Только не снова. Пожалуйста, только не снова.

— Джо, — он хватает её за руки, — ты должна послушать, послушай, детка, я сочинил охуенную песню…

И эта песня — о смерти. У Джо холодеют ладони, она крепко сжимает их, впивается короткими ногтями в кожу. Никки не нужно объяснять, что он написал песню о Кимберли, оно и так ясно. В последнее время, Джо знает, он был уверен, что, пока он был в туре, Кимберли мутила с каким-то актером. Идиотизм, она же торчала, ей никакого секса не надо было, но Никки уперся, как баран. Сам придумал, сам возненавидел, сам отомстил. И вся гниль, что таилась у него в душе, вся мелочность и злопамятность, выливается в строки, полные боли, гнева и жажды растоптать то, что, казалось, когда было ему дорого.

Джо думает: не растопчет ли он когда-нибудь так и её?

So many times I said

You’d only be mine,

I gave my blood and my tears

And loved you, cyanide.

When you took my lips

I took your breath,

Sometimes love’s better off dead…

Иногда любовь просто должна умереть. Джо смотрит ему в глаза, пока Никки напевает — он всегда смущался своего пения, говорил, что петь у них мастер Винс, а он… так — и знает, что должна была позволить своей любви к нему умереть ещё давно. Нужно было убить её, если потребуется. Но Джо не смогла, и теперь любовь отравляет её изнутри, да только она уже не умеет жить иначе.

Эта песня — грязь, отрава, нарыв, но она же и всё, что Никки носит в себе, подкармливая своих демонов. Джо видит у него на локте свежий след от укола, и боль, вспыхнувшая в груди, заставляет её прикусить язык. Вкус крови заполняет ей рот.

Никки Сикс летит в бездну, в которую снова шагнул сам. Джо кажется, она летит вместе с ним, но на этот раз ему не нужна её помощь, потому что в своем полёте он попадает прямо в паучьи сети, расставленные Вэнити Мэтьюз.

Джо никогда не танцевала с Мистером Браунстоуном, но всё равно платит сполна.

I’ve been through hell

And I’m never going back.

========== Июль 1986. Никки. ==========

Комментарий к Июль 1986. Никки.

Aesthetic:

https://sun9-3.userapi.com/oi4WmmM2MwNRWg0I8VvOBCu8sA8imwyEORvBZQ/Bido2oRKxN0.jpg

Насколько Вэнити чокнутая, Никки узнает, притащив её в «Рейнбоу» — вечер, в баре некуда и яблоку наебнуться; Томми ошивается у барной стойки и болтает с Джо, а она смеется, и у Никки что-то внутри нехорошо сжимается. Может, это просто ломка; они с Вэнити не вмазались перед уходом, но Сикс уверен, что у неё всё, что нужно, — с собой, только в туалет нужно слиться. Он знает, что его скоро накроет, но пока ещё держится.

Вэнити — бывшая подружка Принса, так что привыкла к другим заведениям, и в «Рейнбоу» ей прежде бывать не приходилось, но она усаживается на барный стул так, будто она здесь королева. Юбка ползет вверх по её смуглым бедрам, выставляя на всеобщее обозрение багровые следы, оставленные пальцами Никки. Вэнити плевать, кто и что думает о ней. Она прищелкивает пальцами, подзывая Джо. Та удивленно оборачивается.

— Плесни мне Джека, — ни «пожалуйста», ни-чер-та.

Вэнити кидает двадцатку на полированную поверхность стойки. У Никки опять что-то внутри заворачивается, закипает от гнева, только бесится он уже не на Томми. Хочется Вэнити по морде съездить за неуместные выебоны. Она может выпендриваться, где захочет, но в баре «Рейнбоу» царствует Джо, и с этим все должны считаться. Даже Вэнити.

Джо берет двадцатку, отсчитывает сдачу. На лице у неё — заученно-вежливое выражение, которое она цепляет, если клиент её пиздец как бесит, а нахамить нельзя. Она едва скользит взглядом по лицу Никки, даже не здоровается, и его это задевает.

— Ваша сдача, — она протягивает Вэнити десятку и ещё несколько монет.

— Оставь себе, — та ухмыляется.

— Чаевые барменам не положены, — холодно произносит Джо. Никки передергивает. Он знает, что в «Рейнбоу» можно и бартендерам «на чай» оставлять, а, значит, Джо злится. Она терпеть не может, когда с ней ведут себя, как с прислугой.

