— Я обдолбан, Джо.

— Знаю, — она зарывается носом в его шею. — Никки, всё будет.

Он смеется.

— Ты веришь в меня больше, чем я сам.

Джо мотает головой.

— Я просто всегда буду с тобой.

Никки поворачивает голову и целует её, глубоко проникая языком в её рот; Джо стонет в поцелуй. Она понятия не имеет, кто они друг другу ещё, кроме друзей, но знает, что никогда его не оставит. Никки Сикс ворвался в её жизнь ураганом, чертов бродяга из Сан-Хосе, безумный мечтатель, и она не хочет думать, как сложилась бы её жизнь без него.

Она помнит, как психовал Сикс в том же году, осенью, когда узнал, что она попробовала сходить на свидание с барменом заведения, в котором она работала. Джо не представляет, откуда он узнал, но Сикс прилетает к ней домой в тот же вечер, и, когда Тед — Боже, а Тед ли его вообще звали? — провожает Джо домой, Никки уже торчит там. Он курит, стряхивая пепел на землю, и, кажется, пьян — не в хлам, но достаточно, чтобы натворить глупостей.

— Никки… — Джо смотрит на Сикса и не видит ничего, кроме серых, как грозовые тучи, глаз и презрительно кривящихся губ. — Что ты здесь делаешь?

— Пришел к своей женщине, — он сплевывает на землю, бросает окурок и подходит к ней. Теда он будто не замечает. — С работы идешь?

— Никки…

— Эй, какого черта? — вмешивается Тед, и это становится его большой ошибкой. Никки поворачивается к нему с таким видом, будто с ним вдруг заговорил таракан, и смеряет взглядом. — Ты кто такой?

Сикс морщится, а затем размахивается и коротко бьет Теда в нос. Тот отшатывается, хватаясь за лицо, между пальцев льется кровь. Джо ахает, но Никки отпихивает её к себе за спину.

— Надеюсь, ты уберешь руки от моей девчонки, — предупреждает он. — Иначе я разобью тебе не нос, а яйца. Любишь яичницу?

Джо злится, так злится, что, когда Тед делает ноги, чертов придурок, она бьет Сикса по плечам, по спине, а он хохочет и, ухватив её за талию, забрасывает себе на плечо, тащит внутрь. Соседи, с которыми Джо делит дом, провожают его фигуру глазами, но не вмешиваются и наблюдают, как Джо колотит его по лопаткам кулачками и вопит, чтобы он опустил её на пол, идиот. К Никки они уже все привыкли.

Сикс швыряет её на кровать и придавливает своим весом, перехватывает её запястья. Ведёт носом по шее, целует её губы почти до крови, и Джо наконец прекращает сопротивляться, цепляется пальцами за его волосы. Никки смеется в поцелуй, запуская ладонь под её майку.

— Тебе не нужен этот придурок, — он кусает Джо за мочку уха, — зачем он тебе?

— Я не твоя девчонка, Никки, — Джо знает, что её слова расходятся с делом, когда она тащит с его плеч куртку, когда тянется к ширинке на его джинсах и вжикает молнией. — Я твой друг… черт, — она ахает; Никки языком проводит по её ключице. — Никки!

— Только я, Джо, — шепчет Сикс, утыкается лбом в её шею. — Только я.

1981

Девчонка Винса Нила, — Джо уже забыла её имя, хотя она представилась, — сидит на диванчике, как королева, будто она купила и чертов дом, и всю группу сразу. Томми и Никки переглядываются, глядя на пиздливую блондинку, но у них тут первая совместная репетиция с Винсом, и спугнуть подходящего вокалиста они не хотят. Джо забрасывает в рот чипсину и хрустит ей, пока Нил разбирается в тексте, но забывает о еде, когда Мик берет первые аккорды, Томми вступает барабанной партией. Подключается Никки, а голос Винса пробирает до самых костей.

— Стоп, стоп, стоп! Эта музыка для тебя слишком тяжелая, зая-я-я, — возмущается калифорнийская штучка, размахивая руками, и Джо фыркает: что бы эта шлюха понимала в музыке?

— Ну, спасибо, — хмыкает Винс, и не очень-то понятно, согласен он с ней или нет. С ним вообще пока не очень-то понятно, кроме того, что он подходит группе по типажу и всей его манере вести себя, как лос-анджелесский принц.

