— Спросил бы, что на тебе, — хмыкает он, — но я и так знаю, в чем ты спишь.

— Засранец, — выдыхает Джо, ей хочется прямо сейчас ощутить его тяжесть на себе, его дыхание на шее, и почувствовать, как он толкается в неё, как движется, размашисто и сильно, но у неё только её собственные пальцы и есть.

— Давай… — Никки ухмыляется в трубку, она уверена. — Три пальца, моя Джо. Ты знаешь, как. Я скоро приеду, и я буду трахать тебя, пока ты пощады не запросишь… Ох, блять, — выдает он и гортанно стонет. — Ох, блять, Джо…

Она не знает, от чего её накрывает сильнее: от его слов, от звуков, которые он издает, или от того, что Джо понимает — он сейчас кончает с её именем на губах, на языке, он сейчас видит её перед собой? Её саму толкает куда-то в темноту, подсвеченную алыми всполохами, она зажмуривает глаза и как живьем видит перед собой Никки: он валяется на кровати в номере, запустив руку в полурасстегнутые штаны. Черные волосы рассыпаны по подушке, он зажмуривается, ускоряет движения, всей ладонью проходясь по члену… Джо вскрикивает, когда пружина, туго и жарко скрученная в низу живота, распрямляется, выкидывая её в космос.

— Охуенно… — Никки обретает голос. Джо скручивается в клубок на постели, подтягивает к животу ноги. Она согласна: охуенно, однако ещё охуеннее будет, когда он вернется. Кажется, Сикс её мысли читает, потому что снова смеется: — Когда я вернусь, бери выходной на следующий день заранее, моя Джо. Ты, мать твою, ходить не сможешь.

Она приходит в себя. Медленно, слушая его постепенно выравнивающееся дыхание в трубке.

— Какое на вкус моё имя? — Джо спрашивает первое, что приходит в голову. Сикс удивленно хмыкает.

— Сладкое, — отвечает он.

Ей достаточно.

*

Когда Mötley Crüe возвращаются в Лос-Анджелес, Джо берет дневную смену. Она летает по «Рейнбоу» с таким счастьем в глазах, что остальные только посмеиваются — про её особые дружеские отношения с Никки знают все, но при этом предпочитают называть вещи так, как Джо и Никки сами их обозначили когда-то.

Вечером она едет на концерт, и сердце колотится где-то в пятках, потому что Джо скучала, скучала, скучала. Так скучала, что сейчас у неё подгибаются колени от мысли, что она увидит Никки. Он сказал ей по телефону, что выпросил у Шерон для неё проход на бекстейдж, но Джо не верит, что Шерон Осборн не навела о ней справки. Она нервно одергивает юбку, выходя из такси, с трудом пробивается через стайку разодетых фанаток и видит Никки.

Ох.

Джо останавливается, давая себе пару секунд просто разглядывать его: высокий, с черными волосами, весь в коже, он курит около запасного выхода. Девчонки млеют, хихикают, шепчутся, глядя на него, а Джо просто стоит у ворот и умирает, рассматривая Никки. Он никогда не был её, никогда не будет её, но она уже привыкла к этой мысли, и ей почти не больно. А вот тянущая боль в низу живота — вполне реальна и напоминает о себе, когда Сикс в очередной раз закуривает, втягивая щеки.

Он бросает сигарету на асфальт, поднимает взгляд и видит Джо. Улыбается — так широко, что сейчас щеки, кажется, треснут. Кивает охраннику, указывая на неё, по губам Джо читает фразу «ко мне», и уходит за дверь.

Когда Джо наконец оказывается внутри, Никки ждет её. Его серые глаза темнеют, он взглядом скользит по её фигуре, от макушки до сандалий — Джо не любит и не носит каблуки, — и улыбается снова.

— Джо, — и протягивает к ней руки.

Плевать на всё. Джо запрыгивает на него, повисает на его шее, и, хотя она знает, что целовать его нельзя, ничто не мешает уткнуться носом в его шею. Сикс подхватывает её, обнимая за талию, и явно с трудом сдерживается, чтобы ладонями не пройтись ниже.

— Привет, — шепчет она.

— Эй, — отзывается Никки. Осторожно опускает её на пол, будто невзначай заставляя проехаться вдоль его тела. — Привет, моя Джо.

— Нет, ну это, сука, ни в какие ворота! — Винс возмущается, когда Никки почти пинком вышвыривает его из гримерки. — Дай хоть с Джо поздороваться!

