Вскинув бровь, Никки застегивает чехол с басухой внутри. Видела — и видела, подумаешь, ничего нового. И раньше видела.

— И что с того? Джо всё понимает.

К чему это всё вообще? Он вправе трахаться, с кем захочет.

Мик хмыкает и ничего больше не говорит, и на мгновение Никки смутно кажется, будто он что-то упускает, а остальные — нет, но этого быть не может. Они не знают Джо так, как он. И знать не могут.

========== Июнь 1984 ==========

Комментарий к Июнь 1984

Aesthetic:

https://sun9-39.userapi.com/9d9aHNwF_7pn4mWcPPb4tvx0x6aX1CMYfIiQjQ/oTfHXVcLj6M.jpg

Джо искренне восхищается Шерон Осборн, и её забавляют рассказы Никки о запрете алкоголя, женщин и наркотиков в туре. Mötley Crüe называют вторую часть своих американских гастролей с Оззи «Безрадостным туром» и страдают без женщин и допинга. Джо накручивает на руку телефонный шнур, протянув аппарат к себе в комнату, а жалобы Никки с каждым днем становятся всё тоскливее.

Из Джексона, Миссисипи, он звонит ей раньше обычного — кажется, они только что должны были уйти со сцены — и почти умоляет, хрипит в трубку:

— Джо, скажи мне что-нибудь грязное. Пожалуйста…

Она теряется от неожиданной просьбы, оглядывается на соседку со второго этажа дома. Кэтрин вскидывает брови, одними губами произносит:

— Твой звонит?

Джо давно перестала убеждать всех, что с Никки она не встречается: большинство только закатывает глаза на её слова, потому что они слышат, как Сикс трахает её, слышат, как она стонет под ним до охрипа, срывая голос, а рано утром встречают Никки на кухне. Он заваливается туда в одних кожаных штанах и курит в форточку, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Ему не нравится водить её к себе в квартиру — как дома он себя там не чувствует.

Поэтому Джо просто неопределенно дергает плечом и забирает телефон с собой.

Устроившись на полу спальни, она зажимает трубку плечом.

— Никки…

— Черт, Джо… — он стонет. — Я сейчас сдохну просто, это невыносимо, скорее бы обратно в Лос-Анджелес. Я руку стер, пока дрочил, и, черт, я вспоминал тебя, клянусь своей бас-гитарой… Джо, просто поговори со мной.

У него такой умоляющий голос, что Джо не может ему отказать. Она улыбается в трубку, и Никки выдыхает:

— Я хочу тебя, моя Джо. Твою же мать… — ей кажется, она слышит звук расстегиваемой ширинки, и Джо закусывает губу. Она тоже хочет его, каждый гребаный вечер, и после каждого разговора с ним ведёт ладонь за пояс джинсов, в трусики, зажмуривает глаза и представляет Никки: его серые глаза, вспыхивающие желанием и весельем, его ладони с мозолями от игры на басу, его губы, сухие и чуть потрескавшиеся, и…

— Ох… — Джо осознает, что что-то сказала в трубку, когда Сикс отзывается синхронно и низко. — Никки, мне так тебя не хватает… — она сама почти скулит, судорожно втягивает воздух, подумав, как было бы хорошо, если бы этот засранец был сейчас здесь, с неизменной ухмылкой подтягивая её к себе за бедра и разводя ей ноги. Краска заливает её щеки, когда она признается: — Черт, Никки, я вчера кончила, только вспоминая тебя.

Сикс издает какой-то звук, похожий на сдавленный стон, прямо в трубку. Джо знает, что он, скорее всего, сейчас дрочит себе, стоя в телефонной будке где-то на бекстейдже — вряд ли успели так быстро добраться до отеля, да с ними это и не случается никогда так скоро, — и пытается не палиться перед Шерон, а остальным, снующим мимо, в целом наплевать, что там происходит. Ей хочется сейчас оказаться там, в Джексоне, и она готова опуститься перед ним на колени, чтобы отсосать, потому что, Джо знает, это доставит удовольствие им обоим. Она может представить, как ведёт языком вдоль его члена, накрывает его губами, а Никки вплетается пальцами в её волосы, цепляется тяжелыми кольцами за отдельные пряди, отчего ей чуть больно. Запрокидывает голову назад и стонет так, как только он умеет — гортанно, почти с животным рычанием.

