Вдруг что-то изменилось. Сергей и Вера не сразу поняли, что произошло. В галерее, по которой они шли, внезапно стало как-то неестественно тихо. Иногда тишина бывает слишком тихой и от этой тишины сдавило грудь.

Кто-то приближался к ним с мощным фонарем.

Те, кто двигались им навстречу, заметили Алексея и начали светить ему в лицо. Прикрыв ладонью глаза и медленно приближаясь к ним, Алексей спокойно сказал:

— Не могли бы вы опустить фонарь. Светить в лицо невежливо.

В ответ, в свете фонаря показалась рука с пистолетом. Алексей узнал автоматический пистолет системы Стечкина, из такого он стрелял в армии, и раздался лающий милицейский окрик: «Стоять!» Затем послышалось какое-то перешептывание, и рядом с пистолетом появилась вторая рука с обрезом двустволки. Тот же голос пролаял:

— Зырь сюда, бычара! Вы нашли золото?

— Нет, — сдержанно ответил Алексей.

Собрав волю в кулак, Алексей стал несокрушимо бесстрастен. Он стоял ближе всех к остановившим их незнакомцам и по обрезу догадался, что это не милиция, а местная гопота. Алексей знал их повадки. В одиночку они наглы, но трусливы. Поэтому, как собаки собираются в стаи, нападая на тех, кто не может дать им отпор.

— Спокойно, сейчас все уладим, — чуть обернувшись, прошептал он стоящей за его спиной Вере. Ей стало холодно, ее охватил всеобъемлющий неземной холод, неуемная, неудержимая дрожь сотрясала ее.

— А ну, заткнись, лось разговорчивый! — раздался очередной окрик. — Одно слово и стреляю! Всем разворот и свал назад! Шаг в сторону, стреляю без предупреждения! А ну, шагом марш!

Сергей стоял, неловко двумя руками обхватив лопаты, мучительно стараясь придумать, что ему сделать. Но перед угрозой пистолета он ничего придумать не смог. Ситуация была проигрышная при любом исходе и, подчинившись, он пошел, куда им приказывали. Их под конвоем провели через большую квадратную пещеру, где была развилка с пророческой надписью на двери, и повели дальше.

Тот же злобный голос отдавал приказания, куда идти и Алексей понял, что их конвоиры ориентируются, куда их ведут. Вскоре они оказались в тупиковой пещере с одним выходом, там, где нашли клад. Вокруг были беспощадно монолитные стены, пол да потолок, они не оставляли ни малейшей надежды вырваться. Единственный выход из этой пещеры был тот, по которому они сюда пришли.

Алексей не боялся захвативших их бандитов. Он не только умел держать удар, но и обладал хорошо поставленным сильным ударом с обеих рук. В каждой руке у него было по нокауту, если бы он продолжал заниматься боксом, сейчас бы выступал в тяжелой весовой категории. В тесноте подземных переходов он мог уложить каждого из них с любой позиции.

Надо только правильно выбрать, кого из них вырубить первым, того, что с пистолетом или того, что с обрезом, и подступиться к нему на удар. Он понимал все значение этого удара. Но хромой гопник его опередил, не приближаясь к нему, он навел на него пистолет, и пролаял тем же милицейским голосом:

— Ты, длинный, лицом к стене! Руки за спину! А вы, двое, на колени, живо! Руки за голову!

Пока двое бандитов вязали Алексею руки, третий, до боли упер ему в спину дуло обреза. Они связали его так быстро, что Алексей не успел ничего предпринять.

— Вяжите теперь этого, — стволом пистолета Смык указал на Сергея. — Пусть отдохнет пока.

Так же быстро они связали и Сергея. Быстрота произошедшего ошеломила его. Он понимал свое жалкое положение, негодовал на себя, ведь все это можно было предусмотреть. Но он не мог преодолеть охватившую его слабость. Он не в силах был сосредоточиться, подумать, что предпринять, он не мог даже пошевелиться. Страх обессилил и сковал его крепче веревок.

Смык сразу выделил Алексея, решив, что он среди них главный.

— Говори, где золото?! — пролаял Смык в лицо Алексею. От него исходила такая звериная злоба, что Алексей почти физически ощутил волны ненависти, накатывавшие на него.

— Мы его не нашли, — твердо сказал Алексей, глядя ему в глаза. — Это я их сюда привел. Взял их за компанию, чтобы страшно одному не было. Где золото, они не знают. Отпустите их, и я вам покажу, где его искать.