— Выкуси, всё потом, — шипит Сикс; он похож на рассерженного кота, и Винни приходится подчиниться. Он шлет Джо воздушный поцелуй, одновременно показывая Никки средний палец, но Джо не успевает ответить Винсу, потому что дверь гримерки с грохотом захлопывается, и Сикс прижимает Джо спиной к железной холодной поверхности. — Иди сюда…

Его руки, его горячие, потрескавшиеся и искусанные губы просто везде. Джо стонет, когда Никки целует её в шею, подхватывает под бедра, заставляя обнять его ногами, задирает её джинсовую юбку до талии. Она чувствует, как его член упирается в плохо тянущуюся кожу его штанов, ладонями ведёт по его животу, оставляя под пальцами фантомные ожоги, добираясь до кожаных завязок. Никки гортанно стонет в её ключицу, вместе с Джо пятится куда-то к дивану, натыкается на что-то и матерится.

— Ах ты ж блять… — шипит он. — Джо, моя Джо… — целует её шею, зубами прихватывает за ухо, языком влажно ведет по плечу. — Наконец-то…

Джо путается пальцами в его дурацких завязках на штанах, он смеется, нетерпеливо и хрипло, помогает ей. Добраться до дивана стоит огромных трудов; Никки заваливается на него вместе с Джо в охапке. На обтрепанной кожаной поверхности они возятся, как подростки, сталкиваясь руками, губами, языками, справляясь с мешающей одеждой, пока, наконец, Джо не ощущает Никки в себе и не вскрикивает в поцелуй. Никки опять смеется, срывается в громкий, почти звериный стон.

Кто-то барабанит в дверь.

— Давай кончай уже, Сикс! — орет Винс, ну кто бы ещё-то, в самом деле; Джо хихикает Никки в шею, хихиканье снова перетекает в негромкий вскрик, когда Сикс особенно сильно толкается бедрами. — Нам на сцену через пять минут!

— Подождешь… Малибу… Барби! — Никки запрокидывает голову, слова даются ему с трудом, Джо слышит его как сквозь вату и грохот крови в ушах, Джо слишком хорошо, она прогибается в спине, ногтями ведет Никки по плечам, по торсу, оставляя алые следы.

Сикса не хватает надолго, совсем не хватает, но и Джо слишком скучала. Ей кажется, что её стон был отлично слышен не только Винсу, но и всем, кто тусил поблизости. Юбка впивается в талию, но наплевать, к черту бы это всё… Да, она не кончила, но всё ещё впереди. Джо утыкается носом в шею Никки, он вплетается пальцами в её волосы.

— Я только начал, Джо, — предупреждает он, когда к нему возвращается голос. — И тебе не отвертеться.

— Я и не собираюсь.

Из гримерки их встречают улюлюканьем и гоготом — в основном, роуди и Томми. Мик вздергивает бровь, глядя на расхристанного Никки, ухмыляющегося и довольного; на Джо, которая хоть себя и не видит, но, кажется, выглядит не лучше. Винс закатывает глаза и протягивает к ней руки:

— Ну, обними несчастного Винни, милая, я хоть как-то восполню эту сраную несправедливость!

Джо смеется, обнимает его — она скучала по Нилу, очень скучала, хоть он всё ещё остается придурком и мудаком и вряд ли когда-нибудь перестанет им быть. Никки фыркает:

— Что вам мешало первыми додуматься выпросить у Шерон проходки для своих девчонок?

— Ах ты мудак! –Томми, кажется, не может определиться, хочется ему заржать или врезать Сиксу по лицу, и в итоге он всё же гогочет. — Тебе было мало того, что мы слушали, как ты ебался? — Джо краснеет на эти слова, но она знает, что Ти-Бон прав. Они даже не старались быть тихими.

— Никто не заставлял, — пожимает Никки плечами, затягивает покрепче шнуровку на штанах. — Ладно, пошли, на сцену пора.

— Посмотрите, кто заторопился, — Винс хлопнул его по спине. — Не ты ли пару минут назад орал, чтобы я подождал? Кстати, пара минут вместе с прелюдией — это… — он разводит руками, а Сикс тычет ему средний палец в нос.

— Не надо наглеть, Винни, — бросает он. Оглядывается на Джо через плечо и подмигивает ей, и она думает, что ей мало, мало, мало Никки Сикса, ей хочется запрыгнуть на него, вцепиться в него и утащить прочь, чтобы он был только с ней, и, может быть, она могла бы себе позволить подумать…