Я засомневался, – Куда записывали? Тетрадей не было, дневники, поди, дорогие были.

– Чего же, не было-то, такие же школьные тетради как сейчас и были. Обложка другая только была, да может бумага чуть поплоше. И дневники были, на любой вкус с любой бумагой, хоть с атласной, хоть с простой, и с обложкой, хоть картонной, хоть кожаной с тиснением. А кому покрепче да потолще надо было, те амбарные книги покупали.

С этими словами баба Настя продемонстрировала амбарную книгу с записями, – вот, гляди-ка, и надолго хватает, и прочная, останется после меня.

Я полистал несколько страниц, но не заинтересовался, не найдя записи особо интересными для себя. Уж не знаю, почему меня в тот момент не заинтересовали своими деталями какие-то наговоры, молитвы, наблюдения, рецепты и прочее, увиденное мной в её амбарной книге. Я ведь не намеревался записывать рецепты. А вот обычную школьную тетрадь пролистал, чтобы понять, как это писать дневник – писанку и что с ним делать после его окончания. И тоже не нашёл ничего не обычного в том как ведутся записи: дата, время, место как на конверте почтовый адрес, иногда люди или события предшествовавшие чему-то, состояние. Отчёркнутая линия, чего-то там написано, потом снова линия. Иногда на половину страницы по паре раз за день, иногда по две-три-пять страниц на один день. В записи не вчитывался, так как баба Настя, водя пальцем по странице доходчиво объяснила, что надо записывать:

– Вот, в зависимости от того, какую работу вести хошь (хочешь), западок вытропить или поймать в сеть привычку.

Надо отметить, что по её мнению слово «западок» не передавало «всю глубину ямы в которую угодил разум», пояснила она так «заскок поймал», а ещё точнее «за…б», через букву ё, который.

– Смотри, западок тут сначала ставишь мету «время». Это число, день недели, и год, время записываешь, и она кивнула на ходики показывающие без двенадцати семь вечера. Потом мету «место». Обязательно полностью адрес или место, где ты запись в дневник вносишь. Этого обычно хватает. Отчёркиваешь и записываешь всё как есть, как вспоминается, оно со временем начнёт само укладываться как записываться. Записал, обязательно отчеркни запись, это значит, закончил ты. Оглянись, где ты находишься, по тому-ли адресу, как записывать сел, в тот ли день, месяц и год. Надо смотреть не только за собой, но и за местом в котором находишься. Где я сейчас? Какой я сейчас? Кто я сейчас? Если ощущаешь, что место поменялось, отмечай как. Можешь вообще вывалиться из места, оно как внове станет. Если ощущаешь, что сам поменялся, отмечай. Состояние отмечай, сердцебиение, холод, жар, головокружение, что-то такое началось не понятно, испарина, руки трястись начинают, лицо гореть, слёзы. Тут же отмечай. Почерк поменялся, отмечай, когда поменялся, на чём. Вот сторожок ставь палочку, либо букву Азъ, – и нарисовала что-то среднее между заглавной буквой А и звездой, – либо любую удобную тебе метку ставь. Можешь латинскую Nota Bene если нравится. Дмитрий Андреич вон, Язь ставит. Морду – ловушку на рыбу язь. Вроде как отлавливает западки мордой – ловушкой. Пометку себе, чтобы рассмотреть подробнее, что там сидит такое, что вызвало эти изменения в тебе. Любая ситуация, какая бы она ужасная не была, это Вразумление посланное тебе. И тут самый главный вопрос: Зачем эта ситуация? Чему она должна научить?

Так же быстро достичь нужного результата позволяла писанка при свете свечи, в комбинации с глубоким дыханием диафрагмой, хотя по сути дыхание было всем телом, каждой его жилкой, до состояния, когда слышишь звуки издаваемые телом, – Смотри на кончик ручки. А с огнём на язычок пламени и следи за своими мыслями, за вниманием (произносила – внюманием). Внюмай куды оно потечёт. Это она уже маме показывала, а меня «вошкающегося» на стуле отправили спать.

Так же баба Настя говорила помнить о необходимости избавляться от раздробленности мышления (современный термин – полярность мышления) – когда что-то делится на плохое и хорошее, – Если не убрать его, то хоть за выкрещивайся, ничего не получится. Всё время будет кто-то виноват, кто-то плохой. А ты весь хороший, либо жертва, либо находить оправдание своим действиям. Опору выстраивать будешь на плохом, хорошем, виноватых не виноватых. Не понимая какой тебе урок приходил.

Я разглядывал её амбарную книгу и обычную ученическую тетрадь, и у меня волной поднимались вопросы, – а время точно записывать вот сейчас без двенадцати минут семь, или можно написать без пятнадцати семь? А как люди, раньше которые писать не умели и часов не имели, выписывали?

– Нет, можешь написать, без десяти семь, но лучше, если уж, время пишешь, точно по часам его записывать. Кто грамоте обучен не был, и времени не знал, о времени-то, поговорим ещё, те метки привычные ставили, солнышко, к примеру, вот здесь было, когда начал писанку, и вот здесь стало, когда закончил, – и поставила штрихи, обозначающие местоположение солнца. Одну в начале страницы, где мета время, вторую внизу после линии отчёркивающей запись.

– А как я определю в тот ли день месяц и год я сел записывать?! Это, чего-же, так дописаться можно, что и день недели забудешь?

– А радиво и календарь тебе на что? – и ткнула пальцем на стену, где висел отрывной календарь и старенькое радио Маяк, включённое в розетку радио-сети.

– А кто календарь открывать, будет-то, если я так запишусь, что забуду, какой день недели? Я, иногда его и так забываю отрывать, без дневника, а иногда вперёд на несколько дней обрываю.

– Вот, как раз и разберёшься почему ты его забываешь отрывать, – ответила она и захлопнула дневник, – бери такую тетрадь, а лучше общую тетрадь с хорошей обложкой и записывай каждый вечер, что за день произошло, всю ежедневную бытность записывай, подмечай все «граммофоны». И обращай внимание, на сколько у тебя мысли раздёрганы, на сколько день раздёрган. Увидь, что мысли у тебя не связаны с друг другом, мечутся, скачут через друг-дружку наперегонки не понятно куды, и действия так-же. Записывай и то, чего по первости днём не заметил, что мимо проскочило. Наблюдательность и память свою развивать так будешь, внимание где твоё было пиши и почему. Задача тебе, слитность в делах и мыслях получить, шажок за шажком, чтобы мог сесть и одним махом записать весь день в деталях, во всей глубине, увидеть, где связи нет, где сумасшествия сидят, где привычки, где «граммофоны».

Она пояснила, что такое «граммофоны», могу ошибаться, но по её словам этот термин использовал Дмитрий Андреевич, один из живших ещё на тот момент Мазы́ков:

– «Граммофоны», это, что-то навязчивое, что ты в мыслях крутишь, привяжется, например, песенка какая то, или фраза, или присказка какая в речи, и ты их постоянно повторяешь. И самое удивительное, избавиться не можешь. Вроде, и сказал себе уже не повторять этот мотив, а он всё равно через некоторое время опять в мыслях наигрывать начинает, как заезженная заевшая граммофонная пластинка. Вон, по радиво крутят одну и ту же песню несколько раз в день, и у людей «граммофон» и получается, начинают про себя припевать эту песню. Не замечал за собой такое-то?

– Но ведь, откуда в старину бумага была? На бересте раньше письма писали, вон новгородские берестяные грамоты. А там разве много напишешь.

– Напишешь, напишешь. Цельные книги берестяные были. Можно и на земле чёркать. Сейчас в огород пойдём, там утоптанная земля была, покажу как. И на печной заслонке можно чёркать. Теперь, вот что, кроме дневника надо бы ещё и чёркать почаще садиться и Писанки делать.

– Как это чёркать?

– Как в школе вы в тетрадях чёркаете, вроде как, ручку расписываете?

Действительно, многие мои одноклассники, особенно девчонки отличницы частенько исчёркивали пару последних страниц, вместе с внутренней стороной обложки тетради, оправдываясь, что это у них ручка плохо пишет и они её расписывают, а одна, так даже, исчеркала целую тетрадь, объясняя это тем, что она хочет посмотреть насколько хватает шариковой ручки. Было видно, что она вся дёрганая как на шарнирах и напряжённая из-за стремления получать только пятёрки, заметно успокаивалась после исчёркивания в сплошную синеву чернил пары тетрадных страниц.