Матвеев протронул чужой автомобиль на несколько метров и пересел за руль своих Жигулей. Пятёрка вырвалась на свободу. Как бы придавая машине дополнительные силы, на волнах Маяка зазвучала композиция Криса Ри, «Дорога в ад».

На выезде из Москвы, недалеко от кольцевой автодороги, Талызин, странно озираясь по сторонам, почти шепотом, попросил Матвеева остановиться.

– Тормозни. Есть повод для военного совета.

Сергей неохотно съехал на обочину.

– Ну что ещё? Мы так до ночи не доберемся.

Отстегнув ремень безопасности, Алексей нагнулся, доставая под сиденьем пакет, с чем-то тяжёлым.

– Да погоди ты. Тут понимаешь, какое дело, когда мы лысых вязали, я в девятке пистолет нашёл. Кажется, Т. Т. Точно не знаю.

Матвеев со злостью ударил руками о руль и, взглянув Талызину в глаза, покрутил пальцем у виска.

– Ты что! У тебя крыша от жары поехала? Через сотню метров, пост ГАИ. Найдут пушку, рыбачить будем, где-нибудь под Магаданом.

Стенин усмехнулся.

– Насчёт Магадана, ты Серёга загнул. Я так думаю, Алексей правильно ствол у баньдюков изъял. Нас теперь, из него точно не перестреляют.

Матвеев отобрал у Талызина пистолет, размахнулся, и бросил на дорогу, под колёса проезжающих мимо грузовиков. Через минуту, трофейное оружие перестало существовать, превратившись в неузнаваемый кусок сплющенного металла. Загорать и дальше на обочине, особых причин не было. Благополучно миновав пост ГАИ, пятёрка устремилась в сторону Бронниц.

Знакомство Талызина и Матвеева состоялось в 1983 году. Вместе поступив в прославленный 1-ый медицинский институт они, спустя несколько дней встретились на Тверской, в уютном баре Охотник, отметить начало учёбы. Вечером, когда кофе уже изрядно надоел, и пора было закругляться, к ним за столик, неожиданно присел крепкий, светловолосый парень и бесцеремонно протянул руку для приветствия.

– Виктор Стенин. Отчество, как у Брежнева, если кому интересно. Предлагаю взять что-нибудь покрепче и выпить за меня любимого.

Талызин исподлобья взглянул на незнакомца.

– Да пошёл ты! Тоже мне, Генсек. У меня дядька много лет на Лубянке прослужил. И ничего, не кичусь этим, первому встречному.

Свирепея на глазах, Стенин резко приподнялся и рванул Алексея за ворот пиджака.

– Ах, это ты иуда, моего деда и бабку, в 37-ом под Моршанск загнал.

Пресекая рукоприкладство, Матвеев оттеснил Виктора от Талызина.

– Ладно, Алексей, пусть скажет, с какой радости на грудь принять хочет. Только сразу предупреждаю, с уродами и психами, я не пью.

Стенин пригубил кофе из чашки Алексея и похоронно вздохнул.

– Я тут недавно в Энергетический институт поступал. Последний экзамен сдал, не сдал, так и не понял. Даже результат узнавать не стал. Почти не сомневался, что завалил. Махнул на всё и удрал к бабке в деревню. Через пару недель возвращаюсь и, как обухом по голове, узнаю о своём зачисление. Завтра иду сдаваться в деканат. Если выгонят, удавлюсь на галстуке, в ближайшей подворотне.

Рассказ Стенина казался правдоподобным, и Алексей первым поспешил выложить из кармана оставшуюся мелочь. С учётом пяти рублей, обещанных Виктором, хватило на лимонный ликёр. Вскоре выяснилось, Стенин совсем не умел пить, и после двух рюмок его окончательно развезло. Он стал нести какую-то чушь, уронил стул и внезапно, бросился к выходу из бара. Сергей попытался его догнать, но был остановлен барменом, который потребовал оплатить счёт за спиртное. Оставив Матвеева одного, Алексей отдал в залог свои позолоченные часы, подарок отца и поехал домой за деньгами.

Томимый ожиданием, Сергей вышел на улицу, немного проветриться. Бармен не препятствовал этому, в тайне надеясь, клиент больше не вернётся, и ему почти даром достанутся первоклассные часы. Матвеев был далёк от чужих мыслей. Он внимательно осматривал окрестности, словно искал знакомых, среди прохожих. Невероятно, но ему повезло. На противоположной стороне Тверской, у подножья памятника Маяковскому, покачивался, ещё не протрезвевший Стенин. Сломя голову, Сергей ринулся в подземный переход.

