На вторые сутки, поезд, наконец, вырвался из дымовой завесы и прибыл в Читу. Как и договаривались, Матвеев встретил Алексея на вокзале. С самого начала, всё сложилось, как нельзя лучше: без проволочек оформили новую пятёрку, из семейства жигулей, прицепили транзитные номера и, не задерживаясь, поехали в Улан-Удэ. Сразу за городом, асфальтовое покрытие дороги, сменилось, только что отсыпанной щебёнкой и приходилось сбрасывать скорость, прижиматься к обочине, спасая машину от града камней, вылетающих из-под колёс встречных автомобилей. Не считая нескольких царапин на кузове, пятёрка не пострадала. Недалеко от столицы Бурятии, пришлось остановиться на первую ночёвку, вблизи быстрой сибирской реки. Матвеев вскоре захрапел, а Алексею не спалось. Он настороженно всматривался в тёмное небо, не узнавая привычное расположение звёзд, хмуро косился на луну, такую же круглую, как и лицо Далай – Ламы. Талызин почти пожалел, что впутал Сергея в это авантюрное путешествие, на не обкатанной машине, по забытым богом местам. Утром, наспех перекусив, поехали дальше, надеясь к полудню добраться до Байкала. Несмотря на тридцатиградусную жару, в холодной воде великого озера, искупаться не пришлось, и смыв дорожную пыль с потных физиономий, покатили дальше, с каждым километром приближаясь к Иркутску. Вечером, дорога по серпантину стала забирать вверх. Быстро темнело. Матвеев напряженно всматривался в даль, притормаживал на спусках, то прибавлял газ на очередном подъёме. По горам, да ещё ночью, он никогда не ездил, но, подбадривая себя, продолжал упрямо двигаться вперёд.

– Ещё немного, ещё чуть, чуть.… Ну, где же этот Иркутск?

Внезапно, Талызин подпрыгнул на своём месте, и, вцепившись руками в ремень безопасности, крикнул.

– Берегись! Уходи вправо, пока не поздно!

Как снаряд, выпущенный в лоб, на пятёрку, кувыркаясь по дороге, летел автоприцеп, видимо секундами ранее, отвалившийся от проехавшей по встречной полосе Нивы. Сергей резко вывернул руль и, срубив бампером две небольшие берёзки, чудом остановил машину в сантиметрах от пропасти. Унимая дрожь в руках, Матвеев сделал пятиминутную остановку и вновь пополз по неведомой дороге. Заночевали в пригороде Иркутска, притулившись к группе дальнобойщиков, к таким же авто бродягам, как и они сами. Пребывание в Иркутске началось с проблем. Оказалось, бензин и продукты питания, в этих краях, отпускались только по талонам и для транзитной публики были не доступны. Рванув из центра за Урал, Перестройка, придуманная Горбачевым, докатилась в Сибирь, и всё шло к тому, что с мешком денег, можно было запросто застрять в какой-либо дыре или того хуже – умереть с голода. На удачу, Алексей на одной из автозаправок, осуществил нехитрый бартер, обменяв несколько банок тушёнки на бензин. Так, не солоно хлебавши, но зато с полным баком горючего, пятёрка устремилась в сторону Красноярска. Во время непродолжительной остановки, Матвеев, поручив Талызину подкачать колёса, выведал у местного водителя КАМАЗа, какие ещё неприятности ждут их на дороге, в самое ближайшее время.

– Дело дрянь, Алексей. В Красноярске, вторые сутки дождь поливает, а нам, через Бирюсу переправляться. Это речка такая. Для Сибири, так ерунда, не сравнишь с Енисеем или Иртышем, но нрава крутого: после дождей, бывает, вода метров на пять выходит из берегов, и тогда паромная переправа встанет, на неделю, а может и больше. Придется без остановок ехать.

– А ты сможешь?

Талызин оценивающе посмотрел на Сергея.

– Итак, полдня за баранкой.

Матвеев крутанул ключом в замке зажигания.

– Попробую. Деваться некуда.

Шестнадцать часов непрерывной езды вымотали Сергея. У него едва хватило сил, успеть к последней переправе, заехать на деревянный настил парома, пробить торчащим гвоздем покрышку и под свист, выходящего из колеса воздуха, отключиться от усталости. Самой переправы, Матвеев не помнил. Очнувшись утром от тряски автомобиля, он понял, Алексей устанавливает запаску.

– Помочь?

