Зазвонил телефон.

Этот звонок пронзил мой воспаленный мозг, и я машинально взяла трубку. Понадобилось несколько минут, прежде чем я поняла, что на другом конце провода такой-то француз из такой-то фирмы спрашивает мсье Янсена.

— Минуту, — ответила я и направилась в правое крыло.

В эту часть дома я заходила редко. Коридор с множеством комнат. В конце его узкая винтовая лестница, ведущая в башню. Из небольшого окошка в башне на темный деревянный пол коридора мягко падал свет. В его лучах плавно кружилась пыль. Пол был усеян обрезками изоляционных материалов, опилками, упаковочным полиэтиленом и пустыми пластиковыми бутылками из-под воды, которые, видимо, валялись здесь с лета. Стучал молоток. Под этот аккомпанемент совсем рядом послышался голос Эрика. Я замедлила шаг.

— Я не знаю, получится ли. Симона вбила себе в голову, что она не хочет здесь оставаться. Возможно, весной она передумает, но сейчас ничего нельзя сделать. Я вынужден считаться с тем, что Симона хочет вернуться в Голландию. Если это произойдет, нам пригодится каждая сотня. Нужно будет покупать жилье. Насчет продажи этого дома у меня нет иллюзий. Хорошо, если мы найдем покупателя через год.

Тишина.

Я стояла замерев. Сердце билось где-то в горле.

— Поговорить с ней?

Это голос Петера.

— Не имеет смысла, — услышала я Эрика. — Но за предложение спасибо.

Я ждала, но слышала только стук молотка. Через секунду к нему присоединился визг пилы. Разговор был окончен. Прежде чем войти в комнату, я кашлянула. Стоя на пороге, посмотрела на Эрика, потом на Петера и снова перевела взгляд на мужа. Они ничем себя не выдали. Петер дружелюбно улыбнулся. Улыбка Эрика была просто лучезарной.

— Тебя к телефону. Какой-то мсье Годо…

— А, вот он-то мне и нужен. Это насчет котла.

Эрик вышел из комнаты, я следовала за ним по пятам.

— Мадам Янсен, когда вы в последний раз видели свой кошелек? — повторяет вопрос переводчик.

Я прижимаю руки к животу. На лице появляется гримаса боли.

Мой кошелек… Вот оно что. Вещественное доказательство. След. Непростительная ошибка. Но тогда я еще не знала, что…

— Не помню, — отвечаю я тут же. — Думаю… Думаю, что в пятницу…

— В пятницу вечером, делая покупки в супермаркете «Ле Клерк»?

Я вспомнила. В супермаркете я расплатилась карточкой Эрика, потому что с моей что-то случилось — она не всегда срабатывала.

В пятницу вечером я очень торопилась, спешила как можно быстрее уйти из магазина. Мне не хотелось нервничать из-за того, сработает моя собственная карточка или нет, поэтому я сразу протянула кассирше карточку Эрика. Он дал мне ее, когда я собралась ехать за покупками. Вернувшись домой, перед тем как пойти спать, я положила карточку на комод.

— Нет, — я посмотрела прямо в глаза переводчика. — Я расплатилась карточкой мужа.

— Она была в вашем кошельке?

— Нет, карточка была в кармане куртки. Моя собственная не всегда срабатывает. Наверное, размагнитилась. Я взяла карточку мужа, чтобы расплатиться ею за покупки.

— А кошелек вы взяли?

— Думаю… Не знаю… С собой его у меня не было.

— Потому что вы его потеряли?

— Не помню. Думаю, я просто не взяла его с собой.

— Нам очень важно знать, когда вы видели свой кошелек в последний раз.

Я сглатываю слюну. По позвоночнику пробегает дрожь.

— Мне кажется, что в пятницу. Или в четверг.

— Где обычно лежит ваш кошелек? В сумке, на комоде?

— Везде и нигде, — теперь я смотрю на следователя. — Иногда я кладу его на стол в гостиной. Иногда оставляю в кармане куртки. Иногда кошелек лежит в машине.

— Вы допускаете, что кто-нибудь мог взять ваш кошелек?

У меня загорается слабый огонек надежды.

— Допускаю.

— Вы знакомы с Петером Вандамом?

Закрываю глаза.

— Меня тошнит, — жалуюсь я. — Сейчас вырвет.

