Затворин, подержав паузу, не выдержав, засмеялся.

– Саш, ну ты хочешь сказать, что нам пора на покой? – добродушно и ласково произнес Олег.

– Олежа, вот знаешь, за что я тебя люблю и что в тебе, откровенно говоря, так бесит?

– И что же это могло бы быть?

– Вот это твоя неисправимая оптимистичность, – Олег еще раз засмеялся, пока Александр рассказывал, – чет сует он ее и сует постоянно, как старая бабка на базаре. Ну сколько ж можно, Олежа? Вы же взрослый человек. Мне кажется жизнь не идет вам на пользу. Это, кстати, и ответ на ваш предыдущий вопрос.

– Да, жизнь вреднее всего действует на человека.

– Ну вот же! Весьма дельную мысль изрекли!

– А я должен все равно вас разочаровать. Что, впрочем, всегда и выходит. Не склонен я думать: блогеры, смерть.

– Эх, сорвалась! Ну хорошо! Давайте пойдем на компромисс. Представьте себе, – уже представили?

– Ну а как же, – все также он продолжал смотреть своим сонным, уставшим взглядом на обворожительного, подвижного Разваденского.

– Замечательно, вот вы представляете, что это не совсем смерть.

Затворин, закрыв глаза, спросил.

– А что тогда? Прошу вас продолжайте.

– Сию минуту. Нам нужно прерваться на срочные новости. А пока, дорогие зрители, вам представляется к просмотру прямая трансляция с места событий. Что касаемо нас, мы скоро вернемся.

По главному федеральному каналу показывают прямую трансляцию похорон на днях умершего блогера. Тот самый, что уже вызвал своей смертью бурную реакцию общественности. Помимо самих родственников и его девушки, на похоронах присутствует сейчас довольно много людей, которые приходятся умершему его подписчиками, либо люди, которые только узнали о нем. И все они с цветами и разными другими вещами. Большая вереница людей, несшие портреты молодого человека. Все это как-то напоминало паломничество.

Сидя перед телевизором, на его экране мы видим журналиста с микрофоном, который как раз находится на месте того события, о котором шла речь. Мы не можем не обратить внимание на его молодость, симпатичное лицо, светлые волосы, на его красивый костюм, который был надет не для того, чтобы просто покрасоваться, а потому, что это его первый опыт, быть может второй, ведения эфира. Отчего он посчитал, что нужно сегодня особенно выглядеть хорошо, опрятно и уверенно перед зрителями, чтобы оправдать их внимание. Потому как он понимал, что он будет их проводником в сегодняшнее событие. Так что очень важно каждое его действие, каждое его слово. Это как игра. Нельзя оступиться, нужно наступить на правильный квадрат платформы и если угадаешь не то слово, то это кардинально меняет концовку игры. Ну что, начнем? Ну так начинайте, у вас же пульт от телевизора.

– Здравствуйте, я, Михаил Алейников, сегодня я буду вести этот прямой эфир для вас. Сегодня я вам покажу… взгляните сколько здесь людей. Узнаем, для чего они сюда пришли. Узнаем, что происходит. Поговорим с родителями умершего. Итак! Погн… пошли.

Ладно. Для начала сойдет. Но вы как зритель заметили, что говорил он как-то быстро, пытаясь не оговориться, и видно было, как он предал себе веселое настроение, не излишне, конечно, но уже этого достаточно, чтобы вводило в легкое недоумение зрителей. Когда смотришь ему в лицо, черты лица, мимика подвижны, что создает естественность и его вовлеченность в процесс, кроме его глаз, которые широко открыты и застывшие, что создает у зрителя ощущение, что он сверлит ими его. В общем, пока бросается в глаза эта борьба с волнением и напряжением молодого человека.

Корреспондент, придав своему шагу уверенности, направился к этому шествию. Зрительно выбрав для себя пару людей, подошел к одному из них. Это был мужчина довольно зрелого возраста с портретом блогера.

– Простите, пожалуйста. Мы представители первого канала. И не могли бы вы ответить на пару вопросов. Ответьте, пожалуйста, что вас привело сюда?

Мужчина остепенился и с предубеждением взглянул на молодого журналиста.

