— Чертова шлюха! — Вэнити охренительно зла. Никки, наконец, промаргивается: драка длится всего несколько секунд, и он, очухавшись, тоже бросается за стойку, обхватывает Вэнити поперек талии, оттаскивает от Джо, которую удерживает Дафф.

Никки знает этого Даффа, он играет в Guns’n’Roses, тоже басист. И сейчас он держит дрожащую, ошарашенную Джо, как должен был держать Никки, а в руках у самого Сикса бьется злющая, как сука, Вэнити, и тогда Никки не выдерживает. Он разворачивает Вэнити к себе и бьет её по лицу. Ему кажется, что звук удара заглушает даже орущую музыку. Кажется, что добрая часть «Рейнбоу» таращится на них.

— Вышвырни эту тварь отсюда! — голос Даффа доносится как через пелену, в башке у Никки всё ещё звенит звук удара, а Вэнити моргает, держась за горящую щеку. Всю дурь из неё выбило одним махом. — Иначе я её сам в грязь мордой выкину, там ей и место!

Никки снова моргает. Фокусирует взгляд на Даффе, который прижимает к себе Джо, и у него аж закипает всё за ребрами, хочется Даффа повозить рожей по барной стойке, потому что Джо — его, она принадлежит Никки, она только с ним, и… Он встряхивает головой, в мозгу снова звенит.

Ему нужно вмазаться. Когда он вмажется, мир сузится до размеров туалетной кабинки, и пусть его будет мутить и блевать, потом наступит легкость, и всё это дерьмо не будет иметь никакого, мать его, значения.

Вообще никакого.

— Идем, — Никки грубо прихватывает Вэнити за плечо. — Пошли в сортир, вмажемся, а потом я тебя трахну. Может быть.

Или нет. Или он не будет об этом помнить. И она тоже. Просто нужно вмазаться, чтобы отпустило, отпустило, отпустило. Сортиру «Рейнбоу» не впервой приютить наркоманов. А Вэнити тащится за ним, запал и злоба прошли; волшебное слово «вмазаться» утихомирило сучку быстрее любого успокоительного. Где-то там, за спиной, Дафф утешает напуганную Джо; Никки не хочет думать, что это должен быть он. У Джо есть защитник — ну и отлично, пусть к нему и катится. Наверное, Дафф долго ждал такого шанса, пока таскался в «Рейнбоу» и трахал Джо взглядом. Как и все они здесь.

В задницу это всё. В жопу, в жопу, в жопу.

Нахуй.

Вэнити ссыпает порошок в ложку. Огонёк пляшет и полутьме сортирной кабинки, нагревает металл, плавит, превращая героин в жидкий кайф. Никки пялится на стену, где маркером выведено, что, мол, Кристал сосёт за доллар.

— Готово, — сообщает Вэнити. — Руку гони.

Жгут перетягивает предплечье; исколотая вена выступает под кожей. Никки наблюдает, как игла входит в вену, и за грудиной разливается тепло.

========== Март 1987 ==========

Комментарий к Март 1987

Aesthetic:

https://sun9-15.userapi.com/aUlZm233yexi_RRmJGaBcK70NIy_r-NPSW7jJw/Agumal1Fp88.jpg

Днем в «Рейнбоу» посетителей немного — вся шайка музыкантов обычно стекается к вечеру, а после одиннадцати и до семи вечера здесь в основном заходят перекусить и пропустить чашечку кофе более приличные слои населения. Владельцу «Рейнбоу» удалось сделать свое заведение комфортным для всех — как взрослых и приличных клерков, так и для молодежи.

Джо заваривает кофе для мужчины за столиком у окна — он приходит каждый день, и она знает, какой кофе он предпочитает, американо без сахара и молока, — когда дверь снова хлопает. Она привычно поднимет глаза, думая, что увидит либо нового посетителя из соседних офисов в Западном Голливуде, либо Даффа, но видит девушку в джинсах и рубашке, на животе завязанной узлом. Лицо девушки кажется Джо знакомым; она вглядывается в тонкие черты и едва не роняет чашку, когда понимает — перед ней стоит Саманта.

Бывшая девушка Винса. Одна из бывших девушек Винса, которым он походя жизнь поломал. Джо не слышала о ней ничего с тех пор, как Нил её оставил — Саманта с радаров исчезла, а сама Джо попыталась её разыскать, но так и не смогла, а потом стало не до того. Подругами они не были, и Джо умыла руки ещё в тот момент, когда Сэм решила начать с Винни встречаться. Чем это закончится, было ясно любому, кто с Нилом был знаком достаточно близко.

