Мне стало стыдно. Я никогда раньше не испытывала особой нужды в деньгах. Пока жила с родителями, папа пусть и был строг, но на одежду и карманные расходы для меня никогда не жалел денег. Потом, когда я стала работать и взяла ипотеку, на первый взнос по которой накопила тоже очень и очень быстро благодаря тому, что ещё во время учёбы получила приглашение на работу в перспективной компании, я тоже не сильно себе в чём-то отказывала, хотя и познала в полной мере значение слова “экономия”.

И вот теперь я чувствовала себя бедной родственницей, всем обязанной доброй тётушке…

– Считай, что это подарок внукам, – закатила глаза Мария Александровна. – Им я настроение могу поднять только подняв его тебе. Иди меряй всё и прекращай считать, что должна мочь всё сама. Лёша… – она стала говорить тише, упомянув его. – Явно не позволил бы тебе думать и о половине тех вещей, которыми ты занималась сама. Но раз его нет, это теперь наши обязанности. Брысь в комнату!

Пакеты были перемещены в комнату, мне было сказано надевать вещи и показываться в них Её Величеству, как я называла Марию Александровну про себя, чтобы она знала, чего мне хватит надолго, а что, с учётом дальнейшего роста ребятишек в моём животе, придётся докупить позже.

В итоге оказалось, что у меня в наличии теперь имелись два комбинезона, пять футболок, блузка и брюки, платье и ещё одно платье, две пижамы, домашние тапочки в виде собак, шесть комплектов наиудобнейшего нижнего белья, две пары зимних ботинок и зимнее пальто свободного кроя, которое, как и положено, было мне велико в талии, если можно её так называть. Ах, да, ещё мне полагалась очень милая белоснежная шапка и такого же цвета варежки. После примерок мне пришлось признать, что настроение моё улучшено просто до нереальности, после чего мы продолжили уборку в комнате. Точнее, Мария Александровна суетилась, а я морально её вдохновляла, аккуратно складывая собственные вещи в освободившийся шкаф.

Без всех готских атрибутов комната оказалась вполне себе обычной, так что я выдохнула. Надеюсь, через пару дней хотя бы я перестану чувствовать здесь запах Кирилла и смогу без дрожи о нём думать…

На следующий же день в доме началась просто немыслимая ремонтная деятельность. Я проснулась оттого, что шум стоял просто невероятный, особенно, для моих чувствительных ушей. Утешало только то, что на часах было уже девять утра.

Удивительно, как я не проснулась в тот момент, когда Мария Александровна принесла завтрак. Видимо, это было в те самые сладкие часы утреннего сна, когда хоть небо на голову упади, не проснёшься.

Сегодня поход в ванную для меня был более комфортным, чем вчера. По крайней мере, зубная щётка есть, и пижама была очень удобной.

Я не выходила из коридора, но и так слышала, что в столовой голосов было больше, чем два, следовательно, ремонт делать самостоятельно никто не собирался. Позавтракав, я всё-таки решилась высунуть нос туда, чтобы глянуть, что происходит.

Николай Георгиевич что-то очень эмоционально и не очень цензурно вталкивал высокому парню-человеку в строительной робе-комбинезоне синего цвета.

Я подумала, что не очень-то прилично появляться при посторонних в пижаме, но было уже поздно, меня заметили.

– Доброе утро, – мягко улыбнулся Николай Георгиевич, отвлёкшись от беседы. – Маша сказала, что завтрак в комнату тебе отнесла.

Я кивнула.

– Доброе. Да, я уже поела, но, смотрю, посуду сюда нести не стоит.

Мой несостоявшийся свёкр рассмеялся, подойдя ближе:

– Да, похоже и обед придётся заказывать в ресторане. Маша такое не любит, но тут сейчас переворотили всё, и, к тому же, она очень увлечена выбором цвета обоев. Даже лично поехала в магазин, потому что “мало ли как там на фотографии смотрится”.

За те два дня, что я здесь находилась, я впервые разговаривала с Николаем Георгиевичем и была рада узнать, что он тоже не против моего пребывания в их доме.

