— Сэмми, ты бы сейчас себя видел. Как будто я тебе предложил без страховки сигануть в Ниагару.

В Ниагару? Легко. Вообще, это было бы круто! Может быть, в следующий отпуск? Или прыжок с парашютом. Дину пора прекращать боятся летать.

— Думаю, тут и без его ответа понятно, что мы пока не готовы. Хотелось бы знаете… пожить пока для себя, — объясняет Дин их новым знакомым, поглаживая брата по широкой спине, целуя коротко то в висок, то в край подбородка, в щетинистую щеку, уголок его рта. Непрерывно касаясь. Подтверждая без слов опять и опять — я твой, я с тобой.

И больше это никогда не изменится, Сэмми.

========== 21. О важности полезной еды ==========

— Уверен?..

Сэм отвлекается от сковороды, в которой помешивает воздушный белковый омлет. Или как там сегодня называется эта страшно полезная гадость? Сводит домиком брови. Ну прямо щенок… Знает же, как это работает. Манипулятор.

— Вполне, — цедит Дин, отпивая из стакана густую зеленую жижу.

Какой-то там пиздецки необходимый для пищеварения смузи. Огурцов Сэм, что ли, туда напихал? Брокколи? Кабачков? Пучок сельдерея с петрушкой?

Сэм страдальчески тянет:

— Смотри… я мог бы… Ну… приготовить бекон.

Да он издевается?! Эти покорные щенячьи глазки не просто душу подчистую из него вынимают.

Он может заставить его сделать вообще все, что угодно. Никак для этого особенно не стараясь.

Ох, Сэмми.

— Бекон?! Ты серьезно? Там столько жиров и холестерина, что можно лошадь убить, — выплевывает язвительно Дин и снова глотает. Жмурится, пережидая волну тошноты.

Да господи! Сколько же можно?

Хотя… как он мог позабыть? Господь тут ему не помощник, напротив. Он и есть — главный источник и первопричина его, Дина, бед. Чертов умненький и упертый мальчишка!

— Дин… — Сэм с таким несчастным видом вздыхает, точно это его лишили нормальной еды — даже пива! И как козла заставляют питаться травой. Скоро начнет мычать, лягаться и блеять. Все сразу! — Дин, ну хочешь, я помолюсь и попрошу Джека… ну-у-у-у-у передумать. Он все же должен быть милосердным.

— Угу. А еще не должен быть таким хитрожопым. А ты случайно не знаешь, у кого это наш малец научился?

Сэм виновато прячет глаза. Он и правда, пока Джек еще был нефилимом и только-только появился на свет, научил его паре трюков. Кто ж знал, что мальчишка с молоком их впитает? Ну, то есть запомнит накрепко да еще применит. К Дину Винчестеру. И так виртуозно.

— Ты мог бы просто сказать, что не согласен с условиями.

— Я проиграл ему в покер! Это карточный долг! Лучше бы недобиткам Кроули опять продал душу. Был бы хоть какой-то шанс отыграться или угрозами выбить назад.

Сэм коротко смеется в кулак.

— Ага. Тебе бы ее сейчас же вернули, заикаясь от страха. А тут, понимаешь ли — прямо карточный долг! Дин… ну серьезно. Давай позовем Джека и просто отменим.

Рявкает и бьет кулаком по столу:

— Закрыли вопрос… Скажи лучше, какие пытки применишь сегодня? Ну, я про мерз… про растения, которыми будешь травить.

Уговор питаться нормально будет действовать месяц. Прошло лишь два дня. А это точно был проигрыш брата, а не виртуозное испытание для него самого? И почему… его это так сильно заводит?

Сэм закатывает глаза и водружает на стол блюдо с белковым омлетом, папоротник, кукурузу. Дин кривится, отправляя в рот первый кусок.

Выглядит, словно жует таракана.

— Да ладно. Так плохо?

— Это полный пиздец.

Со страдальческим видом косится на холодильник, где дожидаются заветного часа замороженная пицца с беконом и упаковка темного пива. Стиснув вилку в кулаке, Дин жует с таким видом, точно готов немедленно ринуться в драку и уложить с десяток вампиров.

Наверное, и правда готов.

Сэм отрезает кусочек омлета, кладет его в рот. Между прочим, потрясающе вкусно. А если хочется чего-то еще… Да плюнул бы Дин на уговор, вот и все.

