В такой непонятной ситуации Рэм не оказывался даже во время сеансов «настройки сознания», а он быстрее прочих решал абсурдные задачи, поставленные отделом профилактики психических расстройств. Но ситуация стала еще интереснее, когда в комнату вошел другой человек в высоких литых сапогах из синтетического материала и длинном плаще того же способа производства. Рэму не сразу удалось опознать в госте особь женского пола, и если бы не «выдающиеся подсказки» в некоторых местах, то гостью легко можно было спутать с сухощавым юнцом. Лицо незнакомки до самых глаз скрывал серый платок с каким-то диковинным узором. В отличие от остальной одежды он был относительно свеж и еще хранил яркость цветов, если, конечно, сочетание черного и белого можно считать ярким.
Удивительно, но хотя внешний вид девушки был словно вырван со страниц учебника по истории, она все равно выглядела значительно современнее, чем все остальное в комнате, включая КО-Та и молчаливого старика. Гостья словно выступала связующим звеном между этим потерянным во времени местом и стандартной обыденностью современного города.
С приходом девушки существующая смесь ароматов пополнилась новыми нотками. Рэму удалось распознать легкий дрожжевой запах – его он мог вычленить из любого набора, и под любым «углом». Половина этажей Базы, невзирая на все попытки инженеров улучшить систему вентиляции, насквозь провоняли этим продуктом, из которого производили еду и добрую половину всех синтетических материалов.
Заметив на себе изучающий взгляд, фигура в плаще сдержанно кашлянула и громко, словно пытаясь быть услышанной кем-то находящимся за пределами видимости, сказала: «Если тебя найдут …» – она сделала многозначительную паузу, подбирая слова. А затем добавила короткое «ВСЁ!»… И хотя такая формулировка была не совсем точна, переспрашивать Рэм не стал. Ему показалось что слово «всё» для него лично не может означать ничего хорошего.
Довольно хмыкнув, незнакомка пересекла комнату и дотронулась до связанного человека рукой. Это прикосновение было странным – девушка водила пальцами по коже пленника как-то испугано и аккуратно, словно изучала на ощупь новый, ранее неведомый материал. Пилот не хотел, да и не мог препятствовать ее действиям. Он задавался вопросом, догадались ли его похитители, что он не такой как все остальные? Его также волновала собственная реакция на прикосновения, а точнее ее отсутствие. Ни приступов паники, ни отвращения – Рэму было приятно, хоть в этом он не спешил признаваться даже себе самому.
Какое-то время его рассматривали и «ощупывали», изучая, кроме прочего, места ушибов и ран. И только закончив «инспекцию», гостья сказала: «Я развяжу, но не встанешь!». И выждав минуту, чтобы пленник успел осознать сказанное и кивнуть в ответ, ловкими движениями принялась выполнять обещание. Рэм не заметил ни баллончика с газом, ни станнера, ни любого другого оружия в зоне доступности девушки, но ее тон и уверенность не оставляли даже тени сомнения в том, кто господствует над ситуацией. Поэтому он изобразил самую безобидную улыбку из всех, которые умел, и терпеливо принялся ждать полного освобождения. Такой экспромт тут же с треском провалился. Очевидно решив, что связанный человек, очутившийся невесть где, не должен улыбаться своим надзирателям, девушка бросила свое занятие, резко отстранилась и отошла в дальний угол комнаты. Рэм зарекся больше не улыбаться людям в этом мире ни при каких обстоятельствах. Тщательно продумывая каждое слово, подбирая интонации, как инженер-ядерщик взвешивает дозу топлива для микрореактора, пилот неуверенно процедил: «Какой сегодня день?». И тут же мысленно похвалил себя. Именно этот вопрос задал бы любой нормальный человек, очнись он послед длительной отключки. Да и ориентироваться в датах для Рэма было действительно важно, а привлекать внимание к своему браслету и хронографу в нем он не хотел.
– Три дня у нас – уклончиво ответила девушка. Хотя с таким же успехом она могла оказаться как девочкой, так и зрелой женщиной, ведь определить возраст только по взгляду было невозможно. С уверенностью пилот мог сказать одно – эти чрезвычайно глубокие и обворожительно печальные глаза принадлежали человеку, вдоволь отпившему из чаши разочарований.