– Да-а… как и всех здесь. Нам не безразлично то… что говорил этот блогер.

Мужчина всячески пытается избежать зрительного контакта с ним, смотря по сторонам и продолжая так же растерянно отвечать.

– А что он говорил?

Мужчина неожиданно для себя усмехнулся и стал еще чаще смотреть по сторонам, будто отыскивая помощь.

Ну знаете ли, – мужчина пытался придать себе самоуверенный вид и говорить так, что он говорит о довольно очевидных вещах, – между прочим, он думал о нас, о народе. И желал для нас другой жизни. Я за изменения, которые он предлагал! – но тут же ему сделалось неловко, так как слова не прозвучали должным образом – очевидно, и он еще больше подставился и ждал напряженно следующего вопроса.

Молодой человек, не меняя своего прежнего вида, задал этот вопрос.

– Простите, я все-таки не пойму, да и нашим зрителям поясните – какие изменения, какая другая жизнь?

И тут терпение зрителя не выдерживает. Соответственно, он начинает рассуждать так: ну как так можно давить на человека? Ну разве он не видит, что ему уже неловко, не по себе? Ну зачем вот это надо человека так принижать?

Ох, Михаил, Михаил, теряете очко. Игра теперь идет не в вашу пользу.

Мужчина, закинув голову, смотрел уже совсем в другую сторону и отвечал, делая вид, что не замечает молодого человека и ничего от него не слышал.

Михаил догадался, что ответа он не получит, и тогда надо сменить тему.

– А вы бы не могли показать портрет, что вы держите. Ага, вот сюда на камеру. Так это икона, на которой изображен сам покойный в рясе и… Подождите, а почему у него на цепочке вместо креста с распятым Христом смартфон?

– Потому что он к нам пришел из изернета.

– Простите, откуда?

– Господи, да что я тут с тобой морочусь, – и тут же ушел от него.

«Ладно, надо найти кого-то попроще, – подумал Михаил, – вот, подойду к той молодой девушке. Уж с ней-то не будет так трудно».

– Здравствуйте, мы представители первого канала. Не могли бы вы ответить на пару вопросов. Для начала представьтесь.

«Я забыл сказать представиться тому мужчине», – промелькнуло в голове у Михаила.

Да, Михаил, за это тоже придется отнять у вас очки.

– Меня зовут Марго, а это моя подруга Алена.

– Так вы не одна.

– Да.

– Что вас обеих привело сюда?

Марго смутилась, так как для нее этот вопрос показался глубоко личным. Она не хотела отвечать, не хотела этим выдавать себя, чтобы о ней что-то думали, и скорее всего не то. Плюс она смотрела на всю эту обстановку: на это шествие, на эти похороны, на эти телекамеры, которые были везде и все снимали. Она не понимала, как это можно. Всю эту толпу людей окружить камерами. Ведь эти камеры компрометируют эту толпу. Их истинный посыл теряется, оставаясь вне экрана. Они же не показывают то, что есть на самом деле.

– Да влюбилась она в него, не видишь, что ли? – вмешалась Алена, смотря исподлобья на подругу с украдкой и удерживая смех.

Марго ужаснулась, пытаясь предпринять что-то, чтобы исправить то впечатление, которое о ней могло сложиться после слов Алены.

– Это не так, – покраснела Марго, не сильно ударив локтем в бок подруги, – просто… она всегда так со мной, – и тут она замолчала, осознав, что ей не нужно было этого говорить. Это может ее выдать.

– Я правильно понял, что влюбилась в этого блогера?

– Нет же, – резко ответила Марго, стараясь опередить любую неверную мысль.

– Молодой человек, – Алена решила, что нужно пристыдить его, чтобы из всей ситуации сделать его виноватым, – ну вы че тупите?

– Я что-то не так сказал?

Взяв под руку свою подругу, Алена продолжила.

– Видите до чего вы довели мою подругу своими вопросами. У нее теперь несчастный вид.

Тут же она увела Марго из-под камеры.

– Марго, ну ты че исполняешь? Мы же с тобой это обсуждали, пока ты будешь себя так вести на камеру, у тебя ничего не получится.

– А зачем ты это сказала? – все еще обижаясь на нее.