнулась в его сторону. Он опустился рядом, тронув её за плечо:

— Что с тобой? — требовательно произнес князь.

— Что я как-то не так пахну? … Я просто умираю от выпитого молока! — со злостью проговорила Мэг, уставившись в стену.

Ральф бесцеремонно перевернул её на спину к себе лицом и, взяв за подбородок, упрямо заглянул в глаза, давая понять своим взглядом, что даже свои мысли она должна разрешать себе только по воле князя.

— Мне плохо, ваше величие, понимаешь?! Тебе когда-нибудь бывает плохо? Или вожаки кланов все бесчувственные монстры?! — выпалила Мэг, сжигая его своим синеющим взглядом.

— В последние дни мне всё время плохо, — огрызнулся Ральф. — Но я не бегаю и не блею, страдая от жалости к самому себе. Лугару никогда не льют реки солёных слёз. — Он взял её за запястье и что-то быстро на него надел, отпуская её руку.

Мэг увидела на себе широкий с выбитыми узорами золотой браслет.

— Что это? — оторопело, прошептала она. — Оковы или подарок?