Не желал, чтобы угощала женщина - коньяк, вино и конфеты приносил с собой. Если в сезон - то и фрукты, и цветы. Притаскивал Моцарта на магнитофоне. Любил смотреть, как она ест, пьёт, двигается. Чуть ли не извращенец...
Возможно, прекрасная половина бывала ошеломлена безоглядной атаманской открытостью, а может тем, что за неё уже всё решили, и это действовало магнетически. Но сдаётся - он умел это чувство праздновать.
Может, кто-то ждёт подробностей? Их есть у меня! - он никогда ничего не рассказывал. Однажды, правда, показал, как известная по фильму о гусарах актриса с улыбкой повела рукой на бар с напитками и сладостями в своём люксе:
- А тут всего полно!
Его смутило, видимо, чужое изобилие. И чуть огорчённо обронил - баба как баба...
II. Театр поднимает занавес, а кто-то познаёт себя
Эй, Виталя, запомни - женщина это роскошный цветок, привлекающий мужчин!
Наш Виталя (не забыли ещё, кто это?) впервые поцеловал руку женщине в соплячьем возрасте - соседке по койке в детском саду. Нравилась она смуглостью, подвижностью и головкой как из вороньих перьев. Пусть рука грязная, и кожа горькая - девчонка не утруждала себя умыванием. Но неприятие отсутствовало. С таким же успехом мог бы поцеловать и ногу. Она приняла бы это также благосклонно.
Телячьи нежности, щенячьи восторги.
Целовался до одури наш Виталя на новогодней нетрезвянке с комсомольским секретарём Мариной по прозвищу Коза. Потом в институте делала вид, что с ним незнакома. Это неприятно задевало. После всего считал себя Виталя по праву быть ей близким, а она демонстративно ходила всюду с очередным услужливым кавалером, далеко не последним. Больно на неё глядеть. Ухажёры раздражали. Хотелось задать им трёпку. И ей тоже. Снилась она полуобнажённая, сидящая у него на коленях...
Торжествующе наплывала весна. Из распахнутого окна гремела пластинка "По волне моей памяти":
Жить в плену, в волшебной клетке,
Быть под башмаком кокетки!
После второго курса поехал Виталя со стройотрядом, и не куда-нибудь, а на край Чукотки, берег океана, прииск Полярный. Отряд был немаленький - сто пятьдесят человек, но девушек всего шесть - четыре отделочницы с рабфака и две поварихи. Да ещё, прикрёплённая к отделочникам, девушка командира отряда - особа неприкасаемая. И само собой девичья нравственность была высокой, а двенадцатичасовая рабочая смена без выходных - тяжёлой.
Так что не оправдались ожидания у многих. В день отъезда выбрасывали непригодившееся - пол в мужском спальном бараке был усеян неиспользованными, но, для антуража, распакованными презервативами.
Хорошая была у нас молодёжь, ответственная. Не так ли, Виталя?
А первый раз с женщиной у Витали не получилось - в институте он этого не проходил. Интересной оказалась молодая дама, искусствовед, красиво говорила. А Виталя опозорился, не донёс. А потом получилось, но, от напряжения, совсем скомкано. А потом вообще не получилось. Всё не так. Лежал, уткнувшись лицом в подушку. Стыдно глядеть ей в глаза. А она лежит, курит и смотрит в потолок; и на её лице ничего не отражается.
Через два дня она позвонила в общежитие - что не пришёл? Виталя промямлил, краснея и прикрывая трубку от вахтёрши:
- Я был как-то не очень. Извини. Давай забудем.
- Ду-рак, - раздельно сказала она и положила трубку.
Неловко получилось, думает Виталя, она, кажется, переживает.
А её подруга при случайной встрече, усмехаясь и рассматривая его, сказала - она всегда встречается с молодыми мальчиками. Потому, что они многозарядные. Но ты не беспокойся. Там уже другой мальчик - может быть, лучше стреляет. А то заходи ко мне, потренируешься. И ей отомстишь.
Нет, спасибо, не надо. Пошёл Виталя своею дорогой. Может, стоит сходить к врачу - конечных дел мастеру. Ведь у всякого мужчины есть свой конец.
Лысый, конечных дел мастер в белом халате, посмеиваясь, говорит:
- Ерунда, у меня в юности тоже такое случилось. Вот тебе таблеточки. А сам способ лечения сложный - надо спать в одной постели с женщиной, но - ни-ни! В противном случае всё лечение насмарку.
Ободрённый Виталя сунул ему в кармашек десятку и отправился к подруге подруги. Вот так и так, больше помочь мне некому.
- Странный метод, - удивилась она. - Ладно, ночуй, не жалко.
- А что малышке скажем?
- Что негде тебе жить.
И успешно лечился Виталя вплоть до третьей ночёвки; когда проснулся среди ночи, увидел безмятежное лицо спящей молодой женщины, вдохнул её душистое тепло, погладил кожу, и неожиданно подумал - а, чёрт с ним, с лечением. Она только сказать и успела - тебе же нельзя...
Оказалось - можно, можно и можно...
А Витале вскоре надлежит на педагогическую практику в райцентр.
