Я осторожно, но решительно вышел на лестничную клетку. Постучал. Блин, как ей заморочить голову? Ведь просто предложит свой мобильник. Под каким предлогом потом отказаться от него? Вот- вот, об этом я и не подумал. Ладно, попробовать все равно надо. Позвонил, прислушался. Тихо. Абсолютно. Блин, шатается, дурочка, где- то. Позвонил ещё, постоял для очистки совести. Не открывает. Внутренне почувствовал облегчение. Придется идти- таки искать телефон автомат, хотя это и ещё подозрительнее, чем звонить куда- то с домашнего. Ну, Глория, попросишь ты меня еще баночку тебе откупорить!

Вернулся домой. Взял на автомате мобильник. Пропущенный от Вовчика- Кошака, недавний. Нет, сейчас перезванивать – голос трясется, да и выслушивать его новые впечатления не время совсем. Сунул телефон в карман джинсов, умылся в ванной по голосу торсу. Достал свежую футболку и нацепил на голову кепку – солнышко уже в зените. Надо пройтись, надо спокойно все обдумать. В одиночку такую ношу не унести. Рядом должны быть живые,здоровые и счастливые образы. Где их обрести? Конечно на набережной. Это моя личная пристань надежды. Пройдусь, по новому взгляну на детали криминального дела, будь оно трижды неладно. Снова оставлять Пирата одного не хочу – это мой друг, мой компаньон. Я ему нужен, он – мне, особенно сейчас – ещё больше, будет на кого отвлечься. Поиграем, воздухом подышим. Снова намордник – ошейник – поводок. Двинули. Уже выходя на лестничный пролет, я снова взглянул на дверь соседки. Хм. А Глория, не будь дурой, дверку- то, уходя, запирает на ключ – стреляный воробей, стало быть. Или есть, что прятать. Не то, что я – непутёвый сосед, истребитель компотов. Ну, ведьмочка, молодец! Не так глупа, как кажешься.

Я снова оказался на шумной уютной улице с верной любимой собакой. Идти мы, посовещавшись, решили в обход, через пустырь, в поисках телефона автомата. Если не найдем его – придется просить телефон у незнакомца подальше от дома. Но это очень опасно, учитывая мою специфическую внешность. В Черноморске так выглядят очень немногие: татуировки на обоих предплечьях, плюс рваная по моде одежда, плюс невысокий крашеный ирокез, хоть и под кепкой, плюс редкая из- за дороговизны собака. Короче, ничего не выдавало в Штирлице диверсанта, кроме парашюта за спиной. Да нас срисуют с завидной точностью, как пить дать. М- да… Запоминающаяся внешность хороша в общении с прекрасным полом, а не с суровым законом.

Хорошо, идём через пустырь. Я время от времени посматриваю по сторонам в поисках автомата. Будет странно, если он найдется, да ещё и в исправном состоянии. Но его нигде нет.Мы свернули к проклятой пятиэтажке и встали оба как вкопанные. У темного подъезда толпился народ, среди которого легко угадывались сотрудники правопорядка и скорая.

Невероятно, но факт. Кто- то был здесь после нас и вызвонил помощь. Хорошо, что до рокового дома было метров двести, а то, кто его знает, как бы обернулась наша очная ставка.Так. Блин. Надо делать ещё больший крюк. Спокойно. Спокойно. Я аккуратно дёрнул поводок и ощутил, как Пират опасно навострился, не сойдя с места. К нам вплотную подбежала девушка лет шестнадцати,с невероятно счастливыми глазами по пять копеек.

– Ты Ом? – Она не сводила с меня прямо- таки огромных глаз.

– Да – хрипло ответил я. Ответил со страха, правда, получилось очень брутально. Блин, теперь придется вести этот диалог именно в такой манере.

– Офигеть! Офигеть!– заверещала пигалица. – Из «Рваных кедов?»

– Да,– как можно более непринужденно ответил я, хотя неприятный холодок по спине прямо- таки тек ручьем.

– Офигеть! Офигеть! – запрыгала девчонка, не веря своему мимолётному женскому счастью. – У вас тут концерт? Офигеть! Девчонки с ума сойдут! Офигеть!

– Нет, я тут на отдыхе, – снова прохрипел я.

– Я фанатка ваша. Офигеть, я и не надеялась кого- то из вас увидеть. Ты как живой прям! – все не унимались девчонка. – А дай автограф!

