Он очнется от теплых рук, скользнувших по животу, от мягких губ, вдруг ткнувшихся в шею.

— Эй… ты чего?

— У тебя такая улыбка… — Дин замешкается, подыскивая верное слово. — Уютная знаешь, мягкая. Счастливая что ли.

— Потому что я сейчас очень счастлив, братишка.

И обнимет в ответ, к себе привлекая.

Это очень трепетно и очень сопливо. Это что-то огромное, что изнутри распирает, до конца не помещаясь в груди.

— Пошли. До наступления ночи хорошо бы проехать миль сорок. Как думаешь, лодку возьмем? Я нашел в гараже. Можно привязать ее к крыше.

— Возьмем.

Сэм уже представляет, как они будут любить в ней друг друга посреди неподвижной озерной глади в первых бледных лучах разгорающегося утра. И губы брата будут на вкус как роса. А касания — как пробуждение, перерождение.

В дорогу отправятся в лучах заходящего солнца. Старый добрый грохочущий рок заполнит салон. Дин врубит свою любимую пеню погромче, барабаня пальцами по рулю в такт мелодии и подпевая. Сэм с полуслова подхватит, опуская руку ему на колено.

Снова пропадая в нем с головой. Выныривая на поверхность лишь для того, чтобы глотнуть кислорода и вновь уйти в глубину. Вместе с ним.

========== 8. Луиза и Тельма ==========

Комментарий к 8. Луиза и Тельма

иллюстрация: https://clck.ru/ShMKo

— Хэй, ну же, скажи, почему ты терпеть не можешь Хэллоуин? Это потому, что как-то я съел у тебя все конфеты? Или потому что наша жизнь — и без того круглосуточный ужастик нон-стоп, никаких марафонов не надо? Может быть, отец виноват?

Дин всматривается в брата пытливо, он на самом деле хотел бы понять, только Сэмми опять пытается отвертеться. Как уж на сковородке елозит. Сэм краснеет, как будто ему снова пятнадцать, и Дин застукал его в ванной за не очень приличным занятием. Сэм как-то очень слитно и непонятно бубнит:

— Былаисторияоднавшестомклассе…

И начинает что-то нести про тот год в Бисмарке и девчонку Андреа, про Хэллоуин и игру в ловлю яблок зубами, про позор, от которого младший Винчестер сбежал в темный лес и сидел, пока старший там его не нашел.

Дин, что всегда безошибочно отыскивал дорогу к нему. Каждый раз. Как по магниту под кожей. Дин обещает:

— Следующий праздник мы отпразднуем, как положено. Наденем парные костюмы. Бэтмен и Робин, как тебе? Нет? Бёрт и Эрни! Хотя нет, это стремно. О, Рокки и Бульвинкль (на этой фразе, наверное, где-то там, за пределом всего, где бы он ни был сейчас, Кроули по достоинству оценил эту тонкую шутку). Шэгги и Скуби. Снова не то? Тогда Тёрнер и Хуч? Рен и Стимпи. Я знаю! Тельма и Луиза — сели в машину и вперед. Только вдвоем.

Сэм косится на него, как на больного, но… что-то там, у зрачков… такие яркие искры дают брату понять, что идея пришлась по душе, что на самом деле его зацепила.

*

Утром 31 октября не успевший до конца проснуться Дин босиком шлепает на кухню, почесывая пузо (надо заметить, не такое гладенькое, как у его персонального дельфина). Залезает в холодильник по пояс, выискивая там бог весть что.

— Чего там гремишь? Вылезай. Я сварил тебе кофе, а твой любимый омлет с беконом уже на столе. Давай быстрее, а то остывает.

Голос Сэма, который вроде как еще должен спать (Дин спросонок не догадался проверить, из постели выбрался, а глаза как следует не продрал), раздается над ухом, и Дин, подпрыгнув от неожиданности, врезается головой в стеклянную полку.

— Ох… блять…

— Напугал? Извини. Я встал часов в шесть, не спалось, ну вот и… решил приготовить. — Сэм смущенно косится на накрытый к завтраку стол и, кажется, что-то загораживает собой.

Пытается спрятать?

— Так. — Дин не любит тайн и сюрпризов. Его опыт говорит об одном — от подобного непременно жди какой-то подлянки. Отодвигает братишку. Нет, прав был Кроули, все же лосяра, уже не поднимешь с легкостью, переставив в сторону, как какой-нибудь шкаф. А столько раз проделывал этот фокус в их детстве. — Что это у тебя? Ого… ты серьезно?

