Плохо понимая, на что подписывается, Джек тупо кивнул и уставился на женщину. Поймав на себе её взгляд, он неуверенно обнял её за талию, огладив ладонями пышные бёдра и переводя руки на её спину. Первый крючок на платье показался ему чем-то неправильным и мерзким, сродни предательству, но уже после второго совесть угасла полностью.

Расстегнув лёгкое платье непонятного цвета, Джек отогнул края ткани в стороны, касаясь теперь обнажённой горячей спины и сходя с ума окончательно. Если сначала он не был уверен, что и как делать, то теперь инстинкты взяли верх. Постепенно избавившись от платья и скинув его на пол, Джек с интересом и хищным азартом гладил смуглую ароматную кожу, не удержавшись и коснувшись ключиц женщины губами. От поцелуя по её коже прошли мурашки — и пират поцеловал теперь шею, едва ощутимо проведя по ней языком, чтобы получше запомнить вкус. До этого придерживая её за талию, теперь ладони Джека с нажимом гладили округлые плечики и плоский живот, большую грудь и отвердевшие соски. В этот момент женщина прогнулась от удовольствия, и Джек интуитивно коснулся губами её груди, получив в награду вздох удовольствия.

— Говоришь, ни с кем и никогда? — облизнув сухие губы, спросила женщина и стащила с пирата плащ, умело расстёгивая его рубашку и лаская прикосновениями крепкую грудь и пресс.

— Д-да… — слишком увлёкшийся изучением женского тела Джек не заметил, как лишился плаща, а от непривычного прикосновения его тело словно прошило молнией. Кажется, нечто подобное вызвало прикосновение Кеннета на корабле, но намного слабее…

Чтобы сосредоточиться на действиях, Джек прикрыл глаза, но это было роковой ошибкой: в темноте все чувства обострились до предела, а поднять веки вновь стало непосильной задачей. Жадно впитывая каждое касание чужих рук, он совсем расслабился, становилось невыносимо жарко, гул в голове нарастал и отдавался во всём теле, особенно в паху. Рубашка заскользила по плечам и локтям, сменяясь вечерней прохладой, единственный рукав тоже скользнул вниз…

— Святый боже, что с твоей рукой?! — женщина испуганно отпрянула, но, смутившись своей реакции, неловко отвела взгляд. Джек вздрогнул, резко перехватив рукав и возвращая его на руку. Стало стыдно и мерзко. Женщина вздохнула, мягко снимая его рубашку снова.

— Постарайся не обращать внимания… это просто следы моего детства, — пират нехотя открыл глаза и тоже посмотрел на свою левую руку. От плечевого сустава до кисти кожа была покрыта толстыми длинными шрамами, словно кто-то хотел разделать руку ножом, но никак не мог довести дело до конца. Шрамы почти полностью закрывали кожу, бесчисленное количество раз пересекаясь, а на запястье белели следы вертикальных полосок-ожогов, как браслет. Самые тонкие шрамы, не похожие на остальные, были на венах, словно их оставили не ножом, а чем-то более искусным. Джек привык к каждому шраму и так же привык их скрывать, но… — Думаешь, она прогонит меня, когда увидит?

— Если очень любит — нет, — помедлив, ответила женщина и усмехнулась. — Тогда понятно, почему у тебя ещё никого не было.

— Значит…

— Ч-ч-ч, какие-то шрамы не испортят ночь.

Он открыл рот, чтобы возразить, но женщина обняла его лицо ладонями и удивительно мягко поцеловала в губы, повалив спиной на кровать. Прояснившийся от беспокойства мир в один миг заволокло туманом вернувшегося возбуждения, даже более сильного, чем было до этого. Очертив контур плеч, груди и косых мышц живота, умелые пальчики жрицы любви ловко расстегнули штаны пирата, и только тогда поцелуй прервался.

— Ой, прости. Я совсем забыла, что должна быть робкой. Действуй.

Джек с непониманием посмотрел на неё, послушно кладя ладони на женскую грудь и осторожно сжимая. Непонятно почему, но ему это понравилось, и он даже увлёкся, если бы не нарастающее желание большего. Огладив живот женщины, Джек опустил руку на её промежность и провёл пальцами по влажным складкам нежной кожи. Желая оказаться внутри, он довольно резко и глубоко ввёл пальцы в истекающее лоно, заставив женщину выгнуться.

