– Голова! – чуть не вскрикнула я на полупустой улице.

Потянув рукой в перчатке за концы волос, я вытащила голову куклы, один глаз у нее не открывался, спутанные космы были местами выдраны. Положила эту находку в пакет.

Приближаясь к своему подъезду, я вспомнила, что у соседа на втором этаже в коридоре висело чучело оленя с рогами. На амулете было написано: “Достаточно трех”. Пусть это будет три головы! Я нажала на кнопку звонка. Сосед в одних трусах открыл дверь.

– О! Привет, заходи.

– Спасибо. На самом деле, я спешу. Может, покажется странным, но ты мог бы мне одолжить голову оленя?

Перевела взгляд как раз на эту самую голову, которая висела тут же, в коридоре, под самым потолком. А сейчас сосед Ванька стоял так, что рога как будто торчали из его макушки.

– Ха. Ну ты даешь. Ну возьми, раз надо.

– Да. Спасибо еще раз. Это…долгая история, в общем. Потом занесу.

Еле дотащила оленью голову до квартиры. Можно проводить наш эксперимент с помещицей из поэмы Гоголя. Коробочка получила первый удар битой со стадиона по голове.

– Вы как? – спросила ее осторожно. – Я старалась не бить сильно.

– Ой, батюшки мои, – только и воскликнула бабулька.

Ничего не произошло. Тогда я разложила три раздобытые мной головы на столе и сказала теперь ей самой съездить по ним.

Коробочка взяла дубинку и стукнула голову куклы. Не понимая, что вообще должно произойти, я сказал ей продолжать. Тогда она ударила по голове индюка. Потом – по голове оленя. Никакой реакции. Чем мы вообще занимаемся?

Тут голова куклы открыла рот и схватила им дубинку. Моргнув один глазом, она стукнула Коробочку по башке, так что та чуть не потеряла равновесие от неожиданности. А из куклы раздался низкий голос:

– Дубинноголовой – дубиной по голове!

– Ой. Ой! – причитала Коробочка. Это что ж такое!

Мне самой сделалось не по себе от увиденного.

По темечку Коробочке пришелся очередной удар. Она ухватилась за голову, на которой уже образовалась ссадина. А кукла словно уснула, закрыв свой единственный глаз. Дубинка выпала из ее рта и покатилась по столу.

Теперь оба глаза открыл индюк и завопил. Сжал клювом дубинку и пришелся по тому же месту на голове Коробочки, где уже красовалось синевато-красное пятно.

– Кто хотел подороже продать мертвых? – вопила голова птицы, нанося попутно удары битой.

– Ну…я, – полушепотом ответила старушка.

По щеке помещицы потекла красноватая жидкость, похожая скорее на какую-то слизь, чем на кровь. Жуть! Осталась последняя голова оленя. Она уже открыла глаза и зашевелила рогами, из носа у нее шел пар. Насадив на рога дубинку, чучело вписало ее в голову Коробочки, отчего странная на вид жидкость еще больше выступила из раны и закапала на пол моей кухни. От этого зрелища я ощутила дрожь в руках, и не могла поверить, что я организовала всю эту чертовщину. А главное, как это поможет бедной Коробочке?

– Души продавала? А свою за сколько продала бы? – шипел голос откуда-то из головы оленя, которая еще час назад мирно висела у соседа в коридоре.

Коробочка ничего не отвечала. Нанеся еще пару ударов по голове бабульки, олень угомонился и застыл, как будто и не было ничего.

Повернув голову, я поняла, что бабулька исчезла. Еще несколько минут я вертела в руках дубинку со следами странной жидкости. Она была похожа на ягодный кисель. Даже сквозь насморк мой нос улавливал запах гнилой, разложившейся клубники.

После исчезновения Коробочки прошло пару дней, и я решила, что мне как-то удалось вернуть ее назад, в “Мертвые души”. Нужно было пополнить запасы антисептика и масок, и я вышла из дома.

Во дворе гулял местный чудак Борисыч с пластмассовой собакой на веревочке. Навстречу ему шла моя соседка Вика с пуделем на поводке. Пес таращился на игрушечную собаку и воротил голову. А Борисыч многозначительно смотрел на хозяйку пуделя, как бы обозначая, что рыбак рыбака видит издалека.