Она поискала, чем и где расписаться, но ничего не нашла. Слава богу, что так, а то, если бы пришлось сейчас расписываться у нее на груди, реклама вышла бы как нельзя не вовремя.

– Ой, а можно сфотографироваться? – Она прилипла к моей щеке своей и сделала снимок, не дождавшись ответа. Пират ревностно посмотрел на такую нахалку и, вывалив язык, тяжело предупредительно задышал.Фанатка заглянула в телефон и закрыла руками красное от эмоций лицо. Затем кинулась обниматься и долго висела, пока я всматривался в обстановку. Ничего подозрительного у подъезда не происходило. Никто не тыкал в нас пальцами, не разоблачал. Девчонка сподобилась разжать страстные объятия. Она отстранилась,утирая заплаканные глаза. М- да, как же мало людям порой нужно для счастья. Так, но надо идти, а то не отвяжется никогда, ещё и подруг всех созовет. Мы тактично начали отходить.

– Вы к нам приедете? – крикнула она вдогонку.

– Обязательно! – развернувшись, пообещал я.

Ну и ну. Очень уж странное и необычное утро. Есть над чем подумать, конечно. Кто, например, посещал Лёню сразу после моего ухода? Или это дикое совпадение? Соседи, скажем, за солью забрели? Или же убивцы всё- таки вызвали милицию и скорую, немного обождав? Поди, теперь знай. Очень сложно сейчас сказать наверняка. Спина аж ручьем потом покрывается. Девчонка эта откуда- то взялась. Хотя и группы «Рваные кеды» уже достаточно давно не существует, да она и не была популярной никогда. Так, андеграунд. Хотя подобные неожиданные встречи с благодарными слушателями иногда происходили все- таки, но очень редко. Я уже и отвык от таких сюрпризов. Нет, приятно, конечно, но уж больно не вовремя и тем более неожиданно. Ладно, осчастливил девчонку, хоть какое- то доброе дело. Пора уже куда- нибудь отсюда уйти. Почему бы теперь и не на набережную? Главное, что Лёня всё- таки обнаружился, и, надо полагать, теперь о нем позаботятся, кому положено. Мне теперь к нему соваться нельзя никак. Буду пока изображать неведение, а там посмотрим.

Мы прошли неспешным, вроде бы как невиновным шагом ещё минут десять и оказались непосредственно у моря. Тут мы пересекли мощеную плиткой набережную и спустились на широкий песочный пляж. Я отпустил Пирата, не сняв намордника, и почти автоматически спокойно глубоко вдохнул, прикрыв глаза. Отсутствие зрения моментально выделило ранее тусклую шумовую подоплеку момента: резкие крики чаек, гомон бестолковых детей, еле слышная кое- где музыка и конечно же несдержимая мощь прилива волн. Этот размеренный монотонный звук всегда настраивал меня на нужный тон, как ничто другое. Есть у меня какая- то незримая связь с водной стихией: такой живительной, бесконечной, мощной и непобедимой. А запах!Солоноватый аромат странствий, приключений, авантюр, подвигов, доступный даже тем, кто и не пробовал открытое бескрайнее море на вкус. Здесь, у кромки этой изумрудной бесконечности, я всегда начинал чувствовать себя живым и вместе с тем успокоенным, уверенным и чистым, как после искренней тайной исповеди. Море – это зеркало неба, или, возможно, наоборот, но все равно, взглянуть в него всегда исключительно полезно. Ну, лично для меня это точно.

Я сидел на песке, скрестив ноги и незаметно медитируя: просто вдыхал и выдыхал настоящее. Открывать глаза не хотелось категорически. Да это было вовсе не обязательным, если не откровенно лишним. Так бы и сидел тут в позе уставшего лотоса, пока бы не достиг просветления, даже если бы на это ушла вся вечность. В голове появилась приятная пьянящая лёгкая пустота. Безмыслие. Кажется, каждая клеточка мозга полностью расслабилась впервые за долгие годы. Такого состояния удается достичь нечасто. Видимо, перегревшийся от последних событий мозг поставил ультиматум: или я сейчас отдыхаю, или думать впредь будешь каким- нибудь иным органом, например тем, на котором нынче сидишь. Я послушно сделал единственно верный выбор. И полностью расслабился душой, телом и разумом. Клянусь, если кто- то сейчас меня потревожит – полетит вниз головой с пирса.