Вэнити хмыкает, прихватывает со стойки сдачу. Джо забирается на табуретку и приподнимается на носки, чтобы достать виски с верхней полки; сегодня на ней — короткая кожаная юбка, и Томми присвистывает, а Никки ощущает, как болезненно-сладко тянет в паху. Мозг подкидывает неуместные воспоминания о стройных ногах Джо на его плечах, о её блядски-громких стонах и о пальцах, сжимающихся в его волосах. В штанах становится тесно.

Твою ж мать.

Джо вытаскивает бутылку и милостиво слезает с табуретки, льет виски в стакан Вэнити. Никки моргает, пытается сосредоточиться на том, как Джек наполняет стакан, и даже блядская ломка немного отпускает.

— Нальешь и мне? Привет, Джо.

— Привет, Никки, — Джо снова кидает на него взгляд, уже более долгий, чуть улыбается, но всё ещё профессионально-холодна.

Сикс отлично знает, как заставить её оттаять, нужно просто выволочь её в подсобку и зацеловать, а потом хорошенько оттрахать, пока не перестанет так волком зыркать, но, пожалуй, не при Вэнити же. И не то чтобы у Никки совесть взыграла, но у сучки Мэтьюз всегда есть наркота, и если они сейчас посрутся, то придется вызванивать Джейсона. Мысли опять начинают вертеться вокруг Мистера Браунстоуна; Никки закусывает щеку изнутри, залпом закидывает в себя виски — должно помочь, хотя бы на время.

Вэнити замечает, что он не платит за виски, и вскидывает бровь.

— У тебя здесь счет, что ли, Никки?

— Можно и так сказать, — он ухмыляется. — Джо иногда наливает мне просто так. По дружбе.

По дружбе, да. Никки не врет — они с Джо уже много лет друзья и всегда прикроют друг другу задницы. Иногда они трахаются, и в этом тоже ничего такого нет. Джо вытаскивала Никки из такого дерьма, о каком Вэнити вряд ли в жизни своей слышала, а если и слышала, то вряд ли испытывала, будучи под крылышком у Принса. В тусовке трепались, что он чуть ли не на коленях умолял её вернуться, и Никки это бесит так, что аж зад дымится.

— По дружбе, значит, — тянет Вэнити. Щурится, и в её темных глазах вспыхивает ревность. Никки бы даже понравилось это, да только он жопой чует, что не кончится это добром.

За орущей музыкой не слышно, что в «Рейнбоу» заваливаются Guns’n’Roses — шумные, во всю глотку орущие, со своими тёлками наперевес. Никки бросает оценивающий взгляд на кудрявую бабу в обнимку с Роузом, но Вэнити ощутимо толкает его в грудь.

— Ты с ней спал?

— С этой? — Никки тычет большим пальцем за спину, в сторону девчонки Эксла. — Больно надо с этим рыжим придурком из-за бабы сраться.

Вэнити шипит сквозь зубы, выходя из себя; Сикс уже успел понять, что её настроение меняется быстрее, чем глюки после хорошей дозы.

— С этой сучкой, — она мотает головой в сторону Джо. — Ты с ней спал?

С Джо-то?

— Не называй её сучкой, — его бесит, что Вэнити так называет Джо. Хочется сделать ей больно. Руку вывернуть, например, так, чтобы визжала.

— Так трахался ты с ней или нет? — ей будто очень нужно знать ответ. Так, что она аж стакан в пальцах сжимает до побелевших костяшек.

Спал, да. И прямо сейчас не отказался бы ещё разок. Из-за этой гребаной юбки. Джо действительно сучка, если надела сегодня эту блядскую юбку, которая едва прикрывает зад. Никки чувствует, что возбуждение снова тяжело бьет в пах. Джо, блять. Посадить бы её на барную стойку и… Никки моргает, отгоняя заманчивую мысль, а Вэнити уже успевает кинуть взгляд на его штаны, и её злость взвинчивается до максимума. Недолго думая, она выплескивает Никки в лицо остаток своего вискаря, и, пока он утирает лицо рукавом куртки, смуглой гремучей змеей скользит сбоку за стойку, прямо к Джо.

Вискарь щиплет глаза. Никки матерится, с трудом разлепляя веки, и сквозь пелену слёз успевает разглядеть: разъяренная Вэнити бросается на Джо, цепляется за её волосы и рычит. Джо вскрикивает, дергается, оставляя в ногтях у Вэнити несколько прядей.

— Эй, да какого хрена?!

Не дав ей опомниться, Вэнити кидается снова, целясь ногтями Джо прямо в глаза, и та едва успевает увернуться, снова подставляя под удар волосы.