С раннего возраста меня интересовали природа, путешествия в неизвестность, явления и проблемы, которые сегодня принято называть междисциплинарными. К этому восприятию действительности меня приучила моя «большая семья», состоявшая из нескольких поколений врачей, математиков, геофизиков, инженеров, географов, психоаналитиков, военных и открывателей нехоженых земель. Но была и другая, не менее привлекательная сторона: литература и искусство, и живопись, в частности.

Потом я шесть лет учился в Московском архитектурном институте, где странным для меня образом соединились практически все названные выше направления и специальности. Но позже, в течение нескольких десятков лет научной и полевой работы я понял, что в мире нет обособленных дисциплин, будь то социология, экология или градостроительство, потому что, как сказал известный американский биолог, «все связано со всем, все куда-то попадает, и ничто не дается даром».

Я по складу характера – научный работник, но, думаю, что некоторая предопределенность научной карьеры все же существует. Побывав по отдельности живописцем, архитектором, социологом, экологом и международником, я также понял, что неважно, где именно ты работаешь, важно – над какой научной проблемой ты работаешь, какие люди тебя окружают, кого слушаешь и читаешь. И, конечно, самое главное – как ты пытаешься осмыслить полученную информацию, раскладывая ее по дисциплинарным «полочкам» или же комплексно, экосистемно.

В течение последнего полувека глобальное сообщество осуществляет очередной исторический поворот: от Второй и Третьей промышленной революции – к Четвертой. Чем я, к сожалению, с перерывами, и занимался начиная с 1970-х гг. Но импульсом к его исследованию было знакомство (десятью годами раньше) с работами отцов-основателей Чикагской школы городской экосоциологии 1920-х гг., которую правильнее называть школой исследования человеческой экологии. И эта линия на изучение социальных сообществ, их общностей и конфликтов и их воздействия на природу, остается актуальной для меня сегодня в век «Информационной галактики».

Моя глубокая благодарность Российскому научному фонду (проект «Российские мегаполисы в условиях новых социально-экологических вызовов: построение комплексной междисциплинарной модели и стратегий формирования «зеленых» городов России» выполнен при поддержке РНФ, № 17-78-20106) за поддержку и возможность спокойно подумать о фундаментальных аспектах темы, которую мы разрабатываем, а также – моим ближайшим коллегам по проекту: П. О. Ермолаевой, Ю. В. Ермолаевой и О. А. Усачевой.

Я искренне признателен всем, кто помогал мне и поддерживал, без упоминания их чинов и званий. Это, прежде всего, члены моей «большой семьи»: В. Ф. и О. Ю. Шмидты, В. О. и О. В. Шмидты, их дети и внуки – В. В. и Ф. Ф. Шмидты, мои дед и бабушка Ф. Ф. и Е. Л. Яницкие; мои родители Е. Ф. Яницкая и Н. Ф. Яницкий и моя дочь, Т. О. Яницкая. А также М. В. и С. Ф. Кирпичевы, А. Г. Калашников, В. И. Смирнов и многие другие.

Это – мои педагоги и учителя в школе и вузе: С. М. Алексеев, А. А. Дейнека, И. В. Морозкин, Д. Н. Никифоров, И. И. Темкин, И. Р. Федосеева и М. А. Шильникова. Это также мои сокурсники и друзья по жизни: В. П. Волков, Л. Б. Коган, В. Р. Раннев, Р. А. Резников и Е. З. Чучмарева.

Это коллеги по работе в АН СССР и РАН: А. С. Ахиезер, Б. А. Грушин, О. И. Величко, Г. Г. Дилигенский, Л. М. Дробижева, Д. В. Ефременко, М. А. Заборов, Т. И. Заславская, С. И. Ломантёрова, В. А. Мансуров, Н. Н. Никс, П. М. Козырева, И. С. Кон, С. А. Кравченко, А. О. Лапшин, В. Д. Патрушев, Н. Е. Покровский, Н. Н. Разумович, В. Е. Соколов, В. Д. Сухов и И. А. Халий.

