Илья с серьезным видом ответил.

– Да ты задолбал уже хвастаться вашим ремонтом. Я терпел это долго конечно. Но щас я напишу на тебя донос. Вот зачем ты это делаешь со мной? Ты мне просто не оставляешь выбора. А потом опять моей матери выслушивать от твоей матери извинения за тебя.

– Напиши. Хочешь даже покажу свой пост, который я опубликовал, где ругаю власть?

– Это который?

– Ну там, где они закрыли наш ларек с шавермой. Жрать-то студентам где теперь?

– А-а, этот-то. Я не могу использовать этот пост в качестве доказательства. Я ему сам лайк поставил.

Борис, продолжая улыбаться непонятно чему, предложил Илье.

– Ладно, пошли выйдем покурим.

Выйдя на балкон и закурив, они продолжили разговор.

– Ну и че ты пришел?

– Слушай, а вы же можете меня забрать к себе на этаж?

Борис рассмеялся.

– Ого, ну че в этот раз случилось?

Илья, притворно сморщив лицо, стал рассказывать с трудом, не желая поднимать эту тему.

– К тебе же тоже подселили новеньких?

– Ну да.

– И как они тебе?

– Да ниче. Нормальные парни. А у тебя?

– А я парой жизнь совсем не понимаю.

– Да с чего?

– Да мне совсем достались какие-то чмошники! Ну вот реальные чмошники! – довольно наигранно вспылив, как он это любит обычно делать, но недовольство действительно было.

Борис, напротив, был расслаблен и улыбчив.

– Как всегда преувеличиваешь проблему.

– Да ни хрена! Ты просто не жил на моем этаже – самый беспредельный этаж в общаге!

– Это я знаю, – усмехнулся Борис, – про вас все говорят неодобрительно. Да и я сам говорю.

– Так что все. Забирайте меня к себе. Я уже не могу там жить. Меня плавит от всего уже.

– Да погоди. А в чем проблема-то с ними жить? Ну бывают и такие.

– Ты че! Это надо видеть! По ним сразу видно, что они неудачники.

– Про тебя то же самое можно сказать.

– Ну, так-то да. Ну ладно я.

Илья призадумался, но такие факты о себе он принимал спокойно, без обиды. Так как для него это было даже гордостью, которой он любил кичиться.

– У них и телок нету. Я больше чем уверен, – продолжил он осуждать, как осуждают старики молодежь.

– Так-то и у тебя нет.

– И это правда. Ну сам понимаешь: какие телочки в моем-то возрасте. И вообще мне уже помирать пора, – со вздохом добавил он.

– Блин, так не люблю, когда кто-то похож на меня.

– Вот поэтому ваш этаж и стебут. К вам ежегодно попадают одни и те же типажи. Вы там все такие.

– И что же делать? – задумчиво спросил Илья, уже провалившись в свои какие-то размышления.

– Измени их.

– Че? – с ироническим недоумением возразил Илья.

– А че? У тебя получится. Ты же тиран. Я склонен думать, что еще и садист.

– Не ну куда щас в нашем мире без человеческих страданий. Это я люблю.

– Ну вот.

– Ладно, все. Чет ты меня уже утомил.

– Всегда пожалуйста.

Илья всегда обрывал разговор в такие моменты, узнав, что ему делать, но не узнав, как ему делать. Ему казалось, что у него тут же возникло это представление – как должно быть. Он его не видел, но интуитивно чувствовал. И как правило находил по ходу дела. Так он уже собирался уходить, но остановился.

– Слушай.

– Оу?

– А че ты меня постоянно называешь хомо советикусом? Ты же даже «совок» не знаешь, да и я не жил там.

– А я и не знаю. Так, чет внутри подсказывает, что ты какой-то советский проект. В бункере тебя разработали. Не знаю, чем-то похож ты для меня. У меня ж такое представление о «совке». А хрен его знает, отчего оно такое, я ж ни хрена не знаю о той эпохе.

– Ну ты и пидр.

– Ну ты ж знаешь наше поколение. Нам эта история на хрен не сдалась.

Илье уже не хотелось оставаться с Борькой, хотелось поскорее от него уйти.

– Ладно, я погнал.

– Ну давай.

Илья хотел ему что-то ответить, но забыл уже что и пошел дальше.

Студенты уже возвращались с учебы. Только они вошли в комнату, Илья их спросил.

– Ну че опоздали?

– Ну да. Да у вас хрен найдешь эту аудиторию. Весь институт обошли. Ну что это такое! – сказал Андрей с таким блеклым недовольством от вызванного недоразумения, с таким, которому не хватает энергии и сил, чтобы по-настоящему называться недовольством.

Илья притворно злорадно посмеялся над парнями, причем его насмешка была обращена в сторону, как будто к воображаемому зрителю.

– Я же говорил!

– А ты сам так и не ходил на пару? – спросил Андрей.

– Нет.

– А ты вообще ходишь на пары? – спросил с подозрением Анатолий.

– Нет.

– Чей-то? – заулыбался Андрей с заискрившимися глазами, уже готовый засмеяться в предвкушении ответа, который он получит.

– Ну наконец-то хороший вопрос! – восторженно отозвался Илья, будто собирался устраивать перфоманс.

– Правда, – призадумался тут же, – не знаю, стоит ли сейчас вам об этом говорить.

– Да говори уже, – ярко заулыбался Андрей, что-то его все-таки обворожило в Илье.

– Ладно. Должен вам сказать неприятную вещь – так как вы еще перваки. Ничему вас здесь не научат. И даже дело не в образовании, которого и так понятно у нас нет. А в учителях. Я, вообще, учителей ненавижу. А если говорить про наших – так это совсем какой-то позор.

Анатолий слушал и не верил, так как когда ставят под сомнение основы всех основ, он не может поверить, что они как-то рушимы. Да и как без них обойтись.

Андрей тоже слушал недоверчиво, но ему было интересно услышать какой-нибудь аргумент.

– Чей-то?

– Не понял. Типа почему нас учат идиоты?

– Да.

– Ну смотрите. Представьте, что вам дали задание построить дом. Вам дали для этого все какие нужные материалы, инструменты – то есть знания. А, забыл сказать, вы, если что не знаете, что такое дом. Никогда не видели его прежде. И вот вам говорят: построй дом. Сможете вы построить дом, имея все нужные материалы и инструменты?

– Ну наверное, – сказал Анатолий, который мысленно начал строить дом, задумываясь о том, с чего бы он начал строить, – ну там фундамент для начала бы.

– Нет, – прервал его Илья, – вы не сможете построить дом, потому что вы не имеете никакого понятия о доме и у вас нету схемы дома – то есть системы. Знания не систематизированы, а значит, от них толку никакого. Единственное, где они могут пригодиться, – это во всяких тупых играх, где задается вопрос, и к нему дается четыре варианта ответа, и там подсказки еще. Ну вот только к этим играм, видимо, готовят наши нынешние институты студентов.

Анатолий с Андреем были не согласны. Если Андрей еще как-то пытался высказать свое мнение на этот счет, то Анатолий просто отнекивался, считая, что что уж говорить, когда это твердые основы, настолько он в них верит, что ему никогда не приходится придумывать утверждение доказывающее, с его точки зрения, их верность.

– Ну да, – опровергал их Илья, – есть кое-какая система, но она формальность. И то, что вы получите диплом, – да, вы получите, – но это все формальность.

И только один Ден молча слушал, скрывая свое изумление, вызванное от слов Ильи, как что-то, что давно ожидал услышать, но при этом осознавая, что такое никто не станет говорить. И он был приятно удивлен. Даже неожиданно появилось желание вступить в разговор тоже. В его голове они все и он разговорились, и так хотелось этому подражать. Но он промолчал, насторожился, подумал, что если заговорит, то будет выглядеть глупо и неловко. Хотя в голове разговор не прекращал будоражить его.

Собственно, отсюда и пойдет их дальнейшее расхождение, которое будет незаметно витать над ними. Но непонятно одно: почему оно их не разъединяет. Почему им просто не разбежаться в разные стороны и забыть про друг друга. Оно витает и витает и не отпускает. Это причина, по которой мы только объединяемся. Этот разрез, который стал в итоге причиной нашего единения. Но ведь это смешно. Никому это не нравится. Может, поэтому нам остается надсмехаться и не верить очевидным вещам.