Сэм краснеет опять:

— Г-говорю же тебе, н-не спалось. — И трет на подбородке колючую щетину. Он обрастает так быстро. А Дин потом весь в царапинах ходит, как будто дрался с гигантским ежом или ожившим кустом чертополоха.

Не спалось ему, как же, а кто до утра в комнате старшего брата вытворял такое, что позавидовал бы чемпион мира по гимнастике или призер Олимпийских игр? Дин был уверен, что после такого Сэм до полудня продрыхнет, а тот, получается, глаз совсем не сомкнул.

Может быть, всему причиной Хэллоуин, будь он неладен? Ведь Сэмми всю свою жизнь его ненавидит.

Дин говорит осторожно:

— Ну, хочешь мы?.. — и замолкает, не закончив, потому что вдруг видит то, что так старательно прятал его младший брат. Стол, задвинутый в угол и застеленный прошлонедельной газетой. Стол с тыквами самых разных размеров, одна из которой — с наполовину законченной рожицей. Удивительно озорной. — Вау. Ты это серьезно? Сэмми, да это талант.

Сэм пятерней чешет затылок и выглядит максимально смущенным. Его хочется затискать прямо сейчас. Его хочется на стол посадить и раздвинуть длинные ноги. Его… с ним хочется — попросту все.

Дин прочищает пересохшее горло.

Сэм лепечет, оправдываясь. Нет, ну прямо пацан:

— Я подумал, и правда ведь хватит, что за нелепая неприязнь. Решил — украшу к празднику бункер. Правда, чуть не успел.

У Дина рвутся внутри провода, соединения, и к чертям замыкает нейроны. Он (почему-то вдруг) шепчет:

— Я тебе помогу?

Его Сэмми — настоящее солнце. Улыбка от уха до уха и светится весь. Он — и есть настоящий праздник для Дина, а все остальное — вторично.

— Конечно. Будет здорово. Но только сначала давай поедим.

— Я только за, — и трет урчащее от голода пузо. Не гладенькое, не-а. Он ведь не Сэм.

Они съедают вкусный завтрак в каком-то очень уютном молчании. Дин пару раз ловит на себе непонятные, задумчивые взгляды младшего брата. Не пытается, думать, потому ему хо-ро-шо, потому что вот в этом мгновении он остался бы навсегда. С ним вдвоем. Без Каса даже, без Джека, без мамы, без новых Чарли и Бобби. У каждого из них — своя, новая жизнь. У каждого есть кто-то или что-то еще. А братья есть друг у друга.

— Ты какой-то задумчивый. Решил уже, как проведем этот день? Что насчет парных костюмов? Луиза и Тельма… Ты, я и Детка, и — в путь.

— Ты точно решил?

— А ты не этого хотел? Приключений.

— Окей. Но только если ты сбреешь с лица эту наждачку. — Дин тянется через стол и руку прижимает к щеке, и в глазах его столько нерастраченной нежности. Там глубина, там признание в чем-то, что сильней и важней, чем любовь. В чем-то, что двоих связало прочнее самого нерушимого из заклятий.

— Договорились.

Они целуются прямо здесь, не замечая, как валится на пол посуда, как разбиваются кружки, и по полу разлетаются остатки еды. Они ничего не замечают. Только друг друга.

Позже, когда чуть угомонятся и приберут учиненный разгром, они доделают общими усилиями тыквенных Джеков и найдут в необъятных кладовых подходящие случаю костюмы.

На трассу выедут уже ближе к обеду.

Сэм старается не смеяться, наблюдая, как с Дина все время сползает парик. Тот по рулю барабанит, во все горло подпевая рвущим колонки Led Zeppelin. Вздрагивает от неожиданности, когда ладонь Сэма опускается на колено и ползет по бедру. Дин до упора вдавливает в пол педаль газа. Пальцы Сэма подбираются к поясу, цепляют собачку замка, ведут плавно вниз. Дин закусывает губу. Он всматривается в пустую дорогу так, точно надеется что-то там разглядеть.

Сэм наклоняется к брату, вниз по сиденью сползая.

Сэм никогда не расскажет, как в Бисмарке, в тот последний день октября, когда Дин нашел его в уже темном, холодном лесу и свою куртку накинул на плечи, Сэм понял — никогда не будет кого-то еще, кто станет ближе или дороже. Важнее.

========== 9. Он спит ==========

Утро приходит беззвучно. Крадется сквозь неплотно закрытые двери, пробирается золотистым свечением через полупрозрачные занавески, гладит осторожно лучами обнаженную загорелую спину.