Нет, ведут себя со Всевышним, как малые дети.

========== 22. С днем рождения ==========

– У нас сегодня особенный день. Ну-ка садитесь…

Дин из кухни выходит в переднике, перемазанный глазурью, сливками и мукой и весь лучащийся гордостью. Сэм и Джек, заглянувший с Небес к ним на огонек, чтобы отвлечься от божественных дел и побыть немного подростком, послушно усаживаются напротив друг друга за стол. Спорить с таким решительным Дином не рискнул бы даже Всевышний.

Да и к чему?

– Весь год вы были хорошими мальчиками, и Санта обязательно учтет это, когда будет готовить подарки вам к Рождеству… – начинает Дин очень внушительно.

Сэм напоминает деликатно:

– Дин, на дворе еще май, до Рождества еще долго.

– … а тех, кто не слушается и перебивает старших братьев, когда те произносят праздничную поздравительную речь, ждет наказание. Придется тебя, Сэмми, отшлепать.

– Дин! Прекрати говорить подобное! Не при Джеке же!

Сэм делает большие глаза и густо, но очень мило краснеет. Джек коротко смеется в кулак. Они умудрились победить Чака, а потом он забрал себе божественную мощь, перестроил Небеса, Чистилище, Ад, но для этих двоих, видимо, навсегда останется просто ребенком.

Тем самым, которого они воспитали и полюбили, словно родного. Но все равно ребенком, которому, видимо, до сих пор не решились прямо сказать, что связывают их (и давно) совершенно не братские отношения и чувства. Кажется, то что – он Бог и вроде как вездесущ ни для одного из них не имеет решительно никакого значения.

– А что я такого сказал? – принять невинный вид – это то, что Дину всегда удавалось прекрасно.

Поймай его на тайном поедании испеченного к празднику пирога, он и то только хлопнет ресницами и тут же заявит, что это все – даже не он, делая при этом наичестнейшие в мире глаза.

– И можно я в конце концов скажу до конца? Сегодня восемнадцатое мая. Вы помните, какой это день?

Джек, потерявший на Небесах счет земным суткам, только начинает что-то смутно соображать, как…

– Прямо сейчас… Та-да-да-да-а-а-м! С днем рождения, Джеки! Смотри, я испек его сам!

И снимает крышку с подноса, на котором - чуть кривобокий, но такой милый пирог с немного поплывшими буквами. Из бисквита и взбитого крема, с прослойками фруктов.

У Джека теплеет в груди и щиплет глаза. Он – сын архангела и земной женщины, теперь и вовсе – Всевышний. Но все еще помнит то детское чувство, когда у него для примера были только они, когда он учился быть хорошим, быть человеком и изо всех своих сил стремился понравиться Дину. Наверное, у него получилось.

– С днем рождения, малыш.

Сэм, встав со своего места, обходит стол и обнимает его. Наклонившись, целует. От Сэма пахнет кофе с корицей, книгами и самую чуточку – Дином.

– Малыш? Вообще-то я – Бог, – Джек запальчиво возмущается, но не может удержаться от счастливой улыбки.

– Пацан, ты родился четыре года назад. По всем законам природы ты пока что – ребенок, – грубовато обрубает старший Винчестер.

Как ни пытается он казаться крутым, Джек разбирает в его словах и теплоту, и затаенную гордость. В конце концов – он и правда ребенок. Их сын.

– Спасибо, Дин. Спасибо, Сэм. Вам обоим.

В горле снова комок, и он вот-вот разревется банально. Кажется, что-то подобное он чувствует прямо сейчас не один, потому что Дин отстраняется от него принужденно и ворчливо напоминает:

– Пора свечи задувать и загадывать желание. А чуть позже в гости Кроули с Ровеной зайдут сыграть с нами в покер. Придумал, чего бы хотел пожелать?

Джек может сотворить все, что только захочет, но покорно ждет, пока один из отцов втыкает в пирог витые, чуть кривоватые свечки и зажигает от той зажигалки, которой спалил бессчетное число разрытых могил и похороненных в них останках.

– Давай, Джек. Все готово. Скорей, а то воск зальет крем, и придется его соскребать.

Джек жмурится и послушно дует на пламя, думая об одном: “Счастья. Огромного счастья людям, ставшим моей настоящей семьей. Навсегда”.

========== 23. Свидание ==========