Джо помнит, как Дафф прижимал её к себе, и, возможно, именно в тот вечер она посмотрела на него не просто как на хорошего друга, часто зависающего в «Рэйнбоу» со своей группой. Джо помнит, что, как и Раззлу когда-то, она позволила МакКагану проводить себя домой и остаться на ночь, и помнит, как стискивала в пальцах простыню и кусала щеку, чтобы не назвать его чужим именем.

Никки — наркотик, яд, отрава в её крови. Никки никогда её не отпустит.

Даффу больно сейчас, Джо знает. Но эта боль пройдет, эта боль останется очередным шрамом, и Даффу станет легче, потому что он сможет найти женщину, которой будет важен он сам. Такой, какой он есть — честный и открытый, ценящий в людях умение говорить правду и признавать свои ошибки, готовый давать вторые шансы всем, кто их заслуживает, и даже тем, кто их нисколько не заслужил.

«Нет, Дафф, — думает Джо, — я не смогу его разлюбить».

Она не смогла, даже зная, что «You’re all I need» Никки посвятил Кимберли, и этот жест вывернул наружу всю гниль в его душе, всю его подозрительность и паранойю, всю его мстительность и злопамятность, и умение унизить человека так, что он больше не сможет подняться. Она не смогла, даже когда он познакомил её с Вэнити, даже когда эта сука на всю страну заявила в эфире «Позднего шоу», что скоро станет Сикс. Но не было ли согласие Джо на брак с Даффом такой же мелочной и жалкой попыткой отомстить?

Вряд ли.

Дафф залечивал её раны, помогая им затянуться до шрамов. Дафф помог ей найти новую работу, в баре, где её взяли уже управляющей. Дафф был рядом, когда Никки, будто Скрудж, трясся над своим единственным богатством — запасом наркотиков. И Дафф заслужил её честности. Джо не смогла его полюбить. Её бедное сердце уже давно в кармане у Никки Сикса, даже если он об этом забыл.

В маленькой квартирке у Джо — впервые за долгое время тишина, которая режет уши похлеще громкой музыки. Она закусывает губу, глядя на кольцо, оставленное Даффом, потом надевает его на указательный палец и подхватывает куртку.

Так уж сложилось, что мужчины, которым она была дорога, покидают её в декабре. Раззла нет уже три года, его нет нигде, хотя он обещал быть всегда и везде. Эта рана уже отболела, отжилась и затянулась. Даффа Джо прогнала сама — выпнула его прочь от себя, чтобы он смог найти кого-то, кто будет смотреть на него, как она смотрит на Никки. Кого-то, кто будет любить его: Дафф, как никто, заслуживает быть любимым.

Так уж сложилось, что через её жизнь проходит красной линией любовь только к одному человеку.

Никки отпирает ей дверь — судя по более-менее осознанному взгляду, он ещё не успел ничего принять. Склоняет набок взъерошенную голову.

— Был в «Рейнбоу», — сообщает он буднично. — Говорят, ты ушла от Даффа.

— Говорят, ты бросил Вэнити.

Жаль, что не наркотики. Жаль, что героин остается его единственной любовью, и неважно, как именно Никки пускает эту любовь по венам. Джо своими руками придушила бы каждого дилера, если бы знала, что это поможет. Если бы не понимала — найдутся другие.

Никки морщит нос. Возможно, он хочет сказать что-то колкое, но в итоге просто ухмыляется, и на мгновение кажется тем Никки Сиксом, который мечтал стать рок-звездой и покорить мир. И уж точно не хотел лететь в героиновые тартарары.

— Зайдешь или будешь на пороге торчать? — спрашивает он.

Дверь за спиной Джо захлопывается, отрезая ей любые возможности сбежать. Её горло фантомно саднит, хотя синяки прошли очень и очень давно. В полутьме холла, где на каждой полке лежали шприцы и заначки, Никки смотрит на неё долго-долго-долго, а потом их швыряет друг к другу с силой, с которой волна схлестывается с берегом, и Никки тянет Джо к себе, на себя, целует жадно, до боли, до крови, выступающей на искусанных губах. Она ногтями царапает его шею, руки, измученные бесконечными уколами в вены, и по её лицу текут слезы — она полная дура, но она так скучала…

Она очень скучала.

Никки пьет виски из горла, запрокинув голову, протягивает бутылку Джо. У неё спина ноет после секса на чертовой тигриной шкуре, шерсть впивается в кожу, она делает глоток, и виски стекает в пустой желудок. Никки смеется.