– Ну, она, на самом деле, права. Оттенки на фотографии могут отличаться… – заговорила я, но осеклась, когда мой собеседник устало закатил глаза. – Простите, занудничаю.

Он отмахнулся.

– Я привык. И ты привыкнешь. Это Маша пока милая, а потом будет следить, чтобы ты съела в день точное необходимое количество калорий или как там их… И вообще будет ворчать повод находить.

Я едва сдержала широченную улыбку. Не говорить же, что всем всегда, за исключением разве что глубочайшего детства, было плевать, поела ли я вообще, так что теперь я постараюсь быть рада и такому вниманию.

– Ладно, пойду тогда почитаю, – и я направилась обратно в комнату, раздумывая о том, чем бы занять всё это бесконечно долгое свободное время. Раньше, когда я жила, точнее, выживала, сама, у меня была очень насыщенная жизнь. Просыпаясь, я пыталась соорудить завтрак, затем думала о том, что купить сегодня из продуктов, потом собиралась куда-нибудь идти, потом шла, проклиная весь белый свет, возвращалась с настолько малым объёмом продуктов, насколько это вообще возможно было. Тяжести носить у меня сил не хватало.

В итоге, после обеда и ужина я уже засыпала, буквально выключалась, а назавтра всё начиналось по кругу. День сурка, с ума сойти можно было.

Но теперь мне всего этого делать не надо было, поэтому необходимо придумать себе досуг.

Попросить, может быть, набор для вышивания крестиком?

До таких крайностей, к счастью, не дошло. Я решила, что в последнее время очень и очень редко делала то, что любила всей душой. Я редко читала.

Раньше у меня всегда был списочек на случай, если вдруг выдастся время для чтения, а вот сейчас я растерялась, подумав о книгах. Те, что раньше попадались мне на глаза, я вроде как уже прочитала, а новинки литературы за последние несколько месяцев прошли мимо меня, так что достаточное количество времени я потратила на то, чтобы отыскать себе чтиво.

Серьёзного и грустного не хотелось, всё-таки мне нужны положительные эмоции, но и чего-то слащавого я бы не вынесла. В итоге, с горем пополам я нашла приключенческий роман, который можно было назвать и любовным. И начиналось всё интересно, я почти половину книги прочитала, не отрываясь. Даже не отвлеклась на желание поесть, о чём, конечно же, потом пожалела. Но ещё больше пожалела я о том, что начала вообще читать эту книгу, потому что во второй её половине героиня сразу же после встречи с героем из умной и смелой девушки превратилась в глупое нечто, способное размышлять лишь о том, когда же ей в следующий раз удастся облобызать уста возлюбленного, ведь она не делала этого уже целый час!

Нет, я верила в любовь, верила и во всепоглощающие чувства, вот только не должны же при этом мозги совсем на пятый-десятый план уходить! Разум, как мне казалось, всегда должен быть главным фактором, влияющим на поведение мыслящего существа, будь то человек или оборотень. Именно поэтому, наверное, мне было жаль Лёшу: вот он как раз в силу объективных причин не мог руководствоваться разумом во всех своих решениях. Мне даже было перед ним неловко, потому что он смотрел на меня такими глазами, будто бы я для него значу больше, чем вся вселенная вместе взятая, а я на него смотрела оценивающе…

Насколько мне известно, Мария Александровна и Николай Георгиевич оба альфы, и они Истинные друг для друга. Но я не заметила между ними невменяемости… Хотя, вроде бы, я их вместе и не успела заметить за два-то дня.

В общем, книга оказалась настолько нехороша, чтоб я, бегая глазами по строчкам, размышляла о своём, а потом решила выйти на кухню, откуда, вроде бы, и не доносились голоса, а значит, можно сообразить что-нибудь поесть себе самой.

Но как только я вышла из коридора, в дом ввалилась Мария Александровна с огромной охапкой рулонов обоев в руках. Она, не напрягаясь, понесла их на второй этаж, при этом ещё оглядываясь на меня:

– Ева, дорогая, добрый день! – она остановилась, чтобы не разговаривать со мной со второго этажа. – Сейчас все будем обедать!