Дэвис улыбается и обнимает меня за талию.

— Да, я помню, как ты была помешана на макаронах. — Он поворачивается к Лидии. — Тебе нравится итальянская кухня?

— А разве не всем она нравится? — спрашивает она.

Это хорошее, уютное место, и мы выбираем столик в углу. Приятно ненадолго отвлечься от роскошного особняка и стервозной толпы. Если Дэвис притянет меня еще ближе, я окажусь у него на коленях. Не знаю, почему он такой нежный. Это странно. Те, кого объединяет лишь дружеский секс, не проводят так много времени вместе, или, по крайней мере, не виснут друг на друге, но мне сейчас слишком хорошо, чтобы жаловаться. Скорее всего, это выйдет мне боком в долгосрочной перспективе. Но прямо сейчас не могу выкинуть это из головы.

После обильного количества макарон и бесчисленного количества хлеба, плюс нескольких бокалов вина, настроение Лидии, кажется, улучшилось. Может быть, это потому, что Дэвис прямо сейчас рассказывает ей о некоторых вещах, которые она пропустила сегодня.

— Да ты, наверное, шутишь! — буквально плачет от смеха она, привлекая взгляды других посетителей.

— Спроси Хенли. Весь день он провел покрытый дерьмом и тухлыми яйцами.

Я поднимаю ладони вверх.

— Я не имею никакого отношения к истории с биотуалетом. Это были какие-то своенравные дети.

— Угу. Это была затея Каши, — смеется Лидия. — Только она могла придумать нечто подобное.

— А все, что мы сделали, это подложили им эти тухлые яйца. Я не заставляла их бросаться ими друг в друга.

— О, Боже, мне следовало пойти. Я бы с удовольствием посмотрела на его лицо.

С улыбкой я достаю телефон и протягиваю ей.

— Возможно, мне удалось сделать несколько снимков после того, как он выполз из биотуалета, и после того, как в него попало яйцо.

Лидия безудержно хихикает. Приятно слышать, как она смеется и говорит, как раньше.

— Его рвет?

— Очевидно, тухлые яйца по вкусу не похожи на клубнику, — отвечаю я, и мы оба разражаемся истерическим смехом. Официант улыбается, когда приносит нам чек, но ясно, что он будет рад видеть, как мы уйдем.

Дэвис сканирует чек, выглядя оскорбленным, когда мы предлагаем разделить его, и мы возвращаемся в прохладу ночи. Даже несмотря на то, что мы в нескольких милях от океана, я чувствую его запах в воздухе, этот легкий солоноватый запах, который вы можете вдыхать.

Дэвис указывает на маленький магазин мороженого, а мы с Лидией стонем.

— Ни за что. Если я съем еще один кусочек, то лопну, как клещ, — говорит Лидия, и я соглашаюсь с ней.

Вижу торговую галерею вниз по улице, которая закрывается на ночь.

— Эй! У них есть скибол. Нам обязательно нужно вернуться сюда до того, как вернемся домой,

— Иногда ты ведешь себя как большой ребенок, — смеется Лидия.

— Ты злишься только потому, что не можешь победить меня.

Она улыбается Дэвису, когда мы вылезаем из машины, чтобы вернуться обратно в особняк.

— Спасибо, что пригласили меня. Я хорошо провела время.

— Обращайся, — отвечает он с ухмылкой.

— Очень мило с твоей стороны, — говорю я ему, когда она уходит. — Сейчас у нее трудные времена. Андерсон — ее бывший. Он изменил ей с невестой, и теперь все семейство Каши обращается с ней, как с какой-то домашней шлюхой за то, что она посмела появиться здесь.

— Зачем она приехала? — спрашивает он, пока его рука блуждает по моему затылку, когда мы идем.

— Я не совсем уверена. Все, что она сказала, что ей нужно быть здесь. Мы с Кашей знали, что она расстроится, и ей понадобится наша помощь, поэтому мы здесь, чтобы морально ее поддержать. Я отчасти надеялась, что она встретит здесь кого-нибудь, с кем можно переспать, стереть память об этом засранце из дальних уголков ее мозга.

— Ей повезло, что у нее есть вы двое.

— Нам повезло, что мы есть друг у друга.

— Что ж, надеюсь, сегодня они обе обойдутся без тебя. — Его рука движется вниз, чтобы слегка сжать мою задницу. — Потому что остаток дня ты проведешь в моей постели. Я еще не закончил ужинать.