Талызин отмахнулся.

– Сам справлюсь.

Размяв застывшие за ночь суставы, Сергей взглянул на противоположный берег реки. Там, безнадежно скопились более сотни машин, в ожидании, когда на убыль пойдет вода и начнёт действовать переправа.

До Канска, дорога петляла через вековую тайгу, ныряя в распадок, или карабкалась по заросшим лиственницей сопкам. Отдельные участки, так называемой магистрали, представляли остатки древнего гужевого тракта, где здесь и там, из полотна дороги торчали отполированные колёсами брёвна, не успевшие сгнить ещё со времён царя – гороха.

Красноярск запомнился могучим Енисеем и повсеместной продажей водки, в небольших, на стакан ёмкостях, именуемых в народе чекушками.

Недалеко от Кемерово, трассу перекрыл груженый Урал. Тяжёлая машина провалилась под мост, да так удачно, что своей кабиной заменила сломанный настил. Шофёр грузовика, проклиная всех на свете, позволял проехать по крыше своего автомобиля на другую сторону, только легковушкам. За услугу, он требовал с каждой малолитражки по десять рублей, ссылаясь на необходимость, заплатить трактористу из ближайшей деревни за вызволение, которому жизненные принципы не позволяли делать что-то бесплатно.

Очередную ночь коротали в Новосибирске. Настроение было приподнятым. Все живы, машина исправна, а завтра будет снова дорога, уходящая куда-то в даль. Сколько их ещё впереди? Утром выяснилось, после обильных дождей, на трассу М-5 на жигулях лучше не соваться; впереди, вплоть до Омска, девятьсот километров разбитой в пух и прах магистрали, по сравнению с которой, прогулка из Парижа в Дакар, выглядела бы детской забавой. Пришлось свернуть на юг и пробираться окольными путями через Северный Казахстан. Миновав селенье со странным названьем Карасук, Матвеев пару часов ехал по пустынным просёлкам, пока не сбился с пути. Вокруг, насколько хватало глаз, простирались засеянные пшеницей поля, и ни одной захудалой деревушки поблизости. Приехали, одним словом. Когда Сергей уже собирался повернуть обратно в Новосибирск, рядом остановился красный автомобиль москвич с тюменскими номерами. Хозяин легковушки узнав в чём дело, предложил следовать за ним.

– Здесь, если не знаешь, всю жизнь по степям плутать будешь. Давай за мной, выведу.

Москвич, подняв пыль столбом, рванул прямо по пшеничному полю. Матвеев надавил на газ и, не отставая, понёсся следом, перемалывая колёсами почти созревший хлеб. Алексей вжался в сиденье, предчувствуя, по-хорошему такая гонка не закончиться. Так и произошло. Сквозь клубы пыли, Сергей едва успел затормозить, чудом не протаранив, застывший среди поля москвич. Шофёр из Тюмени скорбно стоял возле своей машины и матерился.

– Ну что за напасть такая! Два года назад, в этих местах, пробил бороной все четыре колеса, забытой ещё с посевной каким-то негодяем. И вот, снова то же самое. Спалить бы это поле. Всё равно, хлеб под снег уйдет. Запахали для галочки все дороги. Уроды.

К счастью, нашлись несколько запасных камер и общими усилиями раненный автомобиль поставили на колёса, что позволило в полдень добраться до основной трассы. Пожелав, друг другу удачного пути, москвич свернул на Павлодар, а Матвеев по разбитой грунтовке поехал на север.

До Омска, ещё нужно было ехать и ехать, когда дорогу в попутном направлении заполонило неизвестно откуда взявшееся стадо овец, бредущее без всякого присмотра, само по себе. Объехать эту лохматую живность, не представлялось возможным; со всех сторон к дороге подступали зыбкие пески и небольшие озерца с пересоленной водой. Оставалось смириться и пилить на первой передачи, пока не обкатанный двигатель машины, не стал перегреваться. Сергей скрипел зубами, расталкивая бампером животных, но, в конце концов, сдался и остановил автомобиль.

– Всё, перекур. Движок запорем, до Москвы пешком придется идти.

Талызин, негодуя, выхватил из-под ног монтировку.

– Ну, я сейчас им дам!

Он с яростью бросился на штурм бестолковых овец и, размахивая железкой, попытался расчистить дорогу. Но куда там. Поначалу, овцы шарахнулись врассыпную; через секунду, две, они вновь сгрудились перед жигулями.