– Три дня… Сильно же меня… – Рэм нарочно растягивал слова, раздумывая над своим следующим шагом. Он был готов сыграть в «словесные шахматы», так как благодаря Хилу, имел в этом солидный опыт. В таких баталиях главное выведать нужную информацию, выдав противнику как можно меньше своей. А еще «пустые» разговоры очень удобно совмещать с другими полезными делами, например с составлением плана побега.
С удивлением Рэм отметил, что больше не думает о капитуляции. Где-то в перерыве между ударами по голове и пробуждением в этом странном месте он обрел тягу к сопротивлению. Это чувство было таким сильным и таким пьянящим, что пилот невольно задумался – не привили ли ему подобные мысли пока он лежал без памяти, обнажив податливые пласты своего подсознания? Не для этого ли нужны были уколы и прочие манипуляции с телом?
– Мои раны… Откуда они?
– Игорь лекарь. – Девушка сделала легкий кивок куда-то в сторону узкого прохода. Видно там и стоял тот самый «Игорь», прислушиваясь к каждому слову. Рэм сделал для себя вывод, что так зовут старика, который приходил к нему.
– Зашили… вправили… ходить можешь.
Рэм отметил, как ловко собеседница проигнорировала его вопрос. Она определенно умела играть в «словесные шахматы» не хуже него.
– Я быстро восстанавливаюсь. – Рэм мысленно добавил «плюсик» в копилку своей стратегии. Даже провинциальный доктор не мог не заметить его необычной регенерации. По меркам Тверди она должна быть, мягко говоря, странной.
– Ты в ВЗ-Ким-3 – награда за честность не заставила себя долго ждать. «Знаешь где это?» – вопрос был задан как-то вскользь, и почти ничем не отличался от утверждения. Но Рэм раскусил уловку. Именно таким небрежным движением обычно ставится мат фигуре короля. Будучи опытным спорщиком, пилот догадался, что собеседница хотела намекнуть на свою осведомленность относительно его нездешнего происхождения. Он кивнул в ответ, и сказал «Знаю». И он действительно знал. «Вольные города» уже давно были главной проблемой инженеров Базы в борьбе за полное покрытие, поэтому их названия часто звучали с экранов новостей. В том числе и ВЗ-Ким-3 (Ранее просто Ким-3), расположенный неподалеку от Анклава. Селение прежде снабжало мегаполис никелем и оловом, но когда руда в шахтах закончилась, ушли и люди. Абсолютно бесполезный с экономической точки зрения, поселок пережил все войны, и в итоге снова наводнился поселенцами, не согласными с новым мировым порядком. Убегая от своего «Ярлыка», они принесли с собой ненависть к антеннам, системам слежения и связи, и до дрожи боялись всей электроники, кроме, пожалуй, самой примитивной.
Это был неплохой подарок судьбы, и Рэм едва сдержал улыбку. Он мог смело восстанавливаться и строить дальнейшие планы, не опасаясь попасть в поле зрения наблюдателей Базы. Пока кто-то из людей, с кем он имел непосредственный контакт, не наведается в город и не даст считать свое биополе, его не найдут. Ну, точнее найдут, но потратят на это недели или даже месяцы – уж слишком непростой процесс расшифровки и верификации данных, полученных со спутника без дополнительных и перекрестных источников. А учитывая шахты под землей, которые наверняка издают сильный фон помех – наблюдателям и вовсе понадобятся годы, чтобы отыскать беглеца.
Должно быть, реакция Рэма удивила его похитителей еще больше. Бросив копошиться в пузырьках и колбах, и сделав два шага назад, девушка впилась в него немигающим взглядом. Пилот был готов поклясться, что в этот момент ее губы под платком разошлись в ехидной улыбке. Ему даже показалось, что он ощутил легкую дрожь воздуха от разогретого раструба пистолета, направленного на него кем-то в дальнем темном углу. С опозданием пленник подумал, что любой нормальный житель Тверди, услышав приставку «ВЗ», должно быть, начал бы сыпать проклятиями и угрозами. Ну, или хотя бы затрясся в испуге, узнав, что очутился в «ожившей страшилке» – на земле, где живут «убийцы и преступники», и нет никакого закона. Именно такую репутацию носили здешние края.
