Сложнее всего было не начать улыбаться, глядя, как Сергей снова меняется в лице. Кажется, сейчас только моя деловитая отчужденность и заставляла его держать себя в руках.

- А лично мне понадобится краткий инструктаж по обращению с декодером и карта расположения вентиляционных ходов, — закончила я.

Сергей достал из-за пояса чудо-коробочку, помедлил и — под поистине испепеляющим взглядом Лаури — кивнул.

«Норденшельд» захлестнула волна бурной деятельности. Добровольцами, что характерно, вызвались абсолютно все карпатцы, кроме разве что Соболева — и то потому, что он к этому моменту как раз входил в фазу длительного хранения при сверхнизкой температуре. Увы, проблем это тоже не решало. Несколько часов в выстывающем куполе наградили всех простудой; о том, чтобы посадить в пилотское кресло непрерывно чихающего человека, не могло быть и речи — а уж о том, в какой кошмар превращается обычный насморк, когда ты одет в тяжелый скафандр, я знала на собственном опыте. Разумеется, я немедленно приказала начать разморозку моей команды — но до момента, когда они смогут полноценно приступить к работе, оставалось больше полутора суток. К тому моменту мы или спасемся, или попадемся, и бодрствующий экипаж в любом случае будет плюсом.

А пока пришлось потратить некоторое время на то, чтобы разорить корабельную аптечку и накачать всех карпатцев стимуляторами. Джанет, помнится, небеспричинно не одобряла подобную тактику… но Кенор уж точно не стал бы ждать, пока все выздоровеют естественным путем.

Сергей от стимулятора отказался, здраво опасаясь отката: ему предстояло дежурить в рубке остывшего купола, дожидаясь моего сигнала, и перехватывать управление, как только я смогу подобраться с декодером к бортовому компьютеру. Из всех скафандров, что были в наличии на «Норденшельде», Родионову подошел только тот, что создавался специально для Лаури, что тоже не добавило им взаимной симпатии. Я молча порадовалась, что кресло второго пилота предстояло занять совершенно неконфликтному Коку, и удалилась из кают-компании, чтобы переодеться.

Сергей нагнал меня уже на складе скафандров. Я примерялась к самому легкому и гибкому, но все равно сомневалась, что даже он сумеет пролезть в воздуховод — а идти в простом комбинезоне здраво опасалась. Что, если вентиляция не просто отключена, а еще и повреждена?..

- Слишком громоздкий, — с сожалением подтвердил Сергей, и я обернулась, против воли залившись краской.

Он успел отобрать у Лаури еще и универсальный комбинезон. Форменной одежде полагалось облегать фигуру, подобно второй коже, чтобы не мешаться под скафандром, но увы. Если присмотреться, становилось заметно, что комбинезон шит по другим меркам: плотная ткань натягивалась на плечах — а в талии, напротив, было слишком свободно. Вдобавок штамп с названием корабля казался странно вытянутым, выдавая, что Сергей еще и чуть выше Лаури.

Словом, комбинезон на капитане не сидел — и при этом совершенно непозволительно ему шел.

- Вам придется взять с собой кислородный баллон, набор инструментов, чтобы открутить внутренние клапаны и решетки, и собственно декодер, — перечислил Сергей, вежливо не обращая внимания на цвет моего лица. — Сами вы еще со всем этим багажом пролезете, а вот скафандр — уже нет. Не беспокойтесь, транзитный воздуховод заизолирован не хуже, чем сами купола, дополнительная защита от радиации вам не потребуется.

- В отличие от тепла и воздуха, — вздохнула я, заранее поежившись, и тут же остановила Сергея жестом. — Не утруждайтесь, я понимаю, что вам этот план нравится не больше, чем мне самой. Но единственная альтернатива — леди Джанет, и будьте уверены, что она на это предложение ответит нечто скорее вежливое, нежели конструктивное.

- Джанет — это та Снегурочка из седьмой каюты? — невпопад спросил Сергей.

- Снегурочка? — переспросила я.

- Простите, — смутился Сергей. — Это такой фольклорный персонаж, златовласая красавица из снега… мне показалось, что та девушка в криокапсуле… — он осекся и замолчал, не зная, куда девать руки.

Я улыбнулась против воли — с неуместной гордостью, словно златовласая спящая красавица была моей дочерью, а не сокурсницей.

