— Эх, Платон Ильич, а в роли русского интеллигента вы мне нравились больше, — вздохнул я.
— Вы мне тоже больше нравились в роли скромного переплетчика, изучающего историю Архангельска, — огрызнулся Зуев. — Я уже потом понял, что ваша любовь к Крестинину не случайна.
— Вот видите, какой вы проницательный человек, — обрадовался я. — И, если вспомнить, что Крестинина подарили мне вы, значит, именно вы помогли и ВЧК, и Советской республике.
— Не паясничайте, товарищ чекист, — сморщился Платон Ильич. — Или считаете, что перед пытками требуется прелюдия?
— А кто его знает, требуется прелюдия или не требуется, — задумчиво изрек я. — И вообще, Платон Ильич — простите, не знаю вашего настоящего имени...
— Это и есть мое настоящее имя. Мой отец русский, зато мать — из рода Олишевских!
Ясно. Скорее всего, мать с отцом расстались, ребенок вырос в польской культуре, да еще в неприязни к русскому отцу. Бывает.
— Так вот, Платон Ильич, вы все прекрасно поняли. Никто не собирается вас пытать. Наш начальник считает — кстати, я с ним совершенно в этом согласен, что под пытками человек расскажет все. Все, что вы от него потребуете. А какова цена этому? Это и ломаного злотого не стоит. Вы нам сдаете ваших агентов и не только, а мы...
— И что — вы? Вы сможете убедить шляхтича встать на путь предательства? — презрительно усмехнулся Зуев, взяв новую папиросу. Это уже которая по счету? Вторая? Нет, уже третья. Нервничает.
— А я и не стану вас убеждать, — покачал я головой. — Зачем? О том, что вы нам расскажете, никто не узнает. К тому же, вы выдадите не поляков, а русских, работающих на английскую разведку. Сегодня Польша европейское государство, у вас законно избранный президент. И вам, пан Зуев, пора приступать к работе на новую Польшу, а не трудиться на благо каких-то Англий с Франциями. Подумайте. Вы ценный специалист, и своей смертью вы Польше не поможете. Напротив, оставшись в живых, вы вернетесь и станете укреплять польскую государственность. Думаю, сдав несколько русских мерзавцев, вы спасете не свою жизнь, а частичку Польши.
— Если я откажусь — вы меня убьете? — спросил Зуев.
Ага, молодец! Начинаешь потихонечку вести торг.
— Здесь и сейчас? Нет. У меня приказ — либо я узнаю у вас все ваши адреса, явки и пароли, либо переправляю вас в Москву. Переправлять вас я смысла не вижу, проще подождать здесь. Мы спрячем вас в укромное место, подождем, когда Архангельск захватят красные, потом я передам вас в ЧК. Ждать, правда, придется почти два месяца, но я никуда не спешу. Но в ВЧК, сами понимаете, разговор уже пойдет совсем другой. Это я общаюсь с вами как со своим коллегой-разведчиком, а мои товарищи по работе будут видеть в вас классового врага.
— Хорошо, Владимир Иванович, предположим — только предположим, я согласился и передал вам всех тех, с кем я был связан в Москве. А что дальше?
— А дальше, все очень просто. Вы понимаете, что нам понадобится время, чтобы проверить — реальные это люди или «мертвые души». Неделя, возможно две. Это время вы поживете на нашей конспиративной квартире, а когда мы получим ответ из Москвы, то вас отпустим.
— А каковы гарантии? Вы, как я понимаю, не самый главный начальник в ВЧК? Кто поручится, что вы меня не убьете сразу же, как только получите нужную информацию?
— Так никто не поручится, — пожал я плечами. — Я даже честное слово давать не стану, какой смысл? Впрочем, могу написать расписку, но это смешно. Просто, если вы сдаете всю агентуру, у вас появляется шанс. Откажетесь...
Я демонстративно развел руками — мол, вы поняли.
Зуев помолчал, вытащил еще одну папиросу. Потом потянулся к столу, взял лист бумаги и карандаш. Писал он около часа, старательно выводя слова. В результате я стал обладателем двадцати фамилий, и двадцати московских адресов.
— Это все люди, которых я знаю. Надеюсь, квартира достаточно удобна?
Я тоже надеюсь, что у Митрофана Арсентьевича нашему шпиону будет удобно. Селезнев — старая сволочь, понимает, что дни белых сочтены, станет из кожи вон лезть, чтобы нам угодить, а заодно и за пленником присмотрит. Телефон, конечно, мы отключим, но над этим уже работают.
А мне опять предстоит ждать. Ждать, пока Серафим не переправит список на «Таймыр», потом ждать ответа из Москвы. Касательно же Зуева... Если не соврал, я его отпущу. Может, этот поляк нам еще и пригодится. Кто знает...
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ
.
