–Только две вещи: молчать и сидеть смирно!

У Алисы было отменное чувство вкуса и потому Эми целиком и полностью доверилась её рукам, не боясь конечного результата. Первоначальный этап преображение Эмили начался с самого простого – сушки волос. Затем она предала форму бровям (благо здесь трудиться пришлось не долго, поскольку Эми следила за ними), а после настал черёд самого сложного и долгого процесса – макияж.

У неё были рыжие волосы, зелёные глаза и светлый, но не фарфоровый, цвет кожи. Исходя из этого Алиса подобрала полупрозрачную тональную основу. Основной акцент было решено сделать на губы, сделав их объемнее и сексуальнее – ведь главной целью было обратить на себя внимание мужчины, но при этом избежать чрезмерной вульгарности или доступности, что само по себе производит порой отталкивающее впечатление.

Глаза так же не остались без внимания. Здесь она решила использовать коричневые оттенки, стараясь сделать глаза более выразительными, но не переборщить. Нанеся последние штрихи, она запретила Эми, строго настрого, смотреть в зеркало пока та не оденет свое платье, чтобы целиком оценить образ.

– Я…тебя…ненавижу – сказала Алиса, увидев Эмили в полном вооружении. – Ты каждый день совершала преступление, пряча такую горячую штучку за этими пацанячими шмотками! Детка, да ты просто ОГОНЬ! – она подвела подругу к зеркалу, довольная проделанной работой.

Эми не узнала своего отражения. Ей казалось, что перед ней совершенно иной человек. Она не понимала, что со всем этим делать и как себя вести, ловя себя на мысли: это не более чем сон и скоро наступит пробуждение. Но это был тот самый случай, когда просыпаться совсем не хотелось!

–Только не сметь реветь! – сказала Алиса приказным тоном, видя наворачивающиеся слезы счастья. – А то мне придётся начинать всё с самого начала, а на это нет времени!

–Сколько осталось до начала?

–Два часа, но Эндрю сказал, что выезжать надо за полтора. Пробки и всё такое…

–Спасибо! – Эмили обняла Алису, переполненая чувством благодарности.

–Всегда к вашим услугам! Не могу же я позволить провалиться дню исполнения заветной мечты моей самой лучшей подруге! – улыбнулась она в ответ, затем посмотрев на себя в зеркало сказала, – Таак, мне бы тоже не помешало привести себя в божеский вид!

Пока Алиса наводила марофет, Эмили не могла налюбоваться собой, прокручивая в голове предстоящий вечер в мельчайших деталях. Будучи увлеченой своими мыслями, она и не заметила, как Алиса присоединилась к ней, подбадривающее приобняв за плечи:

–В одном я уверена точно – в средневековье нас бы сожгли на костре!

Она протянула Эми солнечные очки, ответив на недоумивающий взгляд, что это необходимо для образа. Эндрю стоял у входа, когда девушки вышли из номера. Алиса игриво взмахнула волосами, проходя мимо него в сторону лифта. Безусловно обе произвели впечатление, что не промелькнуло мимо Алисы вызвав удовлетворительную улыбку. Необходимый эффект был достигнут! Вслед за ними хотели войти двое постояльцев, но Эндрю, как истинный телохранитель, не дал им этого сделать, услышав в ответ негодующие возгласы.

–И что плохо было бы в том, если бы они поехали с нами? – спросила Эми, не понимая такого поступка.

–С Эмили Браун – могут, а с мисс Эми ван Флитчер, известной Немецкой певицей – нет!

–Эми ван Флитчер? – переспросила Эми, не понимая: злиться ей или принять.

–У тебя со слухом все в порядке!

–А если кто-нибудь попросить у меня автограф или сфотографироваться?!

–Не переживай, наш Кевин Коснер справиться с этой задачей самостоятельно! И вот ещё что: на любой вопрос отвечай «без комментариев»!

Несмотря на то, что был практически вечер, на улице было тепло. Но по традиции Лондона встречались и такие, которые, несмотря на осеннюю погоду, ходили в летних футболках. Именно в такие моменты можно было легко вычислить приезжих, от привыкших к такому явлению англичан.