Блондинку хочется заткнуть, но Джо лишь вытягивает ноги, ловит взгляд Никки. Сикс недоволен, однако вокалист им нужен, и если ради этого придется терпеть его девчонку на дорогущей алой машине, то…

Марс и Томми предлагают сыграть песню в другой тональности — не то чтобы хотели подстраиваться под бабу, но сами слышали, что первоначальный вариант высоковат для Нила.

— Если ты занизишь вот здесь… — Никки указывает Винсу на от руки набросанный текст, — то вполне может получиться. И заткни свою телку, — фыркает он, явно не удержавшись, и его серые глаза вспыхивают знакомым Джо весельем.

Она хихикает в кулак. Никки подмигивает ей.

— Да пошел ты! — взрывается блондинка. — Он не может указывать мне, что делать, я сама себе хозяйка! — последние слова тонут в гитарных риффах Марса, заглушаются барабанами Томми. Никки встряхивает головой и вступает на своем басу, и, черт, когда Винс начинает петь, в комнате что-то меняется.

Джо чувствует эту магию, искрами взрывающуюся в воздухе, её бросает то в жар, то в холод, и мурашки бегут по спине. Даже эта богатенькая идиотка затыкается, пораженно глядя на то, как перед её глазами рождается легенда.

— Охренеть… — произносит она, и тут Джо с ней даже согласна.

Охренеть.

После того, как Винс, теперь ставший вокалистом группы, сваливает, Томми и Мик идут за пивом, чтобы отметить какую-никакую, а определенность, и Джо остается с Никки. Он отключает бас, убирает его в кофр — это всё ещё тот бас, который он в шестнадцать лет украл в магазине. Джо утыкается лбом ему между лопаток.

— Вы станете легендой… — она смыкает руки у него на животе.

— Очень надеюсь, — по его тону слышно, что он улыбается. Развернувшись, Никки подхватывает Джо, заставляя ногами обхватить его за талию, падает вместе с ней на диван. — Верь в меня, Джо, верь мне, верь в нас, — бормочет он, его дыхание пахнет виски, к которому он прикладывался на протяжении репетиции, а его губы сухие и теплые, прижимаются к её шее. — Просто верь…

Джо путается пальцами в его волосах, её размазывает от удушающей нежности, от любви, которая за эти два года с каждым днём только растет, и она прячет в шкатулку своих воспоминаний запах Никки, обнимающего её, его прикосновения, его слова, потому что таких минут у неё было не так много.

Они друзья, все знают об этом, но ещё Никки — её единственная любовь, как бы Джо ни пыталась завести отношения с другими парнями. Одного Сикс спустил с лестницы недели три назад, наподдав ещё следом так, что бедный Крис летел по ступенькам чуть ли не головой вниз. И это все тоже знают.

— Фу! — объявляет Томми, распахнув дверь ногой, руки-то у него пивом заняты. — Найдите себе койку!

1983

И Mötley Crüe прорываются. Разносят музыкальную сцену Лос-Анджелеса гребаным смерчем, громят к чертям всю Калифорнию и всю страну, а Никки заодно умудряется разбить и сердце Джо. Телки вешаются на него пачками, а он и не возражает, совсем. Ему нравится трахать их в гримерке или в отеле, нюхать кокаин с их задниц или с животов, а Джо продолжает работать, потому что ничего другого ей не остается. Никки она не видит месяцами, пока он таскается по стране и по миру — тур по Штатам, тур по Японии, тур хрен-пойми-где. Он — птица высокого полёта; Джо закусывает губы, наблюдая их клипы по MTV, Джо мечтает вернуться в полуподвальную комнатку и просто любить его. И она всё ещё любит, хотя знает, что Никки теперь алкоголь и наркотики дороже жизни.

Но, каким-то магическим образом, он всегда прознает, если она делает попытку жить дальше, и находит её. Однажды Джо просто идет на свидание в кино — парень-то хороший, даже не музыкант, просто иногда заглядывает в их бар пропустить по стаканчику, — а потом они заходят поужинать в кафе.

Никки объявляется через полчаса.

— Джо, — он падает рядом, обхватывает её за плечи. — Я тебя забираю.

Билл щурится, глядя на живую рок-звезду, образовавшуюся на орбите.

— Ты же тот накрашенный парень из телека? — хмыкает он. — Про Дьявола поёте.

Глаза у Сикса загораются очень недобрым огнем. Верхняя губа его дергается, пальцы сжимаются на плече у Джо, а она даже не находит сил, чтобы вывернуться, и мысленно прощается с только зарождающимися отношениями с Биллом. Она хорошо знает, чем закончится вечер.