— Нежнее. Если она девственница, ей будет больно от такого.

Джек кивнул и послушно убрал один палец, а вскоре и второй, кладя обе руки на её бёдра и толкая их вниз, навстречу себе. Волна жара и наслаждения ударила в голову, и он жадно двинул бёдрами, чтобы ощутить это вновь, почти сразу же набирая довольно быстрый темп.

— Джек!

— Ммм?

— Не сжимай так сильно!

— Прости, — он прикусил губу. — Я плохо контролирую силу.

— Контролируй лучше, на ней же синяки останутся!

— Понял я, понял…

— Джееееек…

— Сейчас-то что?

— Медленнее и плавнее, иначе ты её порвёшь, — женщина запрокинула голову от наслаждения и хитро улыбнулась. — А хочешь, я научу, как её ублажить ртом?

— Имей совесть, мне её целовать после этого!

Ночная бабочка фыркнула и упёрлась руками в грудь пирата, беря инициативу на себя. Казалось, это безумие будет вечным, но тело Джека вдруг онемело и отяжелело, сладкая слабость перебила даже пульс и дыхание. Почти сразу же женщина громко простонала и выгнулась, на миг прижавшись к нему всем телом, и почему-то улыбаясь. На потерянный взгляд пирата она всё же объяснилась:

— Весьма неплохо для первого раза. Только не вздумай в неё кончать, а то проблем не оберёшься.

— А… как же ты?..

— Бесплодие. Иначе я бы не пошла на такую работу, — она усмехнулась и слезла на кровать. Сразу стало холодно.

— Вот как… может…

Джек хотел предложить ещё круг, но тут в глубине острова раздался бой часов. Полночь.

— Твою мать, выплываем! — пират схватился за рубашку, на бегу застёгивая штаны и накидывая плащ. Он задержался только у двери, обернувшись к безмятежной женщине. — Сколько я должен?

— Ты помог мне, когда только прибыл на Инагуа. Забыл? Ну да ладно. Считай, что мы в расчёте.

Джек кивнул и выбежал на улицу, проносясь по скрипучим мосткам и перемахнув через борт брига.

— Капитан, а с «Медузой» что?!

— Отремонтировать и пригнать к Нассау!

Едва он оказался на палубе, как паруса распахнулись, хотя можно подумать, что бриг уплыл бы без него. Или действительно мог бы уплыть?..

Короткое протрезвление, вызванное пробежкой, закончилось уже у штурвала, и хотя визуально Джек выглядел вполне бодро, все его желания сводились ко сну. Чёртовы звёзды двоились, если не закрывать один глаз, поэтому смотрелся капитан немного придурковато, но открыто смеяться никто не стал. Джеку даже показалось, что после попойки его зауважали и пожалели… после того, как поржали с заторможенной реакции.

До рассвета оставалось часов восемь, от перспективы всё это время стоять без движения хотелось побиться головой о перила — возможно, это придало бы бодрости духу. Тут Джек вспомнил, что хотел выпить ещё бутылку вчера, так она и стояла за укромным выступом штурвала. Ну нет, если он выпьет ещё — просто упадёт и уснёт прямо на палубе.

Желая отвлечься, капитан начал перебирать события от наиболее свежих к старым. Первым воспоминанием оказалась женщина, имя которой он из вежливости спросил, но из опьянения тут же забыл. Последняя фраза дала толчок погрузиться в прошлое, когда Тэтч впервые приволок своего сына на Инагуа. Это был 1718, кажется, Чёрная Борода дружил с обладателем острова и старался поддерживать Инагуа всеми силами, а потом… потом он отправился вместе с этим загадочным другом и больше не вернулся, погибнув при абордаже и посадив на мель свой фрегат. Раньше Джек винил себя в том, что был в тот момент на попутном задании Тэтча, но очень быстро ненависть к отцу перекрыла чувство вины. Месть Королевы Анны нашлась быстро, и Джек вернул её на воду, но вот от самого Тэтча не осталось ничего. Мать сначала жила на каком-то из мелких островов, но не писала и не пыталась найти сына, поэтому Джек даже не знал, жива она или нет, хотя за девять лет разлуки это перестало его волновать и вовсе.