— Ты чё, бля, условия мне ставить будешь?! — скривил тонкие губы Смык. — Ты мне все покажешь!

Они долго и методично избивали Алексея. Он умел держать удар, ему были знакомы вспыхивающие электрические круги перед глазами, вкус крови во рту и шатающиеся зубы. Но здесь был не ринг, и били его четверо здоровых мужчин, связанного, прижатого к земле. Тяжелые удары в лицо гвоздили его голову к земле, от них нельзя было уклониться, на мгновение они разбивали сознание на мелкие осколки, которые тут же, собравшись воедино, нещадной кувалдой разламывали голову мучительной болью.

Заметив, что Алексей уже не чувствует ударов и сейчас потеряет сознание, Смык резким окриком: «Стали!», прекратил избиение. Он взял у одного из них нож, который они отняли у Сергея, и медленно поводив им перед глазами Алексея, сверху вниз разрезал ему лицо от виска до подбородка. Алексей не отреагировал на это даже стоном. Глаза его сделались сонными и ничего не выражали.

Сергей не мог вынести того, что происходило. Он отвернулся, чувство скорби и гибельной тоски охватило его. То, что случилось, было чернее самых зловещих его предчувствий. Ловушка захлопнулась. Им всем предстояло погибнуть мучительной и бесследной смертью. Вот она — цена лишнего слова, плата за глупость в серьезном деле.

— Упрямый, лось! — злобно ощерился Смык. — Прощайся с пальцами, сучара, — скаля золотые зубы, он обвел взглядом своих подручных. — А ну, валите его на живот и развяжите руки.

Они втроем заломили левую руку Алексея за спину, а правую, прижали к земле. Наступив ногой на кисть, Патлява лопатой отрубил ему пальцы на правой руке. Нечеловеческий крик вырвался у Алексея и оборвавшись, повис в тишине. Он потерял сознание. Беспамятство продолжалось недолго, мучительная боль в руке, первое, что он почувствовал. Следующее, что ощутил Алексей, был удар в живот. Он застонал и открыл глаза. Над ним стояли все те же. Патлява снова ударил его ногой под ребра, склонился над ним и с ненавистью прошипел:

— Говори, где золото или мы тебя отхарим! Будешь петухом кукарекать…

Когда они навалились на Алексея, выламывая ему руки, Шара увидел на земле, потерянную ими, затоптанную в глину золотую монету. Он незаметно поднял ее и хотел сунуть в носок, но Смык это заметил и, отняв ее, показал остальным.

‒ Есть первый рыжик! ‒ торжествуя, прохрипел Смык. ‒ Говори, где остальные?!

И они снова накинулись на Алексея. Он был уверен, что если скажет, где спрятал золото, их сразу убьют. Не говорить им ничего, эта единственная соломинка, которая удерживает их на этом свете. Алексей с трудом выговорил:

— Делайте, что хотите. Но знайте, у меня СПИД. Говорю вам, чтобы после родным не мстили.

Расстегивающий ширинку Патлява, вопросительно посмотрел на Смыка. Тот, скривив узкие губы, процедил:

— Теперь у всех СПИД, а у этой лопаты СПИДа пока нет, — и он указал на лежащую на земле лопату. ‒ Посмотрим, сколько в него влезет.

Они содрали с Алексея брюки и трусы, и Патлява со зверским смехом воткнул ему в задний проход рукоять лопаты. От адской боли Алексей потерял сознание.

Оставив Алексея, они набросились на забившуюся в угол Веру. Парализованная страхом, она все видела, но ничего не слышала, как в немом кино. Ее и без того большие глаза еще больше увеличил бесконечный ужас происходящего, и теперь они казались огромными на покрытом смертельной бледностью лице. Ее душил тяжелый, не поддающийся рассудку страх перед жестокой животной силой, у которой не вымолить пощады.

Раздирающий душу крик раздался из ее уст, когда они, повалив ее на спину, стали срывать с нее одежду. Но только черная пустота отозвалась в ответ глухим обманчивым эхом. Их спешащие, суетливые движения в свете фонарей напоминали страшную суету зверей вокруг загрызаемой жертвы. Они сорвали с нее ветровку из тонкого брезента. Патлява разорвал у нее на груди свитер и сорочку и белые оголенные груди, лишившись покрова, затрепетали в свете фонарей.