— И снова эта твоя романтика.

— Мне также хочется поиметь эти восхитительные груди.

— Что-нибудь еще? — хихикаю я.

— Слишком долго перечислять, детка.

Мы добрались до его комнаты, но прежде, чем мы вошли, я заметила, как Каша и Роман вместе поднимаются по лестнице. Похоже, она нашла своего дельфина, и я не могу устоять от соблазна начать имитировать его звуки, наблюдая за ее реакцией.

Затем, по какой-то странной причине, она делает мне знак мира своей роботизированной рукой, хмурясь на меня…

— Почему ты делаешь мне знак мира? — в замешательстве спрашиваю я.

— Черт побери, — шипит она. — Напряги мозги. Это никакой не мир! Похоже, тебя только что послали на три буквы, — прожужжала она, прежде чем исчезнуть в нашей комнате.

Выражение лица Дэвиса было таким же смущенным, как и у Романа.

— Ты изображала дельфина, когда увидела их?

— Шутка. По словам Лидии, дельфины очень сексуальны и к тому же агрессивны в сексуальном плане.

Комната наклоняется, когда меня подхватывают и бросают на кровать.

— Дельфин был бы в восторге от того, что я собираюсь сделать с тобой, — предупреждает он, раздевая меня быстрее, чем я когда-либо могла подумать о таком.

И он верен своему слову, поскольку следующие три часа наполнены слишком большим количеством оргазмов, чтобы их сосчитать.

Каша

— Моя рука просто показала моей подруге знак мира вместо того, чтобы выставить ей средний палец. Первый предупредительный сигнал, который я выявила, — сообщаю отцу по телефону.

— Не уверен, как эти команды смешались, — говорит он мне, когда Лидия смотрит на меня с веселой улыбкой.

— Я думала о том, чтобы вразумить ее. Только не определилась, послать ли ее или нет, когда робо-рука просто решает показать ей универсальный знак хиппи.

У него перехватывает дыхание.

— Ты не дала ей команду? Она рефлекторно сработала сама по себе? Это замечательная новость!

— Эм, нет, это не так. Она не сделала того, чего я хотела.

— Очевидно, есть еще некоторые недоработки.

— Разумеется, — сухо перебиваю я.

— Но это действительно большой прорыв.

Бессмысленно спорить с ним, когда он так возбужден. Я в ступоре, когда слушаю тысячи научных подробностей, которые не имеют для меня никакого смысла, но я, вероятно, единственный человек, с которым он общался с тех пор, как уехала сюда, поэтому терплю это. Если только его интерны не ошиваются где-то поблизости. Но они обычно не разговаривают с ним. Они тоже часами сидят и глазеют.

Наступает полночь — время охоты за сокровищами для Олимпиады, когда я, наконец, кладу трубку, задаваясь вопросом, слышал ли он, как говорю «пока».

Лидия как раз там, где я ее оставила после того, как вернулась переодеть шорты. Дурацкие шорты явили мое дурацкое нижнее белье этому глупому Роману, который целует меня так глупо.

— Хочешь на охоту за сокровищами? Нейту Дуксу нужен партнер.

Она качает головой, устраиваясь на кровати, все еще ухмыляясь мне.

— Лидия, зачем ты приехала? От этого ты чувствуешь себя еще несчастней.

Она делает глубокий вдох.

— Доверьтесь мне. Мне нужно быть здесь.

Я выбираю штаны для йоги, потому что как только солнце сядет, жучки превратятся в назойливых зануд. Лидия возвращается к чтению своего планшета, а я вздыхаю, качая головой. Хотела бы понять, что именно она надеется извлечь из этого болезненного воссоединения.

— Ладно, последний шанс, я ухожу, — говорю ей, надеясь, что она проснется.

Вместо этого она усмехается и делает мне «знак мира».

— Кикимора, — бормочу я, когда слышу за спиной ее смех.

Когда сбегаю вниз по лестнице, леденящий душу крик раздается откуда-то из глубин массивного кабинета, который был превращен в место расположения капризной невестушки. Бегу, спотыкаясь, а мое сердце бешено бьется в груди, когда вбегаю в комнату, чтобы увидеть несколько испуганных лиц. Джейн снова кричит, сжимая розовое платье, начинает рыдать в голос.