-- Подождите, Маркин, -- окликнул его в коридоре парторг телецентра Урсу. Маркин удивился вниманию партии: из комсомола он уже пару недель как выбыл по возрасту, а в передовой отряд всё равно не возьмут. -- В связи с сигналами с мест я обязан предупредить вас как работника идеологического фронта о необходимости соответствия моральному облику строителя коммунизма.

   Из Маркина выплеснуло отчаяние.

   -- А я не женат. А она общественник и ударник коммунистического труда. И уехала. Навсегда. Что ещё?

   -- Ну, -- замялся партком, -- я к тому, чтобы разврата не было...

   -- Не будет, -- пообещал Маркин, чуть не плача, и пошёл к себе.

   Он не соврал -- казачка работала в профкоме, а её трудовую книжку заполняли благодарности и поощрения, и при переводе на Ростовский телецентр у неё не было никаких проблем. Скоро он будет стоять перед товарищеским судом -- к разврату отношения не имею.

   Они стали притчей во языцех. Их связывало что-то понятное только им самим.

   -- Что-то случилось, сынок?

   -- Не случилось. Просто сплетни на работе.

   -- Ничего не отрицай, ничего не подтверждай, -- сказала мать, -- люди утомятся.

   -- Сплетни? А ты представь себе, что временно работаешь в дурдоме, -- сказал отец. -- Легче станет. Наши старшекурсники в выходные собираются на турбазу в Вадул-луй-Водэ. Я еду от электрофизического факультета классной дамой. Поехали, Лёня, развеешься, поплаваешь.

   -- Спасибо, папа, но в субботу работаю, отгулы нужны. С твоим сердцем не ходи по жаре. Пора тебе перепоручать такие дела кому-нибудь помоложе.

   -- Ты слишком повзрослел; студенчество это сама вечная молодость. Буду работать в политехе, сколько смогу.

   Мать сдавала. Её, которую могли поднять ночью при любом серьёзном недомогании, не говоря уж о родах, знала вся округа. Будучи на пенсии, несмотря на возражения Маркина, она пыталась подрабатывать на дому у пациентов: уколы, перевязки, массаж... Желающие были, но сил не хватало.

   По зарплатной ведомости батальона -- мать числилась вольнонаёмной -- Министерство Обороны подтвердило ей участие в боевых действиях. Это открывало ей доступ к льготам для ветеранов войны. Но для матери чувствительным был моральный аспект.

   -- Знаем, как ты воевала, -- заявили ей в очереди, -- вы все воевали в Ташкенте.

   И теперь мать держала в руках документ -- она сражалась за Родину.

   Мать не любила военные книги и фильмы, ей хотелось забыть о войне. Иногда Маркину казалось, что она испытала и пережила больше него. Она теряла товарищей. Она видела, как спасает раненых присланный по ленд-лизу американский пенициллин.

   Она стояла с батальоном в боевом охранении ДнепроГЭСа. На плотине возились сапёры. Она спросила седого майора:

   - Неужели такой красавец взорвут?

   - Мы взорвём, дочка, мы и восстановим!

   Тётки Маркина по-разному вспоминали о знакомстве матери с будущим мужем-офицером:

   ...Он ехал на гнедом коне, а мать шла по тротуару...

   ...Он пришёл в поликлинику, где мать работала медсестрой, проводить политинформацию, и спросил, кто эта девушка-смуглянка...

   -- Вот уже и легенды пошли, -- посмеивалась мать. Нет, Андрей пришёл на вечер медработников, посвящённый Первому мая, и пригласил её на танец, а семнадцатилетняя мать ответила, что с русскими она не танцует. Красная армия пришла в Бессарабию за несколько месяцев до этого. Тогда он заявился с вином и конфетами к ней домой.

   -- Папаша, можно к вам?

   Дед, отец матери, при румынах держал станционный ресторан. После национализации новая власть назначила его директором этого же ресторана. Хлебосольный дед кивнул бабушке -- накрывай! Весь вечер мужчины выпивали вдвоём, а потом и легли спать валетом на одной кровати.

   Утром дед заявил матери -- всё, ты выходишь замуж.

   Андрей их и спас -- он вывез её сестёр и родителей на полуторке, когда немцы уже входили в город. Дед-ресторатор, будучи дезинфектором в Трудармии, скончался от сыпного тифа, а бабушка от истощения.

   VII. Приеду

   Маркин подписывал отпуск у Медведева.

   -- В Ростов летишь? -- жёстко спросил Медведев.

   -- Да, -- с вызовом ответил он, глядя прямо в лоб.

   -- Обидишь её, сожру с потрохами.

   Маркин хотел сдержаться, но не смог:

   -- Не твоё дело.

   Тут они были на равных.

   Сгрёб бумагу со стола и понёс в отдел кадров. Выходя в коридор, оглянулся. Медведев всё также напряжённо смотрел ему в спину. И этот за неё переживает, воздыхатель. Ну, кто здесь ещё хочет комиссарского тела?

   Перед началом учебного года казачка с дочерью отдыхала в Сочи. Белокожий Маркин солнца не выносил, и приурочил свой приезд к субботе после первой недели сентября.