– Лишь бы не ушёл!

Появление Матвеева, застало Виктора врасплох. Сергей не стал терять время на пустые разговоры и не мешкая, ударил своего обидчика в нижнею челюсть. Падая, Виктор в свою очередь изловчился и боднул Матвеева головой в живот, увлекая его за собой на гранитную мостовую. По большому счёту, потасовка не удалась. Немного помяли друг другу бока и собрали всю пыль в радиусе десяти метров. Первоначальная злость прошла сама собой. Виктор принял вертикальное положение, отряхнулся.

– Достаточно для первого раза, а то памятник уроним и в ментовку заберут. Предлагаю прогуляться. Здесь рядом. Я на улице Лесной живу. Почистимся, получишь свои деньги и разбежимся по-хорошему.

Сергей не возражал. Возвращаться домой, в таком виде, не хотелось. Находясь у Стенина в квартире, Матвеев привёл одежду в порядок, с нетерпеньем ожидая, когда ему отдадут деньги и как можно скорей, вернуться в Охотник. Виктор появился в прихожей минут через пять, с горящим взглядом и боксёрскими перчатками в руках.

– Надевай. Требую немедленного реванша, за мою побитую физиономию.

Сергей опешил.

– Ты что, очумел?

Стенин прищурился и, приняв боксёрскую стойку, отступил назад.

– Не торопись. Врежу тебе пару раз, и пойдёшь своей дорогой. Или испугался?

Упреждая поединок, Матвеев с ненавистью ударил Виктора в подбородок. Размахнулся снова, но не удачно, сильно поранив руку о дверной косяк. Прикрывая подбитую губу, Стенин принёс бинты и выудил из кармана пять рублей.

– Возьми. Не хотел я. Поверь.

Матвеев отмахнулся, перевязал рану и спешно покинул негостеприимную квартиру.

Как ни странно, Виктор увязался следом за ним. Так и шагая, на некотором удалении друг от друга, они добрались до Охотника, где застали Алексея. К этому времени Стенин почти окончательно протрезвел, прилюдно покаялся и просил не держать на него зла.

Спустя несколько лет, закончив учёбу, Матвеев остался в Москве, работая в одном из закрытых НИИ, над созданием новейших противовирусных препаратов. Современная иммунология настолько увлекла Сергея, что он задался целью разработать собственную поливакцину, способную защитить людей от любой заразы, в том числе, от самого смертельного, африканского вируса Эбола.

Стенин также благополучно получил диплом инженера, отслужил в Армии и трудоустроился в Мосэнерго, утверждая, пока в этой стране не погаснет последняя лампочка, без куска хлеба он не останется.

Всех удивил Талызин. Не посвящая никого в свои планы, Алексей после медицинского института подался в Якутию и стал врачевать в одной из районных больниц. Но как-то сразу, Талызину не повезло на новом месте. Он постоянно конфликтовал с главным врачом, человеком мнительным и малообразованным, из породы медиков – недоучек. У главного эскулапа, видимо с рожденья, не всё в порядке было с головой. Во всем, усматривая посягательство на своё кресло, он топил любую инициативу, умело, провоцируя внутрибольничные разборки. С первых дней, доктор Талызин был взят в оборот и регулярно получал нагоняй, за слишком мудрёное оформление историй болезней. Алексей и не догадывался, по местным неписанным правилам, основным в медицине является, умение красиво отчитаться, а такая ерунда, как лечение, да и сам больной, было делом десятым и в масштабах Якутии, мало кому интересным. По молодости или по наивности, Талызин продолжал гнуть своё и практиковал, как его учили в стенах Первого медицинского. Хитрый главврач, понимал от молодого специалиста так просто не отделаться, но всё же нашёл способ держать Алексея подальше от историй болезней и от себя лично. Приказом по больнице, Талызина отослали к оленеводам, лечить их от разных недугов. Почти полгода Алексей мотался на вертолёте в отдалённые таёжные уголки, жил в медсанчасти аэропорта Чульман, а вечерами, рыскал по убогим столовкам в поисках пищи. С наступлением короткого якутского лета, главный врач ненадолго вызволил Талызина из тайги, отсчитал за парение в небесах, и, не давая, как следует отмыться, вновь отправил Алексея в эвенкийские поселенья, на сей раз, бороться с туберкулёзом.