В этом он был хорош.

— Иди уже…

— Нет, — вдруг выпалила девочка и вскинула голову, сверкая своими пламенными чёрными глазками. Что было немного странно, потому что костёр был у неё за спиной. — Я… Я не могу.

Линь Фан сперва растерялся, а потом он ощутил странное раздражение и даже поднял голос:

— Я тебе гов… Кх… — загремел он и вдруг закашлял. Внутри его сдавила холодная острая боль. Линь Фан скривил лицо и свалился спиной на матрас.

— М-мастер?! — Мая испугалась и растерянно вскинула руки, не зная, как ему помочь.

— Живой, кха… Наверное. Был бы живее, если бы меня не нервировали, — пробурчал мужчина.

— Мастер… Я… — девочка сглотнула. — Я хочу у вас учиться.

— Советую сходить к психиатру.

— Вы вернули мой меч.

— Потому что я идиот.

— Вы герой, — сказала Мая с придыханием.

— Бывший.

— Мастер!

— Школьный учитель. Теперь, наверное, тоже бывший. За такой бардак меня могут и выпереть.

— Вы… Вы… — девочка стремительно краснела. — Мастер, если… Если… Вы не сделаете меня своей ученицей, я себе наврежу.

— Валяй.

— Мастер! Вы… Если вы не станете моим Мастером… — глаза Маи засияли совсем уже безумным и отчаянным светом. Вдруг она зажмурилась и подняла голос:

— Я расскажу всем, что вы педофил!

Линь Фан выпучил глаза, подавился собственной кровью и закашлял как столетний курильщик.

Линь Фан поперхнулся кровью, а потом закашлял, разбрызгивая красные капли по мятому покрывалу.

— Мастер! — вскрикнула Мая и испуганно выпучила глазки. Мужчина взглянул на неё ошарашенным и одновременно возмущённым взглядом. Сама ты педофилка, думал Линь Фан, вся семейка твоя — орава педофилов… Но в слух он разумеется ничего такого не сказал. Мужчина заставил себя успокоиться, через силу сдерживая кашель, а то ребёнок совсем уже побледнел от страха и не знал, как себя пристроить, и, похрипывая, спросил:

— С чего ты взяла, что я педофил…

Это шантаж?

Где-то здесь запрятана камера?

Девчонка сейчас попытается сделать компромат и запрыгнет на него?

Лишь бы не на грудь, а то у него, кажется, сломаны рёбра…

Мужчина предельно напрягся, и, кажется, вызвал себе очередное кровотечение.

Девочка же сглотнула, подобрала один из журнальчиков из кучи, которая горела рядом ярким пламенем, и неловко показала мужчине его обложку. Линь Фан взглянул на неё и побледнел.

«Юная Мода!», — гласили розовые литеры.

А под ними была изображена совсем ещё молодая девочка в платьице с открытыми плечиками.

Голова мужчины немедленно закипела, придумывая как же ему объясниться, а Мая уже подобрала второй журнал, который оказался альманахом конкурса красоты для «юных девушек», — в том смысле юных, что ростом в пять футов (без двух вершков, хотя желательно в обоих носках).

Мужчина сглотнул и начал медленно оправдываться:

— Это… Совсем не то что ты думаешь и на самом деле это совсем не так, — сказал Линь Фан и почувствовал сильнейшее желание стукнуть себя по голове.

— М-мастер… — пролепетала девочка, подрагивая сухими губками. — В-вы… Если в-вы никого не трогаете, а я знаю, вы бы не стали, т-то в этом нет ничего дурного… И-и ещё… Мне… Я уже взрослая… Я… Слишком стара для вас… Мне уже четырнадцать…

«А выглядишь на тринадцать» — проговорил мужчина, про себя, чтобы ребёнок совсем не сломался от страха.

Объясниться тут и вправду было сложно. С одной стороны, объяснение было, и даже очень хорошее, ведь на самом деле Линь Фан не был никаким педофилом. Ему наоборот нравились пышные женщины, — но с другой рассказывать, как всё на самом деле было немного неловко, по многим причинам. В том числе и потому что это было личное. Мужчина пораскинул мозгами, что было совершенно неприятно, потому что голова его раскалывалась, поморщился и решил рассказать всё немного общими словами, утаивая некоторые подробности:

— Отрой страницу с… Тай.

— А? — растерялась Мая.

— Тай, имя. В оглавлении указано.