— Сэм? — на всякий случай, переспрашивает Джо.

— Она самая, — та дергает плечом, и в ней, кажется, ничего не осталось от милой девочки, по уши в Винса влюбленной. — Привет.

— Мне долго ждать свой кофе? — мужчина подает голос, отвлекаясь от каких-то важных бумаг.

— Сейчас, — откликается Джо. Пока она несет американо к его столику, она чувствует, как у неё дрожат руки, и кофе она не расплескала только чудом.

Саманта исчезла, и никто о ней ничего не слышал. Не то чтобы Джо действительно очень активно пыталась разыскать её, но задавала вопросы их общим знакомым. Все только пожимали плечами — девочка будто провалилась сквозь землю.

Джо помнит Сэм совсем другой. Сэм из прошлой жизни была очаровательной и доброй, старалась не выпендриваться. Многие удивлялись, что Винс вообще нашел в ней, когда вокруг было полно горячих цыпочек? Но Сэм была очень хорошенькой, хотя и смущалась, когда Винс усаживал её на колени и целовал — в губы, в шею, показывая, кому Сэм принадлежит на самом деле. Джо знает, что, даже занимаясь с Винни сексом, Саманта пыталась быть тише, будто Бог мог услышать её.

Бога нет. Джо знает.

Сейчас перед ней стоит молодая женщина, в глазах которой больше нет света — только усталость. Длинные русые волосы Сэм обстригла чуть ниже плеч, и теперь они мягко завиваются на концах. Между бровей залегает тонкая морщинка.

Джо понятия не имеет, что сказать.

— Ты будешь что-нибудь? — наконец, она прочищает горло и задает свой обычный вопрос. — Кофе, пиво?

Сэм качает головой.

— Можно просто воды? — она садится на высокий барный стул. — Ты совсем не изменилась.

Вежливая фраза «ты тоже» застревает у Джо в горле, врать ей не хочется. Она в стакан наливает воду и протягивает Саманте. Что она может спросить? Зачем Сэм здесь? Куда она пропала? Где была всё это время? Джо догадывается, что Саманта вряд ли возвращалась к родителям: стоило правде об её отношениях с Винсом вскрыться, и семья выставила свою дочь за порог. Сэм жила в Мотли Хаус вместе с группой; вместе с Винсом, они шатались по съемным комнатам и жилищам друзей, а потом Винни встретил Бэт Линн и выкинул Саманту из своей жизни без сожалений.

Джо злилась на него месяц. Не разговаривала — недели две. Но какой смысл был во всем этом, если Винс поступил так, как считал нужным? И если Никки всё же выплатил ему свою ставку в споре — а спорили они, что Сэм не сдержится и переспит с Винни? Всему этому уже шесть лет, поросло быльем и забылось… до сегодняшнего дня.

— Почему я должна измениться? — спрашивает Джо. Просто чтобы что-то спросить.

— Я думала, Никки способен довести кого угодно, — Сэм делает глоток, на краю стакана остается отпечаток неяркой помады. — Я… видела его вчера. И Винса.

Разговор выходит странным. Джо опирается локтями о барную стойку, смотрит на женщину перед собой — Сэм шесть лет назад было всего шестнадцать, а сейчас около двадцати двух, но выглядит она старше.

— Мы с Никки — друзья, — привычная ложь слетает с языка Джо легко.

Она и сама привыкла считать себя другом Никки Сикса. Иногда — другом с привилегиями, но по сути, это ничего не меняет, как не меняет и её чувств. Её сердце давно превратилось в измочаленный болью кусок мяса, Никки топчет его раз за разом, разбивает в пыль, а потом возрождает: прикосновениями, поцелуями, сексом, жадным шепотом на ухо «Моя, моя, моя…», и Джо верит ему, чтобы потом снова растоптать свою гордость. И винить ей некого, кроме себя.

— Друзья, я помню, — кивает Сэм, и в уголках её рта застывает горькая полуулыбка. — Я видела Никки в «Венере».

У Джо в голове со щелчком складывается паззл: она помнит, что Винс говорил, будто они собираются посетить один из стрип-клубов, в котором планируют снимать новый клип. Значит, Сэм…?

— Я там работаю, — в Саманте и правда не остается ничего от той юной и милой девочки, если она говорит о своей работе так спокойно. — Платят неплохо.