Его брови взлетают вверх, но я поднимаю руку, останавливая его от попытки завалить меня вопросами.

— Не бери в голову. Мне нужно подготовиться и забрать робо-руку у отца. Я оставила ее у него в номере отеля вчера. Ты случайно не видел мою красивую руку? — спрашиваю я, съежившись от того, как нелепо звучит этот вопрос для нормального человека.

— Я положил ее в твой шкаф вчера вечером. Положил ее рядом с двумя другими, которые у тебя были там, точно так же, как лежали остальные.

— А-а, — протягиваю я, хлопая ресницами, как благодарная девица, которую он спас от беды. — Мой герой.

Он смеется, закатывая глаза.

— Займусь стриптизершами. Хотя Андерсон и сказал, что он уже нанял кое-кого, после того, что вытворила Джейн. Пей больше воды. Отдыхай. Я найду тебя сегодня вечером, как только смогу выбраться с вечеринки.

На моих губах появляется вызывающая улыбка.

— Кто сказал, что я захочу видеть тебя позже?

Он внезапно набрасывается на меня, буквально затягивая под себя так быстро, что у меня перехватывает дыхание. Я открываю рот, чтобы ахнуть, но он хватается за представившуюся возможность, чтобы поцеловать меня, забирая вместе с поцелуем каждое слово негодования и проклятия, которые я собиралась исторгнуть из себя секундой ранее. И я таю, как будто все клетки моего мозга одномоментно отключились, когда похотливое животное во мне берет надо мной вверх.

Я стону ему в рот, когда он опускается на меня. Его живот упирается точно в нижнюю часть моего изголодавшегося тела, и я бесстыдно вжимаюсь в него. Мои пальцы запутываются у него в волосах, а моя единственная рука упирается ему в грудь, как будто мой мозг полностью капитулировал под его натиском.

Внезапно он отстраняется, и я целую воздух на секунду, прежде чем замечаю движение. Когда я открываю глаза, он смотрит на меня. Затем этот осел подмигивает мне, ухмыляется и встает, а моя челюсть падает на пол, пока наблюдаю за тем, как он спокойно направляется к двери.

— Что это ты делаешь? — спрашиваю я, одергивая футболку.

— Напоминаю тебе, что ты точно захочешь увидеться со мной позже. Увидимся, Каша. — Открыв дверь, он поворачивается ко мне и улыбается так, словно ему нравится видеть меня рассерженной. — Да, и прекрати употреблять наркотики. Мне ты нравишься в трезвом виде.

С этими словами он закрывает дверь, а я бормочу ему вслед несколько проклятий, прежде чем воспользоваться дверью ванной комнаты, чтобы вернуться к себе. Лидия куда-то пропала, но я легко нахожу свой телефон.

Набрав номер, жду, пока после третьего гудка мне отвечают.

— Да, я бы хотела заказать на ночь пять стриптизерш. И у меня есть особая просьба.

Как только я кладу трубку, дверь распахивается. Я оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю, когда вижу, что ко мне приближается Роман.

— Что ты…

Мои слова обрываются, когда он хватает меня за талию и прижимает меня к себе. В следующее мгновение его губы прижимаются к моим, и я улыбаюсь ему в ответ.

— Я думала, тебя где-то ждут, — бормочу я ему в губы.

— Черт с ними. Я могу немного опоздать, — говорит он, поднимая меня достаточно, чтобы пронести через ванную обратно в свою комнату.

Я хихикаю от поцелуя, когда мои пальцы ног кружат где-то в районе его голеней.

— Ты никогда не предупреждаешь меня, когда хочешь поцеловать, — бормочу я, все еще целуя его.

— Потому что я не хочу, чтобы ты пыталась меня остановить, — бормочет он в ответ.

Я решаю, что ценность разговора в такой момент явно переоценивают, когда его язык начинает выделывать какие-то умопомрачительные вещи с моим языком, отправляя мой разум в нокаут, пока представляю его язык где-то еще.

Мои ноги касаются пола, и я коленями одновременно упираюсь в край кровати, вернее, задней их частью. Роман опускает меня вниз, осторожно укладывая на кровать, и опускается сверху, не прерывая поцелуя.

Он делает это медленно, смакуя момент, а я не могу перестать думать, что на вкус мое дыхание подобно смертельному смраду, учитывая, что так и не почистила зубы.

Но я мигом забываю о гигиене полости своего рта, когда он задирает мою футболку до бедер, наконец-то воспользовавшись тем, что под футболкой ничего нет.

Его пальцы касаются чувствительной плоти, и я вздрагиваю. Он издает стон где-то у меня во рту, а потом я слышу тихий шорох его сползающих джинсов. Снова улыбаюсь, потому что мне нравится, что он хочет меня так же сильно, как и я его.

Приподнявшись, он садится на колени, его джинсы свисают ниже бедер, и я облизываю губы, наблюдая, как он медленно и сексуально раскатывает презерватив по всей длине своей плоти. Это завораживает.

— Где тебя черти носили? — спрашивает он, опускаясь на меня.

Прежде чем я успеваю спросить, что он имеет в виду, он снова целует меня, и я теряюсь в ощущениях, которые дарит мне его близость, и это так легко сделать.

Когда он начинает движение, мои ноги взлетают вверх, предоставляя ему лучший доступ.

Я теряю счет времени, когда он буквально вырисовывает траекторию каждого своего движения во мне, делая это настолько медленно, будто мы с ним владеем всем временем этого мира. Наши тела мгновенно становятся скользкими от пота, а мои губы покалывает от глубокого, ненасытного поцелуя, в котором мы с ним растворились.

Погружаю пальцы в его волосы, а моя рука скользит вверх по его руке, сжимая ее изо всех сил. Он углубляет поцелуй, а его толчки во мне становятся резче.

Когда я выкрикиваю его имя, мое тело сотрясает волна удовольствия, только что прокатившаяся по нему, отдаваясь сладостным послевкусием в каждой клеточке моей разгоряченной плоти.

Это самое мощное и вместе с тем самое уязвимое ощущение, которое я когда-либо испытывала в своей жизни. Роман что-то тихо шепчет мне, настолько тихо, что едва могу расслышать это, прежде чем внезапно вонзается в меня в последний раз, и его тело сотрясается, прежде чем он падает на меня, тяжело дыша, когда я улыбаюсь пустоте, образовавшейся передо мной.

Мои веки отяжелели, и мне слишком хорошо сейчас, чтобы даже пошевелиться. Поэтому я обвиваюсь вокруг него, как однорукая паукообразная обезьяна, и наслаждаюсь моментом, пока он длится, стараясь слишком не влюбляться, прежде чем отпустить его.

***

— Что мы делаем? — Лидия шипит, когда я поправляю Джилл — мою теперь уже исправленную, если верить папе, робо-руку.

До сих пор все шло хорошо. Джилл не пыталась меня укокошить, и я нарочно думала о мастурбации без прямого намека на намерение.

Я поглаживаю свою робо-руку.

— Хорошая девочка.

— Что? Серьезно, Каша, перестань гладить Джилл и ответь мне. Что мы здесь делаем? — повторяет Лидия, когда Хенли отходит в сторону. Можно подумать, что Лидия напугана после пережитого в бальном зале или что-то такое, потому что лишь подглядывание в окна ее уже пугает.

— Определенно в домике у бассейна. Думаю, бальный зал сейчас недостаточно чистый, чтобы им пользоваться.

— Наверное, там пахнет тридцатью разными сортами рвоты, — сухо констатирую я.

— Прости, что пропустила все веселье.

— Эй! Алло! Кто-нибудь объяснит мне, почему мы здесь, потому что я все еще пахну тридцатью разновидностями рвоты.

Я съеживаюсь, когда поворачиваюсь к бедной Лидии лицом. Очевидно, она попала под перекрестный огонь. От нее не слишком приятно пахнет. Я виню во всем эти волосы. Трудно выбросить все это из головы, и, судя по ее словам, она была покрыта рвотой. Не знаю, потому что сама сбежала оттуда и провела ночь, играя на персональной флейте Романа, хотя и не помню ничего.

Мы с Хенли обе получили нагоняй, когда Лидия, наконец, нашла нас. Хенли провела весь день с Дэвисом. Я была в комнате Романа, пока не пришли какие-то парни, чтобы вытащить его вниз. Потом мне нужно было найти отца и вернуть руку. Еще один обычный день в жизни Каши Дженсен.

Мне нравится, когда Джилл ведет себя хорошо.