Я признателен за постоянную помощь в работе над книгой моей жене Г. И. Кузиной и моей коллеге О. А. Усачевой (Башевой). Наконец, я не мог бы жить и работать без включенности в международное социологическое сообщество и мой «ближний круг» экологов и защитников природы: И. П. Блокова, П. О. Ермолаевой, С. И. Забелина, Д. Н. Кавтарадзе, С. Г. Мухачева, Е. А. Симонова, В. Е. Соколова, Е. А. Шварца, Ф. Р. Штильмарка, А. В. Яблокова.

Российское общество уже вступило в «переходный период», оно начало движение в сторону новой научно-технической революции, движение, которое сегодня в общественно-политической литературе именуется «переходом на цифру». В действительности за этой сжатой формулировкой кроется целый ряд социальных и экологических проблем, обусловленных как внешними факторами, так и внутренними обстоятельствами, а также спецификой природно-климатических условий нашей огромной страны и ее культурных и этноконфессиональных различий.

В российской социально-экологической литературе существует более простое видение ситуации, квалифицируемое как неравномерность развития отдельных частей или регионов страны. Действительно, такая неравномерность существует, но стоящая сегодня перед нашим обществом проблема «транзита» не может быть сведена к этому различию.

Не меньшее значение имеют проблемы гносеологического порядка. Я имею в виду отставание исследований в сфере теоретико-методологического осмысления тех сложных экосоциальных изменений, которые сегодня происходят в стране и мире.

Долгое время в экономических и экосоциологических исследованиях и практической политике господствовала триада «традиционное общество, современное общество и постмодернизм как его новейшая разновидность». Однако этого понимания состояния мира уже в 1960–1990-х гг. оказалось недостаточно: мы, как и все другие страны, живем в нескольких мирах, местном, региональном, национальном и глобальном. Поэтому проблема взаимоотношений целого и части, города и региона постоянно привлекала к себе внимание (см., например: [Strubelt and Gorzelak, 2008]). Кроме того, этот сложный мир, несмотря на его разнообразие и различие векторов динамики его частей, живет и эволюционирует уже не только в биосфере, но и во всеохватывающем киберпространстве. Разные политики и теоретики называют его по-разному: информационный универсум, интегрированный мир, «сжатый мир», всеохватывающее сетевое пространство, информационная галактика, но его новизна и сущность состоят именно в нарастающем формировании глобального по масштабу и единого по своей сути информационного и экологического пространства.

Вот главные черты этого глобального экосоциального пространства: оно носит всеохватывающий, всепроникающий и анонимный характер; оно все более самодостаточное и саморазвивающееся; люди все меньше защищены от его несанкционированного использования (телефонный и иной терроризм, хакерские атаки, несанкционированное проникновение в частное пространство и т. д.). Это новое пространство используется одновременно как инструмент и среда поступательного развития, и как оружие для подавления воли и сознания вероятного противника, для принуждения его к противоправным действиям или, напротив, служит инструментом для покупки лояльности своих оппонентов и т. д.

Не менее актуальная проблема – это время, которое с помощью информационно-коммуникационных сетей все более ускоряется и одновременно сжимается. Причем у разных процессов это время различно, к тому же оно не всегда линейно развивается, что нарушает привычный ритм жизни, вызывает стресс и другие болезненные состояния. Оборотная сторона той же медали – это методы фиксации и измерения этого ускоряющегося времени. Скорость привычных для нас массовых опросов несопоставима с темпом происходящих перемен. Значит, нужен всеохватывающий и непрерывный мониторинг изменения ситуации в стране и мире или какие-то другие методы подобного слежения за ней.

Стимулом к его формированию явилась Четвертая научно-техническая революция (далее НТР-4), которая также часто именуется Четвертой промышленной революцией. НТР-4 сделала производство, распространение и потребление информации главной целью всех агентов мирового пространства, а также инструментом борьбы за рынки сбыта и геополитической борьбы. Разная степень информационной интегрированности глобального мира, а также возникающие в ходе этого перехода имущественные и социальные неравенства, социально-экологические конфликты и гибридные войны, являются мотивом и предметом для исследования процессов перехода от НТР-3 к НТР-4.