Я замедлила шаг, заметив, что к одному из прохожих на моей стороне улицы подошли полицейские. Они что-то спрашивали у него, тот махал руками, а потом вытащил из рюкзака буханку хлеба и демонстративно показал представителям власти, что вот, мол, в магазин ходил.

Полицейские ушли, а мужчина крикнул мне: “Видали? Лови лайфхак. Я этот хлеб с собой уже четыре дня таскаю. Если что – я только из магазина”.

– Точно, у меня же хлеб закончился! – вспомнила я и пошла в другую сторону, бросив короткое “спасибо” мужчине на лавочке за лайфхак.

Взяла с полки батон и уже собиралась проходить на кассу, как в мою сторону пошел грузный мужчина двухметрового роста, а я почему-то не могла отойти. Он сшиб стойку с макаронами, сделал несколько шагов, снова запнулся и выругался на весь магазин. Чуть не упал два раза. Ноги его были как будто косолапые. С другой стороны от меня стоял Борисыч с привязанной игрушечной собачкой на веревке.

– Вот, с собакой гуляю, – сообщил он мне. – С собакой можно, сказали. Выходить из дома.

– Да, конечно, – максимально дружелюбно постаралась ответить ему.

– Я просто с собакой гуляю. Сидеть, Жучка.

Пластмассовая Жучка на колесиках застыла на месте, упершись в ботинки хозяина. Он же тем временем выбирал ей корм для собак на полке. Взял три пакетика и направился на кассу. Громила стремился в мою сторону, неуклюже волоча ноги, и я заподозрила неладное. Пластмассовая собака. Неповоротливый незнакомец. Что это может значить? Поразмыслив еще около минуты, я мысленно вскрикнула: “Собакевич! Это произошло снова!”

– Вы что-то хотели? – спросила я верзилу.

– Жрать охота.

Покоробил такой тон, но я чувствовала, что не могу просто отойти. Для чего-то ко мне отправляют уже второго персонажа великого произведения.

– Может быть, вам купить еды? Я вас покормлю, – предложила, сдерживая злость.

Сидя на моей кухне, новый гость уплетал свиную копченую рульку, тарелку салата оливье из отдела готовых блюд, а потом съел разом целый торт и залил все это полным чайником кофе три в одном. Заглянув в холодильник, я поняла, что самой мне есть уже нечего, и нужно снова идти за продуктами. Собакевич только причмокивал и сглатывал слюну. После сытного ужина он захрапел тут же, лицом на столе.

Пойду, пока он дрыхнет, изучать историю этого персонажа. Итак, я вспомнила, что он: прямолинейный (заметила), любит есть и вмещает огромные объемы пищи (да уж, у меня уже все подъел). Что еще? Ценит только деньги и все материальное. Считает всех вокруг мошенниками. Хотя сам вписал бабу Елизавету Воробей в список умерших крестьян на продажу Чичикову (а продавали только мужиков). Ну и еще съел осетра на приеме, что никому больше не досталось. И что это все мне дает? Ну да ладно, там видно будет.

Пока персонаж не проснулся, я сбегала в магазин за продуктами, плотно поела и попила чай.

– Скажите, у вас есть с собой какой-нибудь амулет? – спросила я Собакевича, как только он очнулся от долго сна.

– Амулет – не обед, – тявкнул Собакевич, все же пошарив под рубахой огромными ручищами.

Показался круглый символ чего-то на цепочке, который был брошен об пол, а сам Собакевич тут же продолжил трапезу. Он снова стал отгрызать своими зубищами огромные куски еды и глотать их, почти не разжевывая. “Сколько можно есть?” – хотелось крикнуть прямо ему в лицо. В общем-то, пока все полностью совпадало с образом героя.

В то время как Собакевич занимался своим любимым делом, я пыталась разгадать надписи на амулете: “Купить то, что нельзя продать. Съесть то, что нельзя съесть”. Это послание казалось не более понятным, чем слова на амулете Коробочки.

Видимо, теперь нужно найти предметы, которые как-то подходят под описание в задании. Вот что нельзя продать или съесть? Это может быть что-то одно или каждое требуется отдельно? На мои вопросы некому было ответить. Поэтому оставалось просто действовать, а там видно будет.