- На своем дебютном балу леди Джанет произвела фурор, — по секрету сообщила я. — Такого количества предложений руки и сердца за один вечер не получала еще ни одна дворянка. Однако ей никто не пришелся по душе.

Немудрено. К тому моменту Тайвер Кано уже был лицом компании «Фрегат», и его знали даже при дворе — но вот об этом Сергею я сообщать не стала, тем более что он досадливо поморщился и признался:

- Я спрашивал не затем, — и снова замолчал, пытаясь подобрать слова.

- Вы нервничаете, — понимающе кивнула я. — Это нормально. Нам предстоит сложная и многокомпонентная операция, и вам отведена крайне ответственная роль…

- Вообще-то я вас успокаивать пришел, — хмыкнул Сергей, не дав мне договорить. — На вас лица не было.

Еще бы. Это мне предстояло ползти по воздуховоду над головами пиратов, не погнушавшихся бросить своих же умирать от холода и удушья, подсоединять к бортовому компьютеру аппаратуру, в работе которой я не смыслила ровным счетом ничего и могла разве что молиться, чтобы все прошло по плану… только когда это что-либо проходило по плану?..

- На будущее, Сергей, — строгим тоном изрекла я, — никогда, ни при каких обстоятельствах, ни под какими пытками не признавайтесь, что леди плохо выглядела. В противном случае пытки могут стать куда более изощренными.

Сергей демонстративно закатил глаза, пробормотал что-то по-русски и устало провел по лицу ладонью, стирая с него страдальческое выражение:

- Я вынужден своими руками отправить женщину в логово к врагу, а она мне тут что-то рассказывает про изощренные пытки! Куда уж изощреннее…

По иронии судьбы, перчатки Лаури подходили Сергею идеально. Вот и рассуждай об аристократическом строении кисти…

Я заставила себя отвести взгляд от его рук и покровительственно улыбнулась:

- Думайте обо мне как об офицере, а не как о женщине. Это существенно упростит дело.

- А я обожаю сложности, — мрачно напомнил Сергей.

Не к месту вспомнив, при каких обстоятельствах я впервые услышала от него эту фразу, я снова покраснела. Сергей, кажется, подумал о том же: его дыхание вдруг заметно участилось, а взгляд стал темным и каким-то беспомощным.

- Рина…

Странный рычащий акцент превращал мое имя в строчку звериной колыбельной — будто из старой сказки. Я беспомощно вздохнула, захлебываясь воздухом и впечатлениями, опустила взгляд на его губы — и быстро отвела глаза, с болезненной отчетливостью осознав, что, поставь он меня сейчас перед выбором снова, отступить я уже не смогу.

Кажется, Сергей это тоже понимал. Но молчал — и за это я была благодарна ему вдвойне.

Не время. И уж точно не место!

- Вы не проводите меня к месту, откуда будет удобнее всего пробраться в воздуховод? — светским тоном спросила я вместо несвоевременных признаний и озарений.

Сергей молча кивнул и протянул мне руку, и я не стала отказываться от поддержки.

Это ощущение — переплетенные пальцы, его тепло, едва ощутимое через две пары перчаток, и необъяснимая уверенность в том, что у человека рядом все под контролем и он не даст мне пропасть, что бы ни случилось — я всеми силами старалась запечатлеть в памяти, чтобы оно всегда было со мной.

Одно из первых испытаний, которому подвергаются будущие служащие исследовательского флота, — это проверка психологической устойчивости. В последние годы для этого считается достаточным успешно пройти несколько тестов и собеседований, но мне казалось, что подобный подход делает все чересчур простым.

Интересно, сколько человек с моего курса смогли бы залезть в темное нутро воздуховода, обнимая единственный баллон с кислородом? Когда нет никаких источников света, а единственный звук — твое собственное дыхание, приглушенное защитным капюшоном?..

- Считайте развилки, — слишком ровным голосом сказал мне Сергей на прощание, остановившись перед разобранным сегментом воздуховода. — Свет фонаря могут заметить, если он начнет сочиться сквозь решетки, а брошенный на полпути фонарик при пуске вентиляции продребезжит по всем воздуховодам, и вас раскроют. Вам придется идти на ощупь — и возвращаться так же.