— Хочу отсосать тебе, Сикс… — Джо сама не верит, что говорит это, но говорит, и теперь Никки стонет уже не в её воображении, а вполне себе наяву, прямо в телефон. Низкий звук преодолевает расстояние между Джексоном и Лос-Анджелесом по потрескивающим от напряжения телефонным проводам. — Просто так глубоко, как только могу.

— Твою ма-а-ать…

У Джо в трусах уже почти потоп, в низу живота тянет жарко и чуть-чуть болезненно; она запускает в трусы ладонь и закусывает губу, касается себя, как делает каждый гребаный вечер без него.

— Ты там дрочишь, что ли, Сикстер?! — вопль Винса слышен даже ей, хотя явно раздается за пределами телефона-автомата. — Нет, мужики, вы гляньте, этот мудак дрочит! Вы же все это видите, да?!

— Иди нахрен трижды, Винни, — выдыхает Никки, и, кажется, это всё, на что он сейчас способен. Джо знает, что он сейчас чувствует, ей самой каждый его выдох проходится будто по практически обнаженным нервам.

— Вылезай оттуда, ты, ебучий ты придурок! — кажется, кто-то херачит кулаком по пластиковому ограждению, защищающему телефон от вандалов типа Винса Нила. — Здесь очередь, мудозвон недотраханный!

— Сдрисни отсюда, гребаный гном! — рычит Никки приглушенно, явно зажимая трубку рукой, и он жесть как зол, эта злость мешается с похотью, и Джо колбасит от её собственного воображения, когда она представляет его взгляд.

— Не потакай ему, Джо, милая!

Джо хихикает, представляя, как Сикс широко замахивается свободным кулаком на Винса, стоя при этом в полурасстегнутых штанах, и её немного отпускает, но не слишком, потому что даже таким Никки видится ей охрененно привлекательным. Она запрокидывает голову и беспомощно всхлипывает.

— Атас, мужики! — а вот это уже Томми. Они что, всей толпой там торчали?! — Шерон!

— Твою же мать… — Никки, кажется, даже лбом о стенку там прикладывается. — Я перезвоню тебе, детка, мы не закончили, — шепчет он в телефон, а потом в ухо Джо несутся гудки.

Она бросает трубку и, не скрываясь, стонет: из-за воплей Винса и строгости Шерон Осборн они с Никки даже так остались неудовлетворенными, но почему-то из-за этого Джо ещё и смешно. Она хихикает снова, точно зная, что прямо сейчас Никки спешно застегивает штаны — а это будет проблемой — и шлет Винса нахуй.

Когда телефон звонит через пару часов, Джо даже не удивляется. Она улыбается в трубку, когда слышит голос Никки, когда где-то на фоне Ти-Бон стонет, что сваливает нахрен, его это всё заебало. У неё завтра рабочий день в «Рейнбоу», и ей бы выспаться, но она дотягивает длинный телефонный шнур до постели и падает на покрывало.

Джо хочется сказать, что она скучает, безумно, бесконечно. Что на каждую черноволосую шевелюру в баре она реагирует так, будто не помнит, что Никки — в туре где-то на просторах Штатов. Что есть множество вещей, которые хочется ему рассказать, но за короткие телефонные разговоры не хватает времени. Джо думает, что ещё успеет рассказать ему всё, когда Никки вернется.

— На чем мы там остановились, Джо? — смеется в трубку Сикс. — Клянусь, если Винс вломится и сюда, я его убью. Не хочу о нём думать. Тебя хочу, моя Джо… — голос у него становится ниже, и у Джо пересыхает в горле.

Она старается не думать, сколько у него было тёлок, пока Шерон не присоединилась к туру. Она пытается не представлять, что он с ними делал. Никки всегда была таким, какой он есть, и его исправит только могила. Джо шепчет ему, что хочет его, хочет, хочет.

Никки стонет так, что этот звук заставляет жаркую волну прокатиться по её позвоночнику.

— Давай, детка… Говори, говори…

— Не-а, — Джо охреневает от собственной смелости, пока второй раз за вечер скользит ладонью за резинку собственных пижамных шорт. — Твоя очередь, Сикс. Это ты воображал меня, сам признался…

Её нахлобучивает Сиксом, нахлобучивает уже пять лет с тех пор, как они познакомились, и он решил, что, раз уж она позволила ему переночевать, можно и отплатить. Джо понятия не имеет, закончится ли это хоть когда-нибудь, и не хочет знать.