— Это убьет меня однажды, — он и не скрывает того, что понимает, в какую бездну с воплем летит. — Но я не могу остановиться.

— Никки, — Джо упирается лбом в его плечо. — Никки, тебе нужно в клинику.

— В жопу клиники, — отзывается он. — Ещё одно слово о Боге и спасении, и я запихну им в задницу распятие. У меня нет души, которая нуждается в милосердии.

Джо смотрит в его глаза, в распахнутые зрачки, и ей кажется, что она видит там смерть. Ей становится холодно, и она садится, обнимает колени руками. Чувствует, как влажные волосы рассыпаются по спине. Почти ощущает, как на бедрах наливаются кровью синяки от чужих пальцев. Никки обнимает её со спины и носом зарывается в её затылок.

— Я хочу, чтобы ты была рядом, когда меня не станет.

— Ты идиот, — Джо слезы обжигают глаза, она всхлипывает и дергает плечом, — ты не умрешь. Ясно тебе?

Никки безнадежно и хрипло смеется.

— Обещай мне. Ты всю жизнь была рядом со мной, моя Джо, обещай, что будешь рядом, когда я сдохну.

Джо не может ему этого обещать. Она плачет, уткнувшись лбом в колени, плачет, пока Никки обнимает её и молчит, лишь изредка прикладываясь к бутылке. Джо не хочет думать, что будет с ней, если Никки Сикс умрет, не хочет думать о мире без него, не хочет думать о том, сколько всего он ещё не сделал и сколько ему ещё предстоит сделать. Она знает, что не может отпустить его — не только ради себя, но и ради тех мечт, которые он ещё не исполнил.

Смерть может попробовать забрать его, если сможет.

Она, Джо, будет драться за Никки Сикса, сколько потребуется.

========== Май - сентябрь 1989 ==========

Комментарий к Май - сентябрь 1989

Aesthetic:

https://sun9-74.userapi.com/XQMYFCEhgYuFWbPfLDVhfKk6gOX39ycMzeEkdg/5wAFpB8Z5p0.jpg

Джо прикладывается к бутылке Джека, прикупленной в магазине недалеко от её квартирки. Вообще-то, ей хочется напиться вдрызг, всмятку, чтобы не помнить сегодняшний день. Чтобы забыть о Никки Сиксе, который надел сегодня кольцо на палец Брэнди Брандт. Ему даже хватило наглости прислать Джо приглашение — хорошо, что не лично пришел, совесть ещё не до конца сторчал.

Разумеется, она не пошла.

Когда Джо казалось, что Никки разбивает ей сердце, это были цветочки. Подготовка. Сраная репетиция. Что такое «разбитое сердце» она узнала, когда увидела его с Брэнди. Чертова модель Playboy, которую он добивался год до того, как она сказала ему «да»! Но Джо почему-то не хочется выдрать ей волосы. Джо хочется плюнуть Никки Сиксу в глаза. Десять лет, которые она была рядом, Сикс просто спустил в унитаз.

Джо плачет, снова — в очередной раз — плачет из-за него, и рыдания разрывают ей грудь. Ей двадцать семь, и последние десять лет она была рядом с Никки, но, видимо, для того, чтобы он усвистал за очередной юбкой, да ещё и женился на ней, и пафосно рассказывал всем вокруг, что Брэнди — его настоящая любовь.

Да пошел он в жопу.

1979

Никки ночует у Джо в очередной раз. Что-то играет, сидя на полу, напевает себе под нос и в подранном блокноте пишет песню, делая первые шаги в музыке посерьезнее, чем какие-то гаражные группы. Джо хочется обнять его со спины, потому что Сикс — парень, которого она любит, парень со странным именем и взъерошенными черными волосами, парень, который ночует в её полуподвальной комнатке и распинает Джо на старой постели, заставляя извиваться под ним и стонать. Парень, который закуривает сигарету, наплевав на противопожарную безопасность, и укладывает Джо головой к себе на грудь, рассказывая, что станет рок-звездой. Она верит.

— Найдешь себе группу и забудешь обо мне, — смеется она.

— Вот ещё! — Никки щелкает её по носу. — Ты всегда будешь со мной, моя Джо.

Ей семнадцать, и в это она тоже верит.

1980

Группа London Сиксу не нравится. Приходя к Джо, он падает поперек постели и жалуется, что они — полные придурки, и дальше Whiskey-a-Go-Go не видят, а ему хочется собирать огромные залы. Джо вытягивается рядом, ведёт ладонью по его груди, Никки фыркает: