Зарид подскочил к парню с разбитым носом и вспорол ему брюхо, а я, пнув своего соперника по щиту, завершил дело прямым выпадом в грудь. Мое лицо уже было забрызгано кровью, глаза застилал пот, но отдохнуть некогда – северяне продолжали движение, сминая ряды гастатов напором тяжелой конницы, который и не думал прекращаться.

– Держись меня, Пирс! – встревоженно крикнул Зарид, вернув меня обратно в строй. Было очень непривычно видеть его, никогда не унывающего солдата, в столь подавленном состоянии.

– И не в таких передрягах бывали! – попытался я его подбодрить, хотя и сам понимал, что Пятый никогда не оказывался в настолько бедственной ситуации. Я не знал, в какую сторону направить щит, ведь сзади нас подпирали пехотинцы, прорвавшиеся в проторенную всадниками дорожку на левом фланге, а со стороны вражеского войска продолжали лететь не знающие промаха стрелы, то и дело поражавшие кого-то из моих сослуживцев. Поискав глазами центуриона, я смог увидеть лишь окровавленный шлем с плюмажем, валявшийся под ногами легионеров второй линии.

– Сзади! – с округлившимися от ужаса глазами прокричал Зарид, и я повернулся к воину-гиганту, с ног до головы закованному в сталь. От каждого удара этого могучего исполина, вооруженного двуручным мечом, погибал как минимум один легионер. Враг удерживал свое орудие необычным хватом, расположив одну ладонь прямо на клинке, в специально приспособленной для этого затупленной выемке, а правую – на круглом балансире. При каждом выпаде он тянул балансир на себя, используя его как рычаг, благодаря чему устрашающее оружие совершало рубящий удар с невероятной для его размеров скоростью.

– Нужно его достать! – рявкнул я и ринулся вперед, намереваясь встретить противника скутумом.

На моих глазах воитель расправился еще с несколькими солдатами, орудуя двуручником как копьем, алебардой и булавой сразу. Он умело перехватывал оружие двумя руками за “безопасную” часть лезвия и размахивал утяжеленным балансиром, оглушая легионеров точными ударами по шлему. Когда мой товарищ по десятку прикрылся от укола с помощью щита, враг подбросил меч в воздух, зацепил краешек скутума удлиненной гардой и дернул его на себя. Легионер ткнул здоровяка гладиусом в бок, но короткий меч бесполезно скользнул по плотному доспеху, оставив едва заметную царапину. Отбросив скутум в сторону, варвар ударил имперца кулаком в лицо, взметнув в воздух фонтанчик крови.

Мы с Заридом налетели на чужака, как ураган, осыпая его ударами мечей с разных сторон. Большая их часть пропала втуне, но особо удачным движением мне все же удалось подрезать здоровяку ногу.

Варвар громко взвыл, размахнувшись эспадоном, и крепко приложился по моему щиту, настолько, что я упал на колено, отступив назад. Могучий удар отозвался болью в каждой моей косточке, но я был готов продолжать бой.

Зариду повезло больше. Он пригнулся и пропустил клинок врага над головой, после чего рванулся вперед и погрузил гладиус в стык между нагрудной и брюшной пластинами.

– Отлично! – невольно вырвалось у меня, когда я смог поднятья на ноги и сделать шаг навстречу противнику. В этот момент варвар поднял руки с эспадоном вверх и, не обращая никакого внимания на ранение, опустил оружие за спиной моего напарника, заключив его в своеобразные металлические объятия. С перекошенным от безумной улыбки лицом он надавил на Зарида, и лезвие эспадона горизонтально погрузилось в тело имперца, преодолев сопротивление его бригантины. Мой друг дернулся несколько раз и затих, склонив голову. Из его приоткрытого рта вытекла струйка крови.

– Ты умрешь! – заорал я не своим голосом и прыгнул на варвара, намереваясь покончить с ним одним решительным ударом в шею. Внезапно враг распрямил правую руку, и клинок со свистом метнулся в мою сторону, полоснув по руке. Я выронил меч и сделал несколько шагов в сторону, рыча от бессильной ярости.

Варвар высвободился от посмертной хватки Зарида и отбросил его в сторону, а сам повернулся ко мне, уверенно держа двуручник перед собой. Как будто из его живота вовсе и не струился мощный алый поток!

