Нет, не бывать этому. Единственным, кто мог бы её пожалеть, была её собственная совесть, что с каждым днём становилась всё меньше и меньше, словно от неё, как от вкусного пирога, постоянно отрывали по большому куску. Но Кассандра не принимала жалости ни от кого, даже от самой себя. Она покорно примет на себя это бремя и, если понадобится, унесет его с собой в могилу.

Девушка, выдерживая на себе долгий выжидающий взгляд, неожиданно улыбается, и на лице алхимика проступает непонимающее выражение. Она наклоняется на уровень лица мальчика и, смотря ему прямо в глаза, тихо шепчет:

— Ничего. Абсолютно ничего.

Вэриан продолжает недоуменно смотреть на неё, словно отказываясь принимать эти слова, как ответ. Кэсс, тихо вздохнув, вновь смотрит на него с уже большей серьезностью и упорством во взгляде, хоть в нём ясно читалась толика нежности и понимания.

— Послушай, Вэриан, – твёрдо сказала Кассандра, бережно опустив свои ладони на плечи парня, – я понимаю, тебе сейчас страшно, но ты сам должен осознать, что бояться нечего. Все твои видения — лишь твоя фантазия, смешанная с моими историями, не более. Это всего навсего безобидные сны. Да, страшные, но безобидные.

— Но ведь… – мигом попытался возразить Вэриан, наконец обратятся дар речи, – я-я чувствовал…

— Боль, я знаю, – закончила за него Кассандра, тем самым заставив мальчика прекратить упорствовать и продолжить слушать. – Но, согласись, эта боль была только в пределах твоей головы. Как только ты просыпался, она исчезала, ведь так? Тебе следует понимать, где сон, а где явь. Возможно, это не облегчит твоих страданий, но ты будешь точно знать, что это не происходит по-настоящему и никогда не происходило.

Наступило секундой молчание, первым которое нарушил алхимик своим неуверенным, робким, почти сошедшим на «нет» голосом:

— Кэсси, ты так и не сказала… о том, что… Я-я ведь… – Он не сумел договорить, и слова «солгал тебе» парень проговорил лишь губами, словно они застряли у него в горле.

Но фрейлине не понадобилось услышать остаток фразы. Ей вообще не было нужно, чтобы он что-либо говорил. Слова в этот момент были излишни, ведь всё, что он хотел сказать она мгновение назад прочла в его глазах, которые в последнее время так часто предательски его выдавали.

— Я понимаю, почему ты не сказал мне, – спокойно ответила Кэсс, с нежной и едва заметной улыбкой. – Ты лишь хотел уберечь меня. Уберечь от правды, от волнения, уберечь от боли. Но ведь боль и волнение — это неотъемлемые части нашей жизни. Без них ни один человек никогда бы не понял, что такое настоящее счастье. В жизни всегда будут и радость, и боль, и их нужно просто принять, как верных спутников, и идти вперёд. – Девушка невольно отметила про себя, что эти слова имеют к ней куда большее отношение, чем к Вэриану, и ей самой не грех прислушаться к ним.

Сам Вэриан на это ничего не ответил. Видимо, он был поражен тем, сколько мудрых мыслей породил у Кассандры его довольно-таки глупый вопрос. Он бы и рад принять эти премудрости к сведению, но в данный момент он был чересчур взволнован для того, чтобы по-настоящему слушать фрейлину. Его всё ещё волновал вопрос, ответ на который девушка так и не дала. Алхимик уже был готов вновь его озвучить, но эти крайние меры не понадобились — Кассандра заговорила как раз в тот момент, когда он открыл рот.

— Я хочу, чтобы ты понимал, – словно прочитав мысли мальчика, ухватилась за нужную тему Кэсс, – что это маленькая ложь ни в коем случае не изменит моего отношения к тебе. Ничто не заставит меня перестать тебе доверять. И потом, разве можно вернуть себе то, что ты даже не успел потерять? – уже с легкой усмешкой спросила фрейлина, явно ожидая, что увидит улыбку в ответ.

— Да, я думаю, ты права, – без тени улыбки ответил Вэриан.