И тут же сгибаюсь пополам. Меня рвет прямо на пол, никто не реагирует.

Моя голова висит между коленей. Смотрю на лужицу слизи ни полу.

— Верно ли, что Петер Вандам занимался реконструкцией вашего дома?

— Да, — и снова по моему телу пробегает дрожь. — Верно.

Внезапно голос переводчика меняется.

— Вам известно, что человек, которого вы наняли на эту работу, убит в прошлую пятницу около половины одиннадцатого вечера?

Я смотрю на него.

— Да, известно. Мне сказали об этом полицейские, которые меня вчера арестовали.

Снотворные препараты — не очень хорошее средство, чтобы отравить человека. То ли дело антидепрессанты! Рецепт на них легко получить у деревенского лекаря мсье Родэ, но если причина смерти Петера станет известна полиции, я окажусь в самом начале списка подозреваемых. Предполагаю, что эскулап ведет учет лекарств, отпущенных по его рецептам, и в аптеке это тоже регистрируется.

Конечно, отличным способом получить то, что нужно, оставался Интернет. Я запросто могла заказать коробочку с нужным препаратом в Америке, воспользовавшись призывами одной из полулегальных или даже наверняка подпольных организаций, предлагавших свои услуги всем подряд.

Но чтобы получить бандероль с этими пилюлями, мне нужно было бы указать адрес, а расплатившись за них, я все равно оставила бы след. План отравить Петера какими-нибудь лекарственными средствами повис в воздухе.

Вариант с растительными ядами представлялся мне оптимальным. Выбрать было из чего — клещевина, наперстянка и прочие смертельно ядовитые растения. В интернет-кафе я просидела в сети три четверти часа, разыскивая информацию о смертельно опасной флоре, после чего ввела в строку поиска имя Петер Вандам. Компьютер выдал мне одного Петера Вандама, и это был не наш. Но если он действительно находится в бегах, было бы просто глупо жить под своей настоящей фамилией. А Петер умен.

То, чем я сейчас занималась, не имело смысла. Я это понимала.

Наверное, я пришла сюда, чтобы хоть как-то вернуть себе ощущение, что контролирую свою жизнь. Я вышла из системы, расплатилась с администратором за стойкой и отправилась домой. На улице поплотнее запахнула куртку и, опустив голову, через завесу моросящего дождя направилась к машине. Уголком глаза я заметила, что за «вольво» припаркован темный внедорожник. В нем кто-то сидел.

Сердце подпрыгнуло и застряло в горле. Петер.

Он вылез из машины и пошел ко мне. Капли дождя скользили по его волосам, мрачному лицу и падали на землю.

— Нам нужно поговорить.

Я смотрела на него во все глаза. Струйки воды стекали по воротнику прямо под одежду. Я дрожала.

— О чем?

— Идем в машину. Что стоять под дождем?

Я покачала головой. Садиться в его «лендровер» я не собиралась. Крепко сжала связку ключей в кармане. В ту же секунду Петер схватил меня за руку и потянул за собой. Я попыталась высвободить руку и чуть не упала.

— Симона, я не сделаю тебе ничего плохого… Я…

Я пыталась вырваться.

— Погоди…

Не отпуская моей руки, Петер достал из заднего кармана брюк банкноты по 50 и 100 евро.

Целую пачку. Он сунул деньги в мою мокрую руку и сжал мои пальцы в кулак. Такой вот богатый дядюшка, который хочет осчастливить любимую племянницу. Я в недоумении смотрела на деньги. Их было много. Судя по всему, Петер вернул мне все, что я заплатила ему за эти недели.

— Спрячь, — сказал Петер. — Это твои деньги. Ваши деньги. Я хочу… Нам нужно поговорить. Ну пожалуйста.

Я попробовала сглотнуть слюну, но сердце до сих пор стояло в горле. Он снова сделал что-то непонятное. В ушах у меня шумело.

— Я не понимаю…

Петер посмотрел на меня так, что, будь ситуация другой, я назвала бы этот взгляд беспомощным, но сейчас я ни в чем не была уверена. Кроме одного — я не хотела садиться в его машину. Слишком рискованно. Он может тут же задушить меня и бросить труп где-нибудь в лесу. Спрячет в овраге, и все.

Петер Вандам меня шантажировал. Он преступник, имеющий связи с террористами. Сегодня он меня выследил. По крайней мере час ждал на улице.