— Д-да, сейчас Мастер, — кивнул ребёнок и с непонятным энтузиазмом стал листать журнал. Вскоре она нашла нужную страницу и невольно засмотрелась на неё.

— Опусти, — сказал Линь Фан.

Мая опомнилась и опустила журнал, так чтобы мужчине был виден разворот, а потом немного его повернула, чтобы по глянцевой картинке переливался свет от костра. На открытой странице была изображена девочка в пышном чёрном платье с обилием белых рюшей и красным бантиком на груди. Волосы её были чёрными, глаза тоже, цвета оникса, а кожа белой, как у фарфоровой куклы. Лицо ребёнка было кукольно-холодным. Внизу страницы, в углу, было указано имя девочки:

«Тай»

Линь Фан взглянул на фотографию, приподнимаясь на локтях и цокнул языком.

— Тс, лицо всё ещё каменное…

— Мастер?

— У неё, лицо каменное, — сказал Линь Фан, не сводя глаз с фотографии.

— Двадцать лет уже работает, и до сих пор не научилась улыбаться на камеру. Я ведь я говорил ей… — тут мужчина прервал себя и замолчал.

— Мастер, вы её знаете? — спросила Мая.

Линь Фан слегка кивнул:

— Знал, когда-то очень давно, но это уже история. Прямо как я, ха. А сейчас она «модель». И кстати, никакой она не ребёнок, ей уже лет триста…

— Триста?

— Может больше, она мне сама тогда назвала эту цифру; могла и приврать. Так что никакой я не педофил, уяснили? Просто слежу за её карьерой, по-дружески, — знаешь, это как родители, если у них дочь играет на чём-то, ну или там картины пишет, обязательно скупают все её альбомы и ставят пылится на почётную полочку, хотя содержание им не интересно… — нашёл аналогию Линь Фан. У него была полочка таких вот журналов.

Довольно дорогих, кстати.

Мужчина вспомнил об этом и печально взглянул на пылающий костёр. Мая же молча опустила голову.

Следующая минута прошла в полной тишине.

В какой-то момент Линь Фану стало неловко. Он уже задумался, как бы приободрить ребёнка, как вдруг девочка упала коленями на пол и достала будто бы из ниоткуда чёрную шкатулку. Не успел мужчина даже погадать, что в ней такое было, как Мая её уже открыла.

Вспыхнул свет. Внутри шкатулки переливались и сияли три радужные жемчужины. Линь Фан сперва неуверенно поморгал; потом он прищурился, растерялся и наконец сделался хмурым:

— Пилюли Сансары? Откуда они у тебя? — спросил мужчина строгим тоном.

Пилюли Сансары были чрезвычайно редким алхимическим сокровищем; они относились к тому особому классу пилюль, которые нельзя было найти ни на рынке в массовом производстве, ни даже на самых элитных аукционах. Ими располагали только наиболее могучие секты и кланы. По сути своей, они были бесценны.

Принявший такую пилюлю воин как будто проходил Сансару и возвращался на вершину своих сил. В бою это было чрезвычайно полезно, — ибо с помощью можно было залечить любые раны, — и особенно польза такой пилюли была очевидна для старых культиваторов, культиваторов в возрасте, которые с каждым годом только хирели. И поскольку именно такие культиваторы были сильнейшими, подобные пилюли были для любого клана на вес золота. Единственная неприятность была в том, что действовали они всего лишь несколько минут.

Последний раз Линь Фан видел пилюлю Сансары много лет назад. Один его старый друг предложил мужчины несколько штучек в подарок. Линь Фан тогда отказался, аргументируя, что ему это было ни к чему.

— Мастер, прошу вас принять это подношение и взять меня в ученицы…

— Я спрашиваю, откуда они у тебя, — повторил Линь Фан прохладным голосом.

Мая прошептала, помявшись:

— Я их украла.

Мужчина удивился:

— Откуда?

— У моей семьи.

Линь Фан кивнул и задумался. Семья у девочки явно была незаурядной, если такие ценности хранились у них в сокровищнице, в которую мог проникнуть и стащить что-то ребёнок без капельки культивации. Всё это звучало крайне подозрительно и странно.

— Спасибо за предложение, но оставь себе; кстати, если у твоей семейки есть такие ресурсы они наверняка куда более компетентны учить тебя, чем я. У меня даже еды нету, если что. Хочешь умереть с голоду? Нет? Тогда возвращайся домой.