Он чувствовал, что после слов Кассандры на душе стало значительно легче, но также он знал, что чувство вины и волнение никуда не исчезли. Было такое впечатление, словно девушка взяла и просто переложила часть его груза на собственные плечи. От того парень ощущал себя слабым и беспомощным, а на душе вновь скребли кошки. Сердце пронзил стыд, живот неприятно скрутило. Вэриан подумал, что сейчас чувствует себя даже хуже, чем перед тем, как рассказал обо всём Кассандре.

Кэсс, видимо, заметив, что на душе у мальчика вновь лежит камень, опустила голову пониже и, взяв алхимика за подбородок, повернула его лицо к себе. Тот сначала пытался прятать взгляд, но потом, осознав, что он не может делать это вечно, пристыженно взглянул в глаза девушки, и с удивлением заметил, что она продолжала улыбаться. Он замер, как каменное изваяние, а по спине пробежали мурашки, когда она наклонилась почти вплотную к его лицу и тихо, почти беззвучно прошептала:

— Всё будет хорошо. Я обещаю.

Вэриан, услышав эти слова, вдруг понял, что они значат для него необъяснимо много. Намного больше, чем должны были. И от этих слов, словно гора с плеч сошла, на душе вновь стало спокойно. Появилось некое чувство защищенности и безопасности. В голове пролетела мысль о том, что волноваться вовсе не о чем. Ведь если Кэсс сказала, что всё будет хорошо, значит так и случится. Эта мысль, как железное, нерушимое правило засело в его голове. Алхимик свято верил в его непоколебимость, словно других вариантов и быть не могло.

На его лице расцвела улыбка.

— Спасибо, Кэсси, – прошептал он.

— Пожалуйста, – таким же тихим шепотом ответила ему Кассандра.

Она слегка поддалась вперёд, преодолев последние дюймы между их лицами, и закрыла улыбку Вэриана нежным поцелуем. Парень даже не успел сообразить, что, собственно, произошло. Но к тому моменту, когда до него наконец дошел весь смысл происходящего, он уже был в крепких объятиях Кассандры. Что ж, его реакция на подобные вещи всегда была абсолютно предсказуемой. Сначала он слегка испугался, потом ужасно смутился, как всегда покрывшись ярким румянцем, ну а потом на смену смущению пришло удивление и некое недоумение. Это был первый раз, когда девушка самостоятельно решилась его поцеловать. Даже он сам делал это от силы несколько раз, да и то лишь тогда, когда правда не мог удержаться, а парнишка, позвольте заметить, отнюдь не обладал смелым и решительным характером, в отличие от дочери капитана Королевской Гвардии. А сейчас Кэсс целовала его так, словно у неё была лишь одна цель – полностью утопить его в собственных чувствах.

Вэриан правда был преисполнен эмоций и они не давали ему свободно вздохнуть также, как и губы фрейлины. Но эти чувства были столь приятны, столь желанны, что он готов был упиваться ими до самого конца.

Руки Кассандры схватили воротник его потрепанной хлопковой рубашки и решительно потянули на себя. Это слегка грубоватое, но в тоже время такое нежное и ласковое движение заставляло его забыть обо всём: о всех своих невзгодах и кошмарных снах. Да и разве сейчас это важно? Алхимик мог поклясться, что готов пережить ещё тысячу таких кошмаров ради ещё хотя бы нескольких блаженных минут. Вэриан чувствовал, что ещё никогда не был так спокоен, так счастлив…

Но всё имеет свой конец, а у приятных вещей этот самый конец наступает быстрее. Ещё миг и Кассандра медленно отстраняется, всё еще крепко держа в руках воротник парня, чьи щеки пылали пуще прежнего. А тот, в свою очередь, внезапно ловит себя на мысли, что это — чистой воды преступление, вот так внезапно лишать его такого долгожданного удовольствия. Похоже, это легкое недовольство отразилось на его лице и, наверное, поэтому он выглядел слегка раздосадованным.

— Глазам не верю, ты опять краснеешь! – внезапно воскликнула Кэсс, от чего Вэриан едва не подскочил.

Он виновато заерзал на месте, но заметив всю ту же улыбку на лице фрейлины, выпустил смущенный смешок.

— Прости, ничего не могу с этим поделать, – тихо сказал алхимик, сам не понимая, почему говорит шепотом.

— И не нужно, – ласково ответила девушка, убрав одну из его черных прядок за ухо. – Это делает тебя более… обаятельным. – Кассандра звонко засмеялась и Вэриан вместе с ней.