Выпрямившись в полный рост, я поддался своему гневу, не особо осознавая, что делаю. Прикрывшись от удара скутумом, я буквально набросился на врага, как дикий зверь. Я избивал его по лицу голыми руками, пытался вгрызться в шею зубами, лишь бы увидеть, как его глаза подернутся мертвой пеленой, лишь бы низвести его до праха, уничтожить раз и навсегда…

Во время потасовки я даже не заметил, что когорты принципов, выстроившиеся единым фронтом, все же смогли прорвать окружение и примкнули к нам, оттесняя северян прочь от Порубежного ущелья. Я не заметил, что клин всадников, пробивший оборону Дамира, уже давно уничтожен, и последние уцелевшие кавалеристы спешно уносили ноги, молясь своим богам, чтобы дротики велитов не достали их на отступлении. Весь мир для меня сомкнулся на горле проклятого исполина, ведь он должен отправиться на тот свет, чего бы мне это ни стоило.

Внезапно силы оставили меня, когда я услышал оглушительный грохот, раздавшийся где-то в небесах. Ясное небо заволокли не пойми откуда взявшиеся тучи, сквозь которые нельзя было разглядеть солнце. Поднялся сильный ветер, а взор застилали проступившие на глазах слезы.

Из плотной завесы черных облаков к земле протянулись ветвящиеся молнии. Они били в Бронский лес одна за одной, как раз туда, где укрывалась имперская кавалерия. Огонь пожаров выгнал наездников из-под прикрытия деревьев, раскрыв засаду.

– Что происходит?! – кричали опешившие легионеры, укрываясь за щитами от обрушившейся на Волглую низину бури. Солдаты недоуменно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, что навлекло на них буйство стихии.

Я слез с неподвижного тела воина-двуручника, чье лицо превратилось в кровавое месиво, и возвел глаза к небесам. Посреди распростершейся над нами черноты вдруг проступила крохотная трещинка, будто все небо было лишь хрупкой пластинкой льда, с обратной стороны которого кто-то отчаянно пытался ее продавить.

Трещина увеличилась.

В потускневшем дневном свете я увидел исполинскую фигуру. Единственное, что выделялось в окружающем ее мраке – две холодных точки, похожих на глаза.

Грохот повторился, молнии прыгнули на землю, поражая воинов Лангароса, равно как и легионеров.

Желтоватая трещина зазмеилась дальше, покрыв весь небосвод тонкой паутинкой разрывов.

Я судорожно проглотил слюну, пытаясь подавить растущую панику. О Боги, что же это такое?!

Раздался еще один удар, и небо вспыхнуло ослепительным синим светом, который проникал даже сквозь зажмуренные глаза.

Мир поглотило безмолвие.

Глава 1

Походный чайник медленно нагревался на еле тлеющих углях. Сложенному мной костерку не хватало скудного топлива, которое удалось собрать в окрестных полях, а потому приходилось довольствоваться лишь рассыпающимися в труху кустарниками.

Я глубоко вздохнул и обвел взглядом покосившиеся стены одинокой хижины, давшей мне приют на эту ночь. Не могу представить, кто жил здесь раньше – домик стоял посреди полей в полном одиночестве, будто обиталище изгоя, хотя он был слишком хорош для какого-нибудь отшельника. Полное отсутствие мебели и голый пол не могли сообщить о хозяине ничего примечательного. Был ли он покинут еще до катастрофы, либо здесь хорошенько поработали мародеры, вынеся даже простецкие крестьянские тряпки, служащие простолюдинам напольным покрытием? Боюсь, это так и останется тайной.

Переведя взгляд на разложенное на зеленой материи снаряжение, я задумался о том, что еще можно сделать перед выходом.

Длинный полуторный меч, который наследовался в нашей семье уже четыре поколения, до сих пор пребывал в отличном состоянии. Лезвие не раз выдерживало циклы заточки и перековки, а широкая гарда, не раз спасавшая мне жизнь от вражеских клинков, стояла непоколебимо, как защитники осажденной крепости.

А вот доспехи, превосходно подогнанные под меня лучшим мастером родного города Устинга, все же начали сдавать. Я принял их еще совсем юнцом, когда отец, получив серьезную травму ноги в военном походе, был вынужден отказаться от ратного дела.