Стоя в громадных пробках становилось ясно почему жители предпочитали передвигаться на метро или велосипедах отказываясь от, казалось бы, комфортабельного транспорта. Но сегодня, как будто назло, весь Лондон собрался в этом заторе, от чего Эмили нервничала каждую минуту всё сильнее.

–Мы успеваем! – успокаивающим тоном сказал Эндрю, глядя на неё через зеркало заднего вида.

Чем ближе они подъезжали, тем сильнее трепетали бабочки в животе. Сгустившаяся толпа у входа в театр, основной массой которой были девушки, обещала аншлаг на сегодняшнем спектакле. У некоторых из них были с собой подарочные пакеты, но абсолютно у всех присутствовали брошюры, плакаты и блокноты, подготовленные ими заранее для взятия автографа у своего кумира. Эндрю подъехал к самому входу. Выйдя из автомобиля, он приковал к себе внимание доброй половины женщин.

–А наш Кэвин пользуется завидным успехом. Гляди фанаток отобьёт! – сказала Алиса, поправляя причёску. – Не забудь при входе очки снять, это моветон!

Эндрю открыл двери, подав руку сначала Алисе, а следом за ней Эмили, чувствовующей себя неловко и немного потерянной, идя под сопровождение любопытных взглядов. На входе их встретила приятная, улыбчивая женщина, лет пятидесяти, подсказавшая их места и пожелавшая хорошего времяпрепровождения. Эндрю остался ждать снаружи, обменявшись с Алисой только им двоим понятными фразами. Зал постепенно заполнялся. Зрители толпились в проходе, пытаясь найти своё место, а особо умудрённые пытались как можно скорее занять первые ряды, наивно полагаясь на отсутствия хозяина. Капельдинерам с трудом удавалось разрешить возникающие споры, и лишь после угрозы удаления из зала, без возврата денежных средств, воцарился порядок. Алиса и Эми заняли места в третьем ряду, ровно по середине ряда.

Свет погас – предзнаменование начала представления.

Зрители замолчали. Каждый из них буквально затаил дыхание, и только стук бьющегося сердца Эмили нарушал эту звенящую тишину…

Прожектор осветил центр сцены, нежно-голубым светом… Энтони стоял лицом к зрителям, без паузы начав произносить свой монолог. Его голос звучал совсем иначе, чем в кино: с лёгкой хрипотцой, с дурманящими нотками бархата и монотонности – он был настоящим.

Он был таким простым, доступным, понятным, и в тоже время он был олицетворением мужественности, неприступности, хладнокровности. Наверно эта противоречивость, жившая в нём, и цепляла за струны души, вызывая влечение, под маской которого скрывается банальный интерес разгадывать его снова и снова. Эмили растворилась в нём, ловя каждое сказанное им слово.

После монолога Энтони к нему присоединились остальные актёры, заняв необходимые позиции для разыгрывания следующей части пьесы. Он играл военного, вернувшегося с войны и ежедневно переживающего ужасы прошлого. Каждую ночь, во сне, к нему является погибший товарищ, обвиняющий его в своей гибели, демонстрируя свою смерть снова и снова пока яростный крик друга не пробуждает его. Он начинает посещать психолога, но затем замечает, что сны давно перестали быть таковыми, став частью реальности, от чего он постепенно сходит с ума. Жена уходит от него забирая детей, лишив его тем самым последнего луча надежды и желания бороться. В конце пьесы герой Энтони, под детальные инструкции погибшего товарища, сводит счёты с жизнью.

Зал взорвался аплодисментами. Игра была настолько правдоподобной, что на некоторое время верилось в происходящее. Актёры блестяще передали переживаемые эмоции, заставляя зрителя прочувствовать каждой клеткой своего тела проживаемые ими события. Безусловно, пьеса отпечаталась в каждом из присутствующих, оставив неизгладимое впечатление, которое не забудется еще очень долгое время.

После финального поклона в зрительном зале начался самый настоящий хаос. Не видя никого и ничего вокруг, зрительницы спешили покинуть помещение, чтобы занять очередь на автограф сессии, о которой предупредили еще до начала спектакля. Чтобы не потерять друг друга, Эмили и Алиса взялись за руки, пробираясь сквозь столпотворение, усмирить которое не удавалось даже охране. К такому они явно были не готовы. Проходя мимо